Кнут Гамсун - Редактор Линге
Онъ позвалъ къ себѣ Илэна. Илэнъ сидитъ во внѣшнемъ бюро за столомъ секретаря. Онъ быстро поднялся, — въ голосѣ редактора было что-то, говорившее, что дѣло идетъ о серьезномъ.
Но ничего важнаго не оказалось. Редакторъ почти шутя спросилъ его о его политическихъ взглядахъ.
— Скажите мнѣ, какъ обстоятъ ваши дѣла по части политики? — спросилъ онъ, улыбаясь.
Илэнъ что-то пробормоталъ о томъ, что онъ плохой политикъ; у него не было времени углубляться въ эти вопросы.
Было ли это искреннимъ мнѣніемъ Линге или онъ обнаружилъ искру присущей ему насмѣшливости, но онъ сказалъ:
— Да, наука совсѣмъ заковала васъ.
На это Илэнъ ничего не отвѣтилъ.
— Но вы — взрослый человѣкъ, и должны же вы принадлежать къ какой-нибудь партіи! — продолжалъ Линге.
Илэнъ ничего не могъ сказать на это.
— Андрей Бондезенъ имѣлъ на меня нѣкоторое вліяніе, — сказалъ онъ, — въ особенности за послѣднее время. Бондезенъ — радикалъ.
— Да, да, да! Конечно, вы не должны приниматъ это за давленіе. Но я подумалъ… Какъ вы относитесь къ вопросу объ уніи? [2].
Это была какъ разъ слабая сторона Илэна, — онъ стоялъ за унію; въ этомъ пунктѣ Бондезену не удалось поколебать его убѣжденій. Почему Линге хотѣлъ знать его мнѣніе именно по этому вопросу? Развѣ онъ что-нибудь слышалъ? Можетъ быть онъ хотѣлъ отказать ему отъ мѣста?
Онъ честно отвѣтилъ:
— Я стою за унію. Я думаю, что теперь это самое лучшее; лучше, чѣмъ теперь, не будетъ.
Пауза.
Илэнъ думаетъ, что разговоръ конченъ, онъ хочетъ поклониться и вернуться къ своей работѣ.
— Нѣтъ, подождите минутку. Напишите нѣсколько статей по поводу уніи. Скажите прямо и открыто, — вы вѣрите въ то, что лучше, чѣмъ теперь, не будетъ; скажите также, почему именно вы такъ думаете, изложите ваши доводы. Мы — либералы, но мы уважаемъ честное убѣжденіе каждаго. Дѣло съ дипломатіей, кажется, подвигается довольно плохо. Но вѣдь вы не хотѣли бы видѣть насъ шведами?
— Нѣтъ, не болѣе, чѣмъ мы есть!
— Болѣе, чѣмъ мы есть! Мы не шведы, мы совершенно самостоятельный народъ, — это первый параграфъ нашихъ основныхъ законовъ. Такъ напишите статью для «Новостей»; вы должны свободно высказать ваше мнѣніе. Посмотримъ, что вы изъ этого сдѣлаете.
Илэнъ вышелъ и затворилъ за собою дверь.
Но какъ разъ, когда Линге такъ нуженъ былъ покой для всей той работы, которую ему пришлось отложить въ сторону во время визита Шарлотты, въ бюро приходили одинъ за другимъ посѣтители и безпокоили его. Наконецъ, пришла прачка изъ Гаммерсберга, — теперь уже въ третій разъ! Онъ уже и не помнилъ объ ея объявленіи, его легкомысленное сердце забыло про старую женщину.
— И чѣмъ люди считали «Новости?» Развѣ это клочокъ бумаги, въ который можно завернуть все, что угодно?
— Я просмотрѣлъ ваше объявленіе, мы не можемъ его напечатать, — сказалъ онъ и затѣмъ быстро принялся за разныя бумаги.
Женщина продолжаетъ стоять; она ничего не говоритъ, но она продолжаетъ стоять.
— У насъ нѣтъ мѣста для этого! — говоритъ Линге опять и протягиваетъ женщинѣ объявленіе.
Эта-то ужъ во всякомъ случаѣ не обворожительна; эта стиравшая женщина не была даже сама чистоплотной! И чего она дожидалась? Онъ привыкъ къ тому, что разъ онъ отказывалъ въ чемъ-нибудь, то дважды этого онъ не повторялъ: слово оставалось словомъ.
— Итакъ, вы не можете напечатать этого въ вашемъ листкѣ? — спрашиваетъ спокойно женщина.
— Нѣтъ! Можете обратиться съ этимъ въ «Вечернюю Почту».
Женщина не отвѣчаетъ; она, кажется, не поняла его словъ.
Линге хватается за карманъ. Если бы у него были деньги при себѣ, то онъ далъ бы ей крону, хотя у нея очень не аппетитный видъ. Видитъ Богъ, онъ бы это сдѣлалъ! Онъ не былъ безсердеченъ; но ему надоѣли эти постоянныя просьбы женщины, она не производила больше на него впечатлѣнія. Но у него не было при себѣ денегъ. Онъ былъ радъ отъ всей души, когда, наконецъ, женщина ушла.
И какую благодарность получаешь за свою помощь? Ни малѣйшей. Одна лишь неблагодарность…
— Войдите!
Вошелъ довольно пожилой господинъ. Линге встаетъ, называетъ его Биркеландъ.
Это былъ норвежскій политикъ и владѣлецъ желѣзныхъ мастерскихъ, Биркеландъ; онъ тоже въ настоящее время членъ королевской комиссіи. Онъ очень блѣденъ, говоритъ взволнованнымъ, прерывающимся голосомъ:
— Мы понесли тяжелый ударъ! — говоритъ онъ.
— Ударъ? Что случилось? Кто-нибудь умеръ?
И Биркеландъ разсказываетъ медленно и грустно, что онъ пришелъ, чтобъ сообщить о смерти президента одельстинга. Онъ неожиданно умеръ утромъ отъ удара. Линге вздрогнулъ, — и былъ также потрясенъ.
— Президентъ одельстинга? Вы увѣрены въ этомъ?… Вотъ несчастье! Такая сила для лѣвой! Надежда и опора лѣвой во всѣхъ затрудненіяхъ.
Линге въ данную минуту искренно, сильно огорченъ; онъ понимаетъ все значеніе этого грустнаго событія; его партія лишилась самой умной и вліятельной головы въ стортингѣ, очень видной личности, пользовавшейся уваженіемъ и правой. Онъ сказалъ глухо, немного дрожащимъ голосомъ:
— Его нельзя никѣмъ замѣнить, Биркеландъ!
— Нѣтъ, его мы не можемъ замѣнить, я просто не знаю, что мы вообще будемъ дѣлать.
Биркеландъ проситъ разрѣшенія поговорить по телефону; онъ хочетъ сообщить эту вѣсть Эрнсту Зарсъ.
Биркеландъ не привыкъ обращаться съ телефономъ. Линге даетъ ему нѣкоторыя указанія и потомъ снова садится.
Это самая страшная потеря, какая только могла поразить лѣвую именно въ данную минуту, когда поставлено такъ много на карту, когда должны были быть проведены такія коренныя реформы. Какъ все это грустно!
Вдругъ Линге разражается смѣхомъ.
Онъ напрягаетъ всѣ свои силы, чтобы подавить его, сильно краснѣетъ и все-таки громко смѣется.
Биркеландъ кончилъ; онъ отвернулся отъ телефона и смотритъ на него съ удивленіемъ. Линге нашелъ что-то очень смѣшное; его духъ снова воспрянулъ, онъ все еще борется со смѣхомъ.
— Ничего, — говоритъ онъ и качаетъ головой. — Наблюдали вы когда-нибудь за человѣкомъ, говорящимъ въ телефонъ? Онъ киваетъ, склоняетъ голову на бокъ, и видъ у него такой сочувствующій, будто онъ стоитъ передъ человѣкомъ, а не передъ деревяннымъ ящикомъ. Я это дѣлаю точно такъ же. Ха-ха-ха!
Но Биркеландъ совсѣмъ не въ настроеніи смѣяться; на его лицѣ появляется слабая улыбка; онъ не желаетъ быть невѣжливымъ, но его губы дрожатъ. Онъ поправляетъ свои сѣдые волосы со лба и берется за шляпу; съ этой вѣстью о смерти онъ долженъ обойти еще кое-кого, — правительство вѣдь тоже должно быть освѣдомлено. Да, да, ему будущее представляется очень мрачнымъ.
Линге, ставшій опять серьезнымъ, былъ съ нимъ вполнѣ согласенъ.
Какъ только Биркеландъ ушелъ, Линге тотчасъ же принялся за дѣло, чтобъ выпустить экстренное прибавленіе съ этой вѣстью; онъ, такимъ образомъ, предупредитъ «Вечерніе Листки». Въ теченіе одного часа весь городъ долженъ быть оповѣщенъ. Онъ написалъ превосходный «экстра-листокъ», — настоящее маленькое произведеніе, въ которомъ выражалъ горячую благодарность усопшему за его работу; каждое слово было преисполнено чувствомъ искренняго горя, и самъ Линге былъ доволенъ своимъ произведеніемъ.
Послѣ этого онъ опять досталъ рукописи и письма.
Онъ остановился на одномъ письмѣ отъ неизвѣстнаго молодого человѣка, жившаго на чердакѣ на улицѣ Торденса, — ему нечѣмъ, абсолютно нечѣмъ было жить; если бы его платье было немного приличнѣе, то онъ явился бы лично къ редактору. Онъ просилъ заработка, какого-нибудь перевода, какую-нибудь небольшую литературную работу; въ данную минуту онъ пишетъ большой романъ, но еще не кончилъ и не можетъ за него получить денегъ. Было что-то въ этомъ письмѣ, что тронуло Линге; оно звучало такъ правдоподобно и было такъ хорошо написано; глаза Линге сдѣлались влажными, — онъ поможетъ этому бѣдняку, онъ дастъ ему переводъ. И онъ для памяти надѣлъ свое обручальное кольцо на лѣвую руку. Уходя послѣ обѣда, онъ остановился передъ секретаремъ и сказалъ, надѣвая перчатку:
— Есть у васъ отчетъ о докладѣ президента одельстинга?
— Онъ сейчасъ находится въ типографіи.
— Пусть его принесутъ внизъ; вы раздѣлите его и будете брать по четыре цолла въ день. Нужно всегда придумывать что-нибудь новое, чтобы вниманіе людей было всегда насторожѣ. — Пусть этотъ человѣкъ и говоритъ черезъ нашу газету три недѣли спустя послѣ своей смерти!
И, усмѣхнувшись своей удачной выдумкѣ, Линге удалился.
VIII
Илэнъ выступилъ какъ политическій писатель анонимно, отъ лица редакціи. Его статья объ уніи привлекла всеобщее вниманіе. Опять взгляды всей страны были устремлены на газету Линге. Въ особенности взволновалась Христіанія, а редакторъ «Норвежца» прямо спрашивалъ всѣхъ встрѣчныхъ, что это значитъ,
«Новости», которыя съ тѣхъ поръ, какъ онѣ существуютъ, никогда не обнаруживали колебанія, «Новости», которыя изъ году въ годъ въ продолженіе двадцати лѣтъ такъ ненавидѣли унію и это презрѣнное братство! «Новости», нападавшія даже на его величество. «Новости», редакторъ которыхъ пламенно, съ убѣжденіемъ поклонялся Гамбеттѣ, Кастелару, Улканову и печаталъ хвалебные стихи польскому возстанію и бразильскому спору, каждый день, всю свою жизнь писалъ статьи, строчки, сентенціи всегда въ духѣ лѣвой и только въ этомъ направленіи, — и вдругъ «Новости» измѣнили. Покажите намъ человѣка, посмѣющаго взять на себя отвѣтственность за ту радикальную перемѣну въ уніи, о которой идетъ рѣчь; мы рѣшаемся утверждать, что такого человѣка не существуетъ!
