Кодзиро Сэридзава - Книга о Человеке
И все же как это характерно для ясиро Дайтокудзи — поверить, что одного только благословения папы в Ватикане достаточно для духовного роста!..
В 1951 году, когда Япония находилась под американской оккупацией, я имел частную аудиенцию у папы Пия XII в его загородной резиденции. Как я уже писал ранее, в то время я возглавлял родительский комитет младшей школы в Сэтагае. Узнав о моей предстоящей поездке в Европу, школьники попросили меня передать папе чуть ли не двадцать писем с благодарностью за продовольственную помощь LARA.
Посоветовавшись в Париже с другом-католиком, я отослал письма в Ватикан, сопроводив их письмом на французском языке. И получил ответе просьбой поставить их в известность, если я окажусь в Риме.
На обратном пути я провел пять дней в Риме. В то время господин О., дипломат и мой старший товарищ по Первому лицею, не имевший возможности из-за войны вернуться на родину, жил со своей семьей под покровительством Святейшего престола, поэтому, увидевшись с ним, я рассказал ему об ответе, полученном мной из Ватикана. О. был, кажется, удивлен и сказал, что вообще-то папа живет на летней вилле, но завтра будет благословлять собравшихся там верующих. На следующий день он отвез меня на своей машине на виллу.
В саду виллы, расположенной на берегу озера, собралось несколько десятков верующих. По указанию О. я внес свою фамилию и пристроился за спинами верующих. Минут через пять появился высокий папа Пий и всех благословил. После этого верующие стали расходиться, а служитель провел меня и О. во внутренние покои. В каждой комнате, выходившей в коридор, можно было видеть группы верующих, ожидающих аудиенции. По словам О., к папе подпускают по несколько человек, поэтому и меня включат в какую-нибудь группу. Однако в комнате, в которую нас привели, никого не было.
— Тебя удостоили личной аудиенции! — поразился О., впрочем, я и сам пришел в замешательство. Мало того, что я не был соответствующе одет, я совершенно не знал, как полагается себя вести в подобной ситуации. Надо ли отвечать на слова его святейшества, спросил я у О. Разумеется, надо, но поскольку папа знает много иностранных языков, лучше это делать на английском или французском, сказал он. Внезапно стена перед нами раздвинулась, вошел величественный папа Пий XII и протянул мне руку.
Я машинально пожал ее. Стоявший рядом О., преклонив колени, поцеловал руку папы. «Надо во всем следовать О.!» — подумал я сконфуженно.
Наконец я кое-как успокоился, мы с О. сели перед креслом, на котором поместился папа, и папа заговорил со мной по-французски.
Он выразил радость, что страдания долгой войны закончились и наступил долгожданный мир, и, подробно остановившись на предстоящих японцам новых испытаниях в условиях иностранной оккупации, сказал несколько слов в утешение. Надо было что-то сказать в ответ по поводу оккупации и страданий японского народа.
— Выезжая из Японии, я получил предупреждение от оккупационной администрации, — сказал я по-французски. — Если за границей я проговорюсь о реальном положении в Японии, мне будет запрещен въезд в страну.
На это папа выразился в том смысле, что здесь хотя и заграница, но — престол Господа, и, вняв его словам, я волей-неволей честно рассказал все как есть.
Во время войны необразованные молодые люди, попав на фронт, поголовно теряли человеческий облик, превращались в зверей, которым ничего не стоило убить человека, да и в тылу, в условиях затянувшейся войны и перебоев с продовольствием, люди, в сущности добрые, голодая, начали превращаться в животных. Не успели мы обрадоваться, что пришел мир, как тотчас оказались под оккупацией, и возродившаяся было человечность вновь подверглась унижению. Так, в общих чертах, я охарактеризовал ситуацию в Японии.
На это папа сказал, что во время Великой войны он проводил все дни в молитвах. Он молился о том, чтобы одержимые властолюбием люди, руководители государств, не важно, враги они или друзья, поскорее потеряли бы свои посты и наступил мир и чтобы в боях не гибли люди… Молился он и о Японии и японцах. Наступивший сейчас мир — это не временное перемирие, для цивилизованных народов настал вечный мир, и все люди стали счастливыми братьями. Поэтому и Япония должна потерпеть — скоро оккупация закончится. И он посмотрел на меня ласковым взором.
Расчувствовавшись, я решил, что на этом аудиенция закончилась, но папа вновь заговорил, сказав, что, кроме «Умереть в Париже», читал еще три моих романа и сборник эссе. Я был потрясен и едва не заплакал от благодарности, а он еще добавил, что, читая, понял, что в моем творчестве меня вдохновляет дух служения Богу, и спросил, насколько верно его впечатление.
Со слезами на глазах я рассказал ему, как во время учебы во Франции в 1927 году я заболел туберкулезом легких и лечился в высокогорной клинике в Отвиле, как подружился с тремя молодыми французскими учеными, вместе с которыми боролся с болезнью, и как все четверо мы одновременно вернулись к нормальной жизни. Они были ревностными католиками, и с их подачи мы называли одну заснеженную возвышенность нашим храмом, всходили на нее каждое воскресенье и молились.
Тогда папа спросил, почему я обратил главного героя своей книги в сторону религии, отдал дочерей в католическую школу, а сам не крещен?
Я смиренно взглянул на папу. Разве эта аудиенция, в слезах думал я, не есть крещение, более того — свидетельство того, что я верующий католик?.. С тоской я вспомнил, какова была обстановка в Японии, когда я вернулся из-за границы, заставлявшая забыть о всякой вере. Но как это объяснить? Мне хотелось простереться на земле, и, задыхаясь, я только сказал: «Потому что на мне нет благодати…» Все мое тело, всю мою душу охватила скорбь, никогда прежде не испытанная.
Папа вручил мне пять медалей с его изображением, принесенные прислужником, чтобы я передал их моим дочерям и школе, в которой они учатся, и под конец сказал:
— Передайте медали своим дочерям. Никто в этой жизни не застрахован от бед, но если что-либо подобное случится, помолитесь на медаль, и Бог непременно протянет руку помощи…
Наконец папа благословил меня и О., и я, беря пример с О., принял благословение. Папа удалился, стена беззвучно закрылась.
О. сказал, что никогда еще не испытывал такого душевного подъема, и пожалел, что мы не попросили дежурившего на улице фотографа, чтобы он сделал фотографию на память. А я думал, что не надо никакой фотографии на память, все произошедшее и так на веки вечные запечатлелось в моей душе и никогда не забудется…
И вот теперь мне казалось поистине замечательным, что визит в Ватикан и Лурд так сильно воздействовали на ясиро Дайтокудзи, что в его человеческом существе как будто произошла революция: он осознал свое предназначение быть вместилищем Бога и отныне, отбросив все личные помыслы, день за днем будет самоотверженно исполнять свой святой долг. И разве не столь же глубокое впечатление вынесли юноши А. и Б., принимавшие участие в этой знаменательной поездке и оставившие о ней запись?
Они писали эти записки, отказавшись от своего «я», как простые прислужники ясиро, из скромности умолчав о своих собственных впечатлениях. А жаль.
Это путешествие для ясиро было поучительным, и когда эти двое взялись его сопровождать, они наверняка знали о цели путешествия и были к нему готовы. В такого рода путешествии не должно быть главного и подчиненного, все трое на равных, сообща должны поддерживать друг друга, и скорее всего в действительности так оно и было, поэтому в записях им следовало подробно описать не только впечатления ясиро, но и свои собственные.
Искренне поведав о своих чувствах, они бы яснее выразили, какое чудесное, важное значение имело для них всех это путешествие в Ватикан и Лурд.
Впрочем, по этому поводу я испытываю некоторое беспокойство. Ужасно, если ясиро — Тэруаки Дайтокудзи сделают объектом поклонения и будут относиться к нему как к особенному человеку потому, что он выполняет работу Бога. Ибо и А. и Б., так же как и он, выполняют работу Бога. Да и любой человек, даже если не осознает этого, выполняет работу, данную Богом.
Я употребил слово «Бог», но имею в виду Силу Великой Природы — единого Бога-Родителя. Кроме силы Великой Природы в нашей Вселенной не существует другого Бога. Люди молятся, называя Бога различными именами, но этот Бог — субъективное создание этих людей и в действительности его не существует. Пусть это покажется навязчивым, повторюсь — не существует другого Бога, кроме силы Великой Природы — единого Бога-Родителя.
Каждый человек получил от этого Бога-Родителя в дар богоданный дух — жизнь и, приняв во временное пользование плоть, явился на свет. Более того, каждый живет, получив свое предназначение. Другими словами, доброго или злого, нищего или императора, всех людей Бог-Родитель держит, как Своих чад, на лоне Своей великой любви, холит и лелеет.
