Михаил Булгаков - Том 7. Последние дни
42
Мой муж… (фр.)
43
Corpus juris romani — Свод римского права (лат.)
44
Первый буржуа (фр.)
45
в Национальный конвент (фр.)
46
Государь… (фр.)
47
Ваше императорское величество!.. (фр.)
48
tete-a-tete. — Свидание наедине (фр.)
49
До свидания, господин барон (фр.)
50
До свидания, мадам. До свидания, мадемуазель. (фр.)
51
Негодяй! (фр.)
52
Хромой. (фр.)
53
В последнее время я чувствовал себя очень усталым (фр.)
54
На всем свете нет другого места, кроме Петербурга, где бы я чувствовал себя как дома (фр.)
55
Ради Бога, не думайте, что я забыл об этом… (фр.)
56
Тысяча извинений (фр.)
57
Мое здоровье разрушено нервными приступами. (фр.)
58
На это уж я не рассчитываю (фр.)
59
Ваша последняя баллада доставила мне бесконечное наслаждение… (фр.)
60
До свидания, сударыня, я заметил, что заболтался… (фр.)
61
Публикуется машинопись с авторской правкой, внесенной Е. С. Булгаковой, карандашом и чернилами, по расклейке книги: Булгаков М. А. Кабала святош. М., Современник, 1991, хранящейся в ОР РГБ, Ф. 562, к. 16, ед. хр. 8.
2 редакция датирована: 1936 ноября 18.
Кроме того, в ОР хранятся 1 и 3 редакции (к. 16, ед. хр. 7). Автограф и рукою Е. С. Булгаковой внесены поправки. Стоят даты: 1936, окт. 16 — ноября 9, 1937, марта 7—18.
На титульном листе дано полное описание материалов этой единицы хранения: На стр. 1–6, 65–68 — материалы к либретто; на стр. 7—55 — первая редакция; на стр. 69—151 — третья редакция (не закончена); на стр. 182–183 — список источников.
Как всегда у М. Булгакова, первая редакция «Черного моря» четче выявляет творческий замысел, а вторая — емче в художественном отношении. Приведу пример: Марич объясняется с Болотовой. Сначала во второй редакции было: «Марич. Ну, хорошо, я вам скажу. Я вижу вы не можете сочувствовать тем, кто сделал это. Нет! Итак, я коммунист. Я состою в подпольном ревкоме. За мною гонятся. Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги организации. И прибежал я к вам с одною целью, позвольте мне их у вас сжечь, мне некуда девать их. И я оставлю ваш дом».
Синим карандашом внесены исправления и окончательный текст стал значительно лучше: «Марич. Нет, нет, я объясню. Я вижу вы не с теми, кто сделал это… Нет! Итак, я коммунист… За мною гонятся… Мне нужно скрыться. Со мною важные бумаги. Позвольте мне у вас их сжечь, мне некуда девать их. Бежать я должен».
И на других страницах после вмешательства синего карандаша окончательный текст становится экономнее, благозвучнее, ярче.
Хранится в ОР РГБ еще один экземпляр машинописи, в котором главная героиня именуется Ольгой Андреевной Шатровой, а не Ольгой Андреевной Болотовой, — а ее муж — Шатров, а не Болотов. Отсутствует Зейнаб, из отряда зеленых. Есть и другие разночтения.
Тема либретто возникла не сразу. Как только М. А. Булгаков ушел из МХАТа, а после гибели «Мольера» это было неизбежно, перед ним встали новые задачи: он пошел служить в Большой театр либреттистом. 2 октября 1936 года он писал В. В. Вересаеву: «Теперь я буду заниматься сочинением оперных либретто. Что ж, либретто так либретто» (Письма, с. 367). Но слухи о переходе распространялись гораздо раньше, а потому к Булгакову стали приходить музыканты с различными просьбами и предложениями. 9 сентября 1936 года Е. С. Булгакова записала в «Дневнике»: «Вечером — композитор Потоцкий и режиссер Большого театра Шарашидзе Тициан. Пришли с просьбой — не переделает ли М. А. либретто оперы Потоцкого „Прорыв“. М. А., конечно, отказался. Потоцкий впал в уныние. Стали просить о новом либретто…»
В сентябре шли переговоры с художественным руководителем Большого театра Самуилом Абрамовичем Самосудом о совместной творческой работе, в разговорах принимали участие все те же — Шарашидзе и Потоцкий. После предложения Самосуда работать в Большом театре — «Мы вас возьмем на любую должность. Хотите — тенором?» — М. А. Булгаков «с каким-то даже сладострастием» написал письмо руководству МХАТа о своем ухода со службы. И еще после этого колебался, поступать ли в Большой театр, но вскоре решил, что «не может оставаться в безвоздушном пространстве, что ему нужна окружающая среда, лучше всего — театральная» («Дневник», 122), хотя перед ним тут же поставили вопрос о либретто для новой оперы. Такого ясного сюжета, на который можно было бы написать оперу, касающуюся Перекопа, у него нет. А это, по-видимому, «единственная тема, которая сейчас интересует Самосуда» (там же, с. 122–123). Но уже 1 октября 1936 года замысел определился, и Е. С. Булгакова записывает: «Договоры относительно работы в Большом и либретто „Черного моря“ для Потоцкого подписаны» (там же, с. 123).
Булгаковы стали бывать у Сергея Ивановича Потоцкого (1883–1962), ученика С. Василенко и К. Игумнова, автора одной из первых опер на современную тему — «Прорыв», но впечатление от его музыки было неутешительное: «Были у Потоцких. Он играл свои вещи. Слабо. Третий сорт» (там же, с. 123).
В эти же дни к М. А. Булгакову обращается Юрий Шапорин с просьбой исправить либретто «Декабристов», с 1925 года он работает с А. Н. Толстым над либретто и до сих пор многое нуждается в доработке, но Толстой никак не может доделать, занятый множеством своих сочинений. М. А. отказался «входить в чужую работу», но как консультант Большого театра обещал помочь советом.
15 ноября 1936 года Е. С. Булгакова записывает: «Были на „Бахчисарайском фонтане“. После спектакля М. А. остался на торжественный вечер. Самосуд предложил ему рассказать Керженцеву содержание „Минина“, и до половины третьего ночи в кабинете при ложе дирекции М. А. рассказывал Керженцеву не только „Минина“, но и „Черное море“».
Через два дня Керженцев сказал М. Булгакову, «что он сомневается в „Черном море“». А 18 ноября Булгаков читал Потоцкому и Шарашидзе либретто оперы «Черное море». «Потоцкому понравилось».
3 февраля 1937 года С. Ермолинский попросил вернуть ему две тысячи рублей, которые Булгаковы были давно ему должны. М. А. Булгаков тут же написал заявление в Большой театр, и к концу дня он мог «получить аванс под „Черное море“».
19 марта Е. С. Булгакова записала: «Вечером вчера Потоцкий — слушал „Черное море“. М. А. сдал в Большой экземпляр либретто».
На этом творческая история либретто «Черное море» и заканчивается.
62
В ОР РГБ хранятся материалы к либретто, 1-я (черновая) редакция и позднейшие добавления и варианты. 1936, июня 18 — июля 6; дорабатывал либретто в 1937 и 1938 гг. В автограф карандашом и чернилами вложены листы со стихотворными текстами для либретто (к. 16, ед. хр. 1).
Вторая редакция оперы в четырех актах (7 картин) была закончена 20 июля 1936 года. Первая публикация за границей.
Публикуется машинопись с размеченными рукою Е. С. Булгаковой местами для дополнений 1938 г., карандашом, по расклейке книги: Булгаков М. А. Кабала святош. М., Современник, 1991 (См.: ф. 562, к. 16, ед. хр. 5–6). Впервые опубликована М. Козловой и А. Павловой-Арбениной в книге: Музыка России. Выпуск 3, М., 1980. Затем: Советская Россия, 1987, 9 августа. Вступительная статья и публикация В. Лосева.
В публикацию внесена незначительная правка после сверки с машинописью. Так, в 3 картине есть фраза: «Слепцы. Было видение. Сергий явился — спящих будить». В машинописи тире зачеркнуто карандашом. И в данной публикации эта фраза без тире, и по смыслу здесь не должно быть тире. В опубликованном тексте в акте пятом Пахомов говорит: «Я погибну в темнице сырой, вдалеке от невесты, Марии родной». В машинописи: «Марии моей».
Остались и другие незначительные разночтения публикации с машинописью, но эти разночтения можно обсудить при подготовке текста к академическому изданию.
Из переписки М. А. Булгакова и Б. В. Асафьева и «Дневника» Е. С. Булгаковой можно узнать весьма существенные подробности о творческой истории этого либретто.
Из дома отдыха ГАБТ Поленово 10 июля 1936 года Б. В. Асафьев писал М. А. Булгакову: «Сюда вчера приехал Мелик-Пашаев и сообщил мне радостную весть: „Вы кончили „Минина“. Разрешите, поэтому, Вас от души поздравить и приветствовать“. Через две недели Асафьев, получив либретто и прочитав его, писал уже из Ленинграда: „Пишу Вам, чтобы еще раз сказать Вам, что я искренне взволнован и всколыхнут Вашим либретто. Вы не должны ни нервничать, ни тревожиться. Я буду писать оперу, дайте только отдышаться и дайте некоторое время еще и еще крепко подумать над Вашим текстом в связи с музыкальным действием, то есть четко прощупать это действие… Умоляю, не терзайте себя. Если б я знал, как Вас успокоить! Уверяю Вас, в моей жизни бывали „состояния“, которые дают мне право сопереживать и сочувствовать Вам: ведь я тоже одиночка…“
