Томас Гарди - Тэсс из рода дЭрбервиллей. Джуд Незаметный
— Будь он не так добр, тебе пришлось бы бежать из дому вопреки его воле, и все сложилось бы для нас куда хуже, — пробормотал Джуд.
— Ну, этого бы я никогда не сделала!
Джуд задумчиво посмотрел ей в лицо. Потом вдруг поцеловал ее и хотел поцеловать еще.
— Нет… Только один раз… ну, прошу тебя, Джуд.
— По-моему, это жестоко! — возразил он, но покорился. — Представь, какая странная вещь, — помолчав, продолжал он. — Арабелла просит дать ей развод из добрых к ней чувств, как она пишет. Она хочет стать законной супругой того человека, с которым жила все это время, и просит помочь ей в этом.
— Ну и что ты ей ответил?
— Согласился. Сперва я боялся, как бы не повредить ей, если вдруг откроется дело о ее вторичном браке, ведь я вовсе не желаю ей зла. И конце концов она, наверное, ничем не хуже меня! Но здесь об этом деле ничего не известно, так что, вероятно, процедура развода будет несложной, и если она хочет начать новую жизнь, то у меня есть все основания не препятствовать ей.
— И тогда ты будешь свободен?
— Да, свободен.
— Куда же мы едем? — вдруг спросила она с отличавшей ее в этот вечер рассеянностью.
— В Олдбрикхем, я уже говорил.
— Но ведь мы приедем туда очень поздно?
— Да, я об этом подумал и заказал по телефону номер в гостинице Общества трезвости.
— Один?
— Да, один.
Сью взглянула на него.
— Ах, Джуд, — она беспомощно припала головой к вагонной стенке, — я так боялась, что ты сделаешь это и что я свожу тебя в заблуждение! Но, право, я не это имела в виду!
Наступила пауза. Джуд обескураженно уставился на противоположную скамейку.
— Н-да… — сказал он. — Н-да…
И снова умолк.
Видя, как он расстроен, Сью прижалась лицом к его щеке и прошептала:
— Ну не сердись же на меня, милый.
— О, ничего особенного, — ответил он… — Я просто считал… Ты что же, вдруг передумала?
— Ты не имеешь права задавать мне такой вопрос, и я не стану на него отвечать, — с улыбкой сказала она.
— Дорогая моя, твое счастье мне дороже всего, и твоя воля для меня закон, хотя часто мне кажется, что мы вот-вот поссоримся. Не такой уж я эгоист, надеюсь. Пусть будет по-твоему! Только, быть может, дело тут не в условностях, а в том, что ты меня просто не любишь! Хоть ты и научила меня ненавидеть условности, но уж лучше условности, чем то, другое!
Даже в эту располагающую к откровенности минуту Сью не могла до конца раскрыть перед ним, что, собственно, происходит в ее сердце, и поспешила найти уклончивый ответ:
— Отнеси это за счет моей застенчивости, естественного для женщины смущения в такой критический момент. Я, как и ты, могу считать себя вправе с сегодняшнего дня жить с тобой так, как ты предполагал. Я даже могу думать, что в разумно устроенном обществе вопрос об отце ребенка будет таким же личным делом женщины, как покрой ее белья, и она ни перед кем не будет обязана в этом отчитываться. Но сейчас я хочу лишь одного — быть чуточку посдержанней, отчасти, наверное, потому, что своей свободой я обязана великодушию Филотсона. Если б я сбежала из дому по веревочной лестнице, а он гнался бы за нами с пистолетом — тогда другое дело, и я вела бы себя иначе. Не торопи и не осуждай меня, Джуд! Допусти, что у меня не хватает смелости поступать согласно моим убеждениям. Я знаю, я жалкая и ничтожная, у меня нет твоей страстности.
— Я думал… Ну, в общем, понятно, что я думал, — только и ответил он. — Но пусть будет по-твоему. Филотсон, конечно, тоже думал, как я. Вот послушай, что он пишет.
Джуд развернул привезенную ею записку и прочел вслух:
— «Ставлю Вам единственное условие — будьте ласковы и снисходительны к ней. Я знаю, что Вы ее любите. Но порой и любовь бывает жестокой. Вы созданы друг для друга, это очевидно для всякого беспристрастного человека. В моей короткой семейной жизни Вы с самого начала были «незримым третьим». Еще раз прошу Вас: берегите Сью!»
— Какой он хороший, правда? — сказала она со слезами в голосе. — Он так покорно отпустил меня… Пожалуй, даже слишком покорно, — добавила она, подумав. — Я никогда не была так близка к тому, чтобы полюбить его, как в те минуты, когда он заботливо собирал меня в дорогу и предлагал мне денег. И все же я его не полюбила. Если б я могла хоть чуть-чуть любить его как жена, я вернулась бы к нему даже теперь.
— Но ведь ты его не любишь?
— Да, это правда… Ужасная правда! Я его не люблю.
— Боюсь, что и меня тоже! — раздраженно вырвалось у Джуда. — Да и вообще никого, наверно! Когда я сержусь на тебя, Сью, порою мне кажется, что ты не способна на настоящую любовь.
— Ну, это несправедливо, не ожидала услышать от тебя такое! — воскликнула она и, отодвинувшись от него подальше, сурово уставилась в темноту за окном. Потом, не оборачиваясь, добавила обиженным тоном: — А если мое чувство к тебе совсем не такое, как у некоторых? Быть с тобой для меня утонченнейшее наслаждение, и я не хочу его усиливать, не хочу идти дальше, рискуя потерять все. Я хорошо понимаю риск, с каким связано всякое сближение женщины с мужчиной. Но ведь мы-то с тобой не просто женщина и мужчина, вот я и решила довериться тебе, зная, что мое желание для тебя дороже своего. Джуд, милый, давай не будем больше говорить об этом.
— Ну конечно, раз тебя начинают терзать угрызения совести… Но ты все-таки любишь меня, Сью? Ну скажи, что любишь! Скажи, что чувствуешь ко мне хоть четверть, хоть одну десятую того, что я чувствую к тебе, мне и этого будет довольно!
— Я же позволила тебе поцеловать меня, этим все сказано.
— Всего-то один разочек!
— Не жадничай!
Он откинулся назад и долго сидел так, не глядя на нее. Ему вспомнился эпизод из ее прошлого, который она ему рассказала, — история несчастного кристминстерского студента, — и он думал о том, что, похоже, теперь настал его черед пройти через те же муки.
— Странно как-то выглядит твое бегство от мужа! — прошептал он. — А может, я только слепое орудие в твоей игре с Филотсоном? Честное слово, невольно подумаешь так, глядя на твой чопорный вид.
— Я запрещаю тебе сердиться! — шептала Сью, поворачиваясь и придвигаясь к нему. — Ты ведь все-таки целовал меня, и, не скрою, мне было приятно. Только больше я пока не хочу, не в таком я сейчас настроении, как ты этого не понимаешь!
Он просто не мог противиться ее просьбам, и она отлично это знала. Некоторое время они сидели рядом, взявшись за руки, пока новая мысль не заставила ее встрепенуться.
— Я не могу ехать в эту гостиницу после твоей телеграммы!
— Почему?
— Неужели ты не понимаешь!
— Ну хорошо, в городе, конечно, найдутся и другие гостиницы. С тех пор как из-за какого-то глупого скандала ты вышла замуж за Филотсона, мне иной раз кажется, что под личиной независимых взглядов ты остаешься такой же рабой ходячей морали, как любая другая женщина.
— Во всяком случае, не духовно. Впрочем, я уже сказала: на практике я куда трусливее, чем в теории. А замуж я вышла не только из-за скандала. В женщине желание быть любимой часто заглушает голос совести, и хотя ей претит мысль о том, что она жестоко поступает с мужчиной, она поощряет его любовь даже тогда, когда она нисколько его не любит. Позже, видя его страдания, она начинает раскаиваться и готова на все, чтобы искупить свою вину.
— Другими словами, ты безжалостно флиртовала с беднягой Филотсоном, потом в тебе заговорила совесть, и ты попыталась загладить свою вину, выйдя за него замуж и чуть не замучив себя до смерти?
— Да, грубо говоря, так оно и было… Это да к тому же скандал… Да еще ты скрыл от меня то, что должен был сказать раньше.
Он увидел, что она расстроена и вот-вот заплачет от его замечаний, и принялся утешать ее:
— Полно, моя хорошая… Прости меня! Или казни, если хочешь. Ты же знаешь: что бы ты ни делала, ты для меня все на свете!
— Нет, я дурная и беспринципная, и ты это знаешь, конечно, — сказала она сквозь слезы.
— Я знаю одно — что ты моя дорогая Сью, и никто и ничто в мире не разлучит меня с тобой!
При всей своей искушенности в некоторых вещах, Сью во многом была еще таким ребенком, что эти слова утешили ее, и к концу пути они снова были в прекрасном настроении. Около десяти часов поезд прибыл в Олдбрикхем — главный город Северного Уэссекса. Так как Сью не захотела остановиться в гостинице Общества трезвости из-за его телеграммы, Джуд навел справки, и какой-то парень вызвался проводить их в отель «Джордж» и свез туда на тележке их багаж; это оказалась та самая гостиница, где Джуд останавливался с Арабеллой, когда они встретились после многих лет разлуки.
Озабоченный их устройством, Джуд не сразу узнал это место, тем более что они вошли с другого входа. Заняв каждый свой номер, они спустились вниз поужинать. Воспользовавшись минутной отлучкой Джуда, официантка обратилась к Сью:
