Джон Пассос - Большие деньги
– Нельзя ли поговорить с мисс Хамфриз, прошу вас… Скажите ей, что звонит Чарли Андерсон… лейтенант Андерсон.
Он все еще пытался преодолеть сухость в глотке, когда услыхал в трубке милый, нежный, как мелодия, интимный голос. Да, конечно, она его помнит, журчал ее голосок, как ей приятно, что он позвонил, конечно, они должны постоянно видеться, как это заманчиво, и ей этого ужасно хочется, да вот незадача – она уезжает из города на уик-энд, да, на весь уик-энд. Не мог ли бы он позвонить ей в конце будущей недели. Она будет ужасно рада повидаться с ним.
Он вернулся к своему столику. Возле него суетилась официантка.
– Ну, вам понравился суп? – спросила она.
– Пока не распробовал… нужно было сделать пару телефонных звонков.
– Ах вон оно что, телефонные звонки, – сказала она шутливым тоном.
Теперь, по-видимому, уже она пыталась выжать из него улыбку.
– Принесите кусок пирога и чашку кофе, – сказал он, глядя в меню.
– У нас сегодня замечательный лимонно-меренговый пирог, – сообщила она, чуть вздохнув при этом, и это его рассмешило.
– Ладно, дорогая, тащи свой лимонно-меренговый пирог.
Он съел кусок пирога, выпил кофе, заплатил по счету и вернулся в телефонную будку. Перед ним здесь наверняка побывала какая-то женщина, оставив после себя резкий запах духов. Он позвонил в клуб «Сенчури», спросил, в городе ли Олли Тейлор. Нет, его нет, он в Европе. Тогда он позвонил Джонсонам – из его знакомых в Нью-Йорке оставались только они. Низкий голос Эвелин Джонсон звучал в трубке очень глухо. Он назвал ей свое имя, и она тут же рассмеялась:
– Конечно, конечно, мы ужасно хотим вас видеть. Приезжайте сегодня вечером к ужину, мы покажем вам нашего новорожденного.
Выйдя из метро на «Астор-плейс», он посмотрел на часы – нет, идти на обед еще рано. Узнав у продавца газет, как пройти на Пятую авеню, зашагал по улице то вверх, то вниз, минуя тихие кварталы домов из красного кирпича. Чтобы убить время, зашел в кино, и теперь после сеанса он почувствовал, как все еще душно. Снова бросил взгляд на часы – только половина седьмого. Джонсоны ждали его после семи. Он прошел мимо их Дома трижды и только после этого осмелился подняться по лестнице. На табличке над кнопкой звонка были от Руки нацарапаны их имена: «Пол Джонсон, Эвелин Хэтчинс». Позвонив, ожидая, когда ему откроют, он нервно теребил галстук. Никто не отвечал на звонок. Он хотел было позвонить еще раз, но в эту минуту увидал Пола. Тот быстро поднимался по лестнице, сдвинув на затылок шляпу и что-то весело насвистывая.
– Андерсон, неужели это ты? Откуда ты взялся? – спросил он, явно озадаченный его появлением перед их дверью. В руках у него было несколько пакетов из гастронома. Половину из них пришлось поставить на пол, чтобы пожать руку Чарли.
– Кажется, тебя нужно поздравить… – начал Чарли. Пол озадаченно глядел на него, словно ничего не понимая, и вдруг весь залился краской.
– Ах да… сын… наследник и все такое… Ну знаешь, все мы заложники судьбы, как говорят…
Пол пригласил его в большую голую старомодную комнату с развевающимися шторами лилового цвета.
– Посиди здесь немного. Пойду посмотрю, что там затевает Эвелин.
Указав гостю на набитую конским волосом софу, он прошел через раздвижные двери в заднюю комнату и тут же вышел назад, тщательно прикрывая за собой обе створки.
– Ну вот, все просто великолепно! Эвелин сказала, что ты остаешься с нами на ужин. Она сообщила, что ты только что вернулся из ратных мест. Ну, как там дела? Я бы ни за что никуда не поехал, ни за какие деньги. В Нью-Йорке жизнь бьет ключом, только нельзя давать слабинку… Пойдем покажу, где ты сможешь привести себя в порядок. Эвелин пригласила к ужину кучу народа. Придется сбегать к мяснику… Кстати, не хочешь ли помыться?
В ванной комнате было душно от пара, разило душистыми экстрактами – по-видимому, кто-то здесь только что тоже приводил себя в порядок. Над его головой на веревках были развешаны пеленки и распашонки. Красный мешок для душа висел в углу, а на нем – кружевное желтое нижнее белье. От всей этой обстановки Чарли вдруг стало смешно. Вымыв и вытерев руки, он понюхал их. В ноздри ударил тонкий, словно духи, запах мыла.
Выйдя из ванной, он увидел миссис Джонсон. Она стояла, прижимаясь спиной к белой мраморной доске камина, с французским романом в желтой обложке в руке. На ней был длинный кружевной пеньюар с пышными рукавами, на носу – очки в черепаховой оправе. Сняв очки, она засунула их в книгу, протянула ему руку.
– Как я рада, что вы приняли, Я пока не часто выхожу из дома, поэтому никого, по сути дела, и не вижу, только если кто сам навещает меня. Как приятно снова видеть людей, приехавших издалека, из-за океана…
Она засмеялась. Он сразу вспомнил ее смех там, на пароходе. Ему вдруг захотелось ее поцеловать, и он от неловкости, будто она может прочитать его мысли, вынул и зажег сигарету.
– Не могли бы вы не курить? Не знаю почему, но после рождения ребенка я не переношу запаха табака, поэтому никому здесь не разрешаю курить. Ну не злодейка ли я?
Чарли, вспыхнув, бросил сигарету в камин. Принялся ходить взад и вперед по высокой, узкой, словно пенал, комнате.
– Может, лучше сядем? – спросила она с неторопливой дразнящей улыбкой. – Что вы собираетесь делать в Нью-Йорке?
– Нашел работу. У меня есть кое-какие планы… Кстати, как ваш ребенок? Хотелось бы на него взглянуть…
– Непременно, как только он проснется, я покажу его вам. Можете стать ему дядей. Ну, теперь мне пора заняться ужином. Странно, не правда ли? Все мы сейчас в Нью-Йорке!..
– Думаю, этот город – крепкий орешек, сразу не раскусишь.
Она вышла через створки раздвинутых дверей в заднюю комнату, и вскоре оттуда до него донесся запах шипящего на сковороде масла. Он чуть было снова не закурил сигарету, да вовремя спохватился. Он бродил по комнате, разглядывая старинную мебель, вазу с тремя белыми лилиями, полки, уставленные французскими книгами. Через несколько минут мимо него быстро прошел Пол все с той же красной физиономией, весь в поту, с несколькими пакетами с провизией. На ходу сказал, что сейчас приготовит им что-нибудь выпить.
Чарли, опустившись на диван, с удовольствием вытянул ноги. В комнате с высоким потолком было тихо-тихо. Он чувствовал себя еще более уютно от легкого шарканья ног четы Джонсонов за створчатыми дверьми, приглушенного стука и позвякивания кухонной утварью, чисто Французского аромата приготовляемых к ужину блюд. Вскоре вернулся Пол. В руках он держал большой поднос с горой тарелок и батареей стаканов, среди которых приютилась большая оплетенная бутыль вина.
– Прости, но у меня не оказалось под рукой ничего для коктейля, – извинился он. – Мне допоздна не удавалось вырваться из конторы. И теперь у нас вот только это итальянское вино. Ну да ладно, обойдемся… Сейчас у меня голова забита другим. Для чего ты приехал в город? Ищешь работу?
– Один парень сделал мне деловое предложение. Джо Эскью, ты его, наверное, помнишь? Там, на пароходе. Замечательный парень, верно? Но вся загвоздка в том, что этот идиот умудрился слечь с гриппом, и в результате я оказался в подвешенном состоянии, покуда он не явится сюда.
– Здесь, конечно, не все так гладко, как я надеялся. Мой старик устроил меня в контору брокера, занимающегося зерновым бизнесом в Джерси-Сити… Ну, чтобы немного переждать. Но, черт подери, я вовсе не намерен всю жизнь протирать свои штаны за письменным столом. Я, конечно, ни за что не согласился бы, не появись на свет это маленькое существо.
– Ну а у нас есть кое-что на примете, весьма стоящее, если только нам удастся раздобыть деньжат на наш проект.
Эвелин принесла миску с салатом. Пол хотел было продолжить разговор, рассказать ему поподробнее об этом своем зерновом бизнесе, но замолчал, ожидая, что скажет жена.
– Как странно, – сказала она. – После войны мы в Нью-Йорке… Кажется, никто не желает держаться подальше от него.
Из задней комнаты до них донесся визгливый плач младенца.
– Это его заявка на обед, – сказал Пол.
– Если вы на самом деле хотите посмотреть на него, – сказала Эвелин, – то пойдемте сейчас, хотя мне кажется, это довольно скучное занятие – смотреть на чужих детишек.
– Я готов, – ответил Чарли. – У меня ведь своих нет, не на кого любоваться.
– Почему вы настолько в этом уверены? – спросила Эвелин все с той же неторопливой дразнящей улыбкой.
Они окружили розовую детскую кроватку, держа в руках стаканы с вином. Чарли смотрел сверху вниз на это розовое беззубое, младенческое личико, наблюдал, как человечек шевелил своими маленькими пухлыми ручками, будто пытаясь поймать воздух.
– Нужно признать, что он похож на папочку.
– Это маленькое дорогое мне существо, скорее, похоже на наших предков по Дарвину, – холодно сказала Эвелин. – Когда я впервые увидала его, то расплакалась. Плакала долго-долго. Ах, остается только надеяться, что у него будет нормальный подбородок.
