Пэлем Вудхауз - Том 5. Дживс и Вустер
— Тебе надо смываться, Берти, притом незамедлительно. Садись в автомобиль, кати в Лондон и уезжай за границу. В портах еще не успеют выставить шпиков. Но на всякий случай загляни по дороге к «Братьям Коген» и купи накладные усы.
В обычных обстоятельствах я бы не позволил этому полоумному командовать собой, но тогда я нашел, что это дельный совет. У меня и самого уже голова работала в том же направлении. И я как раз говорил себе в эту минуту: «О, если б мне крылья голубки…» На бегу поручив Боко ввести в курс дел Дживса, чтобы он отправился следом с пожитками, я рванул в гараж.
И уже собрался распахнуть ворота, как вдруг изнутри до меня донесся хриплый голос, и я замер, пораженный. Если слух меня не обманывал, там кто-то был.
Голос прозвучал по-новой, и на этот раз я смог понять, из чьей гортани он исходит и вообще что к чему, так как услышал имя «Фитлуорт», которому предшествовал длинный ряд довольно грубых англо-саксонских эпитетов. Словно при свете молнии, мне сразу все стало ясно.
Уезжая с маскарада, Боко случайно захватил с собой в авто дядю Перси. Он ехал с песнями домой и даже не подозревал, что у него на заднем сиденье сладко дремлет никем не замеченный непредусмотренный пассажир.
ГЛАВА 28
Я с присвистом втянул в грудь воздух и несколько секунд простоял, как вкопанный, выпучив глаза и наморщив лоб. Не будет преувеличением сказать, что меня словно шарахнул по затылку носок, набитый мокрым песком. Приложив ухо к створке, я прислушивался к тому, что просачивалось сквозь доски, и уныние, мягко выражаясь, завладело моей душой.
Сами подумайте, что же получается. Залогом общего успеха было доброе и ласковое расположение дяди Перси к Боко. Но как сохранить его доброе и ласковое расположение, если ты запираешь его на всю ночь в гараже, одетого в костюм Синдбада Морехода? Благородный человек вроде дяди Перси не может не обозлиться на такое обращение.
И в данную минуту было слышно, что он страшно зол. Его высказывания не оставляли в этом ни малейших сомнений. То были не остроумные реплики человека, который, будучи выпущен на свободу, благодушно посмеется над забавным недоразумением. Это говорил узник, чьей целью отныне будет отыскать того, кто его засадил, и содрать с него шкуру.
Он уже перешел непосредственно к этой теме. Оказалось, что он не просто собирается содрать с Боко шкуру. В недвусмысленных выражениях он изъявил намерение проделать это не спеша и тупым ножом. Короче говоря, стало предельно ясно, что какие бы нежные дружеские отношения ни сложились между дядей и его возницей минувшей ночью, с тех пор они сильно ухудшились и к угру окончательно расстроились.
Как быть, я, честно сказать, совершенно не представлял себе. Судя по всему, сложилась ситуация, когда как нельзя кстати пришлось бы мудрое слово Дживса. Я от души пожалел, что его здесь нет, и в это самое время негромкий кашель у меня за спиной дал мне знать, что он есть. Словно какая-то телепатия — если это верное слово — подсказала ему, что молодой хозяин в растерянности и жаждет получить от него хоть немного вассальной поддержки.
— Дживс! — вскричал я и уцепился за его рукав, как потерявшееся малое дитя хватается за подол матери. Когда я кончил изливать свою повесть в его восприимчивое ухо, стало ясно, что он все понял.
— Положение крайне тревожное, сэр, — сказал он.
— Крайне, — подтвердил я.
Я не стал ранить его словами укора и осуждения, хотя про себя подумал, как случалось уже и прежде, что по такому поводу с его стороны было бы человечнее подскочить на месте и хорошенько повращать глазами. Если и существует у Дживса недостаток, то это, как я замечал выше, склонность качать головой и прищелкивать языком, когда хотелось бы видеть, как его завитые и напомаженные кудри, рассыпавшись, слегка восстали дыбом.
— Его милость, вы говорите, сильно разгневан, сэр? Тут я мог дать ему исчерпывающий ответ.
— Да, Дживс. Его высказывания, насколько я мог их расслышать, бесспорно свидетельствуют о крайне раздраженном состоянии говорящего. Что такое Смерть от Тысячи Уколов?
— Это модное в китайской полиции уголовное наказание за незначительные правонарушения. Примерно эквивалентное нашим двум неделям за решеткой с правом замены на штраф. Почему вы спрашиваете, сэр?
— Дядя Перси помянул между прочим. Это — одно из наказаний, которые он собирался учинить над Боко при следующей встрече. Боже милостивый, Дживс! — воскликнул я.
— Сэр?
А воскликнул я так потому, что разговор про полицию и про уголовные кары привел мне на память мое собственное положение. На краткий миг в заботах о дядьях и гаражах я отвлекся и забыл, что являюсь в сущности беглым каторжником.
— Вы еще не знаете последних новостей. Чеддер Сыр проведал насчет своей полицейской формы и сейчас отправился за ордером на арест и прочими нужностями.
— Вот как, сэр?
— Да. Юный Эдвин, пробравшись поздно вечером в мою комнату, чтобы засунуть мне в постель ежа, увидел мундир на кровати, побежал и донес Сыру. Подлый полицейский осведомитель. Теперь, чтобы не попасть в жестокие лапы закона, я должен немедленно бежать. Видите, в каком я положении? Мой автомобиль в гараже. Чтобы добраться до него, я должен отомкнуть двери гаража. Но как только двери распахнутся, оттуда, как пробка из бутылки, выскочит дядя Перси!
— Вы страшитесь встречи с его милостью, сэр?
— Да, Дживс. Я страшусь встречи с его милостью. Знаю, знаю, что вы скажете. Вы собираетесь заметить, что запер-то его не я, а Боко.
— Вот именно, сэр. Защищены вы честью так надежно, что все угрозы, как легкий ветер, мимо пронесутся.[137]
— Так-то оно так. Но вы когда-нибудь освобождали из капкана раненую пуму?
— Нет, сэр. Такого опыта у меня нет.
— Спросите кого угодно, вам всякий скажет, что в такие минуты зверь не задерживается для выяснений, а бросается без разбору на первого же попавшегося безвинного наблюдателя.
— Ваш довод я принимаю, сэр. Вероятно, будет лучше, если вы вернетесь в дом и предоставите мне освобождение его сиятельства.
Такое благородство меня потрясло.
— И вы согласитесь, Дживс?
— Разумеется, сэр.
— Чертовски порядочно с вашей стороны.
— Ну что вы, сэр.
— Можно повернуть ключ, крикнуть: «Путь свободен!» — и удрать, спасая жизнь.
— Я предпочел бы задержаться на месте, сэр, в надежде, что мне удастся как-то успокоить уязвленные чувства его сиятельства.
— Медоточивыми речами?
— Совершенно верно, сэр. Я глубоко вздохнул.
— Может быть, все-таки лучше хотя бы вскарабкаться на дерево?
— Нет, сэр.
Я вздохнул еще раз.
— Ну ладно, раз вы так считаете. Вам виднее. В таком случае действуйте, Дживс.
— Очень хорошо, сэр. Ваш автомобиль я подгоню к парадной двери, чтобы вы могли немедленно отправиться в путь. А позже и сам последую за вами с чемоданами.
Единственным, хотя и слабым утешением в этот черный час по пути к дому было сознание, что весть, которую я несу, превратит сардину во рту Боко, если он еще не кончил есть сардины, в золу и пепел. Я человек не мстительный, но к этому литературному сумасброду я испытывал сейчас далеко не добрые чувства. Поймите меня правильно. Ну ладно, ты объявил себя писателем и на этом основании рассчитываешь, что тебе сойдет с рук любой поступок, за который другому светит билет в одну сторону до сумасшедшего дома. Но даже у писателя, я убежден — и, по-моему, совершенно правильно, — должно хватить ума заглянуть в нутро своего автомобиля, перед тем как запереть его на ночь в стойло: не остался ли там спать на заднем сиденье какой-нибудь пароходный магнат?
Но выяснилось, что Боко уже миновал стадию сардин. Развалясь после завтрака на стуле, он предавался радостям первой трубки, а рядышком Нобби с газетой в руках решала кроссворд. При виде Бертрама оба выразили удивление.
— Смотри-ка кто! — воскликнула Нобби.
— Ты разве еще не уехал? — поинтересовался Боко.
— Нет еще, — ответил я и горько рассмеялся. Боко неодобрительно нахмурил брови.
— С какой стати, — строго спросил он, — ты вернулся и разливаешься смехом? Постарайся понять, мой мальчик, что сейчас не время для этого. Ведь если сегодня же до наступления темноты ты не окажешься во Франции, у тебя не останется ни проблеска надежды. Где твой автомобиль?
— В гараже.
— Выведи его оттуда.
— Не могу, — ответил я и нанес ему прямой в переносицу: — Там дядя Перси.
После чего в нескольких скупых словах выложил всю подноготную.
Я предвидел, что он примет мой рассказ близко к сердцу, и ожидания мои оправдались. За свою жизнь я повидал немало отвисших нижних челюстей, но ни разу мне не доводилось наблюдать, чтобы нижняя челюсть отваливалась с такой стремительностью. Можно было только удивляться, что у Боко она совсем не сорвалась с петель.
