Джим Томпсон - На хвосте Техас
Такой человек неизбежно войдет в конфронтацию с гигантом, носящим множество имен и имеющим девятьсот девяносто тысяч девятьсот девяносто девять шансов из миллиона стереть его в порошок. Этот гигант повсюду по границам своих владений развесил знаки с грозным предостережением: «Держитесь подальше!» И повсюду на всей огромной территории разбросаны переломанные, выбеленные временем кости многих и многих смельчаков, все же рискнувших пересечь запретную черту. Однако постоянно появляются новые жертвы.
Такой жертвой стал, например, Гидзен — человек большого ума и обаяния, вдобавок ко всему пользующийся поддержкой некоторых самых богатых семей на востоке. Но вот его уже нет, словно и не было.
Был еще такой Харланд, который, в отличие от Гидзена, обладал еще и большим политическим весом. И его тоже не стало. И этот список можно продолжать до бесконечности.
Чтобы драться на равных с многоименным гигантом, надо использовать те же самые приемы, что и он. А это не то, чему можно научиться. Это должно быть неотъемлемой частью натуры, войти в плоть и кровь. Надо обладать врожденным инстинктом вцепляться в глотку так, чтобы сразу же перекусывать яремную вену. Надо проникнуться убеждением, что уничтожение врага — насущная необходимость. Надо пренебречь правилами морали, принятыми в обществе, смотреть на ближнего как на законную добычу и считать, что нож в спину — лучший путь к человеческому сердцу.
Не все, конечно, успешные соперники гиганта были именно такими людьми. Всегда есть исключения. Но Митч сильно сомневался, что Зирсдейл относится к числу последних.
«Какого черта? — мысленно спросил он себя. — Я же для него мелкая сошка. Чего ради он станет стараться вывернуть меня наизнанку?»
Сэм ожидал их у ворот школы. Сердце Митча учащенно забилось, когда черноволосый, сероглазый, кажущийся несколько официальным в своей кадетской форме мальчик направился к ним. Точная копия самого Митча Корлея, каким он был давным-давно до того, как стал профессиональным игроком в кости.
Сэм обменялся с ним рукопожатиями, поцеловал Рыжую и рассыпался в комплиментах по поводу ее наряда. Затем бросил жадный и просящий взгляд на приборную доску автомобиля и, выгнув вопросительно бровь, воззрился на отца.
— О'кей, — засмеялся Митч. — Если только твоя тетя Рыжая не станет возражать.
— Конечно не стану, — улыбнулась она. — Я сяду к тебе на колени, Митч.
Митч сдвинулся на сиденье, а Сэм уселся за руль. «Сколько же ему: тринадцать или четырнадцать?» Мальчик повозился с рычагом переключения скоростей, затем плавно повез их мимо ворот, к ближайшему месту для пикника. Митч похвалил его за то, как он водит машину, пока они выгружали содержимое термоса, и сказал, что осталось не так уж много времени подождать, когда Сэм начнет водить свой собственный автомобиль. Мальчик небрежно пожал плечами:
— В таком месте, как это, от машины проку мало.
— Конечно, но когда ты получишь право голосовать, тебя уже здесь не будет.
— Конечно.
Митчу это слово показалось точным отголоском того, как он только что сам его произнес. Он глянул на Рыжую и обнаружил, что она многозначительно смотрит на него.
— Думаю, Сэм, остается не так уж долго до того, как ты покинешь пансион, — услышал он как бы со стороны свой собственный голос. — Рыжая... твоя тетя Рыжая и я, мы надеемся, что сможем через год или два управиться с делами, больше не будем мотаться с места на место и тогда станем жить все вместе.
— Ну, — возразил Сэм, — я не больно-то стремлюсь к оседлому образу жизни. По мне, можно и попутешествовать, хотя и не обязательно.
Митч передал сыну бумажную тарелку с жареным мясом, пробормотав, что прежде, чем пускаться в странствия, ему надо получить образование. Сэм заметил, что Митч, по-видимому, в свое время совмещал и то и другое.
— Нет, я не получил должного образования, — серьезно сообщил Митч. — Мои предки не могли позволить себе поместить меня в пансион, не то, уж можешь мне поверить, они обязательно так и поступили бы.
— А как насчет тети Рыжей?
— Что? О, ну, тетя Рыжая была еще малышкой, когда предки мотались со мной по дорогам. Ее семья прочно обосновалась на одном месте, когда она достигла школьного возраста.
Мальчик перевел печальный взгляд с отца на Рыжую, затем кивнул как бы сам себе и принялся намазывать хлеб маслом.
— Хорошая пища, — похвалил он. — Это ты приготовила, Рыж... тетя Рыжая, я хотел сказать.
— Ну, нет, не сама. В том месте, где мы остановились, самим готовить не разрешают.
— Держу пари, что ты умеешь хорошо готовить, ведь так? Могу поспорить, ты многое можешь делать не хуже, чем любая жена.
— Ч-что? — запинаясь, произнесла Рыжая. — Я, ох, почему ты так говоришь?
— Потому что па больше не женился. Я имею в виду, снова. Ты так хорошо о нем заботишься, что ему не нужна никакая жена.
Густая краска растеклась по лицу Рыжей. Она закусила губу, рука дрожала, когда она тянулась за фруктами. В гнетущей тишине Сэм с невинным видом, даже слишком невинным, посмотрел на отца.
— Меня отпустили на весь вечер, па. Не хочешь, чтобы я показал тебе окрестности или что-нибудь еще?
— Почему бы тебе не показать пока окрестности тете Рыжей? А я присоединюсь к вам позже, — отозвался Митч. — Сейчас, по-моему, самое подходящее время нанести визит вежливости полковнику.
— Он всю неделю пролежит в лазарете, — сообщил Сэм. — Но мне думается, ты можешь зайти к его адъютанту. Он сидит в кабинете полковника, пока его замещает.
— Хорошо. Я так и сделаю, — решил Митч.
Он оставил их в машине и направился пешком к увитому плющом зданию администрации. Пересекая голый плац, открытый солнечным лучам, Митч обогнул небольшую группу кадетов, марширующих под надзором краснолицего сержанта. По-видимому, это были штрафники или неуспевающие в учебе. Пот струился по их напряженным лицам, стекая каплями на серую форму. Они выглядели автоматами, когда синхронно двигались строем. Однако зоркому оку сержанта их действия не казались удовлетворительными. Хриплым, нечленораздельным воплем он приказал кадетам остановиться, превратив их в застывшие, обливающиеся потом статуи. Затем, расхаживая взад-вперед перед строем и время от времени приближаясь к предполагаемому ослушнику настолько близко, что кончик его носа оказывался не далее дюйма от лица провинившегося, разразился такой грозной и оскорбительной тирадой, что даже видавшего виды Митча едва не бросило в дрожь.
Но это была хорошая школа. «Одна из самых лучших», — вспомнил он, поднимаясь по ступеням административного корпуса. Здесь были собраны сыновья самой что ни на есть элиты юго-запада, и ему удалось добиться, чтобы Сэма сюда приняли, только с помощью некоторых его высокопоставленных отельных друзей. Школа была хорошей, как можно это отрицать? Как можно возражать против строгой дисциплины одной из самых лучших частных школ, если твоя собственная юность прошла в служебных коридорных клетушках?
Определенно, Сэм никогда не возникал по этому поводу. Митч ни разу не слышал от сына ни одной жалобы на тяготы казарменной жизни.
Майор Диллингхем, адъютант полковника, вероятно, был сотворен по образу и подобию той же самой модели, что и краснорожий сержант на, плацу. Его оплывшее лицо цвета сырой говядины, казалось, колыхалось над письменным столом, не укрывавшим пузо весьма внушительных размеров. Он протянул пухлую ладонь, которая, как подумал Митч, наверное, могла до бесконечности сжиматься под нажатием его пальцев. Затем выкатился к двери и закрыл ее. При этом хилые ноги майора, казалось, вот-вот подогнутся, настолько нелепыми выглядели сапоги, надетые на нечто такое, что просто не могло служить подпорками для столь рыхлого тела.
Усевшись вновь, Диллингхем удостоил Митча пристальным, проницательным взглядом, если, конечно, так можно было сказать, поскольку его глаз почти не было видно — их практически полностью закрывали заплывшие жиром веки.
— Мистер Корлей, — выдохнул он с присвистом. — Мистер Корлей! Мистер Митчелл Корлей!
Молча глядя на него, Митч ждал. Он словно учуял здесь что-то еще, кроме слабого аромата талька и тяжелого запаха выделений нездоровых почек.
— Вот только что нечто всплыло, мистер Корлей. Такое, что нуждается в объяснении, хотя, на мой взгляд, их просто не может быть. Я собирался обсудить это с полковником, и мне придется это сделать. Боюсь, другой альтернативы просто нет. Но услышав, что вы сегодня собираетесь навестить Сэмюеля... Он прекрасный юноша, мистер Корлей, один из наших лучших воспитанников...
— Мне это известно, — прервал его Митч. — А вот чего не знаю, так это к чему вы клоните и когда перейдете к самой сути.
Такое заявление, казалось, ошарашило адъютанта. На это оно и было рассчитано. Митч всегда считал, что атака — лучший вид защиты. Он небрежно откинулся на спинку стула, пока майор, пыхтя, приходил в себя.
