Исаак Башевис-Зингер - Короткая пятница и другие рассказы[Сборник]
Затем Симмеле поведала о бриллиантовых колоннах Рая, среди которых на золотых стульях сидят праведники с коронами на головах, едят мясо Левиафана и Дикого Быка, пьют вино, избранное Богом для своих любимцев, и слушают секреты Торы, что открывают им ангелы. Оказалось, что женщины вовсе не превращаются в скамеечки у ног своих мужей, а сидят рядом с ними на таких же золотых стульях, ну разве что чуть пониже. Услышав об этом, женщины начали кричать и смеяться. Реб Зорох Липовер закрыл лицо руками, и по бороде его побежали слезы. После беседы у раввина Симмеле отвели в дом Зораха, где ее уже поджидали дети, родственники и соседи. Снова начались вопросы, но на этот раз в основном о друзьях, делах и слугах. Симмеле знала все и всех. Дочери реб Зораха вытащили ящики комодов и буфетов, и она без труда находила любую вещь. Она рассказала, что эту скатерть Зорах привез из Лейпцига, а ту коробочку для благовоний купил в Праге. Она запросто говорила с пожилыми женщинами, подругами Эстер Крейндель. «Трейна, ты еще не избавилась от изжоги после еды?.. Рива Гута, у тебя прошел нарыв на левой груди?» И весело шутила с дочерьми реб Зораха, у одной она спросила: «Ты все так же не любишь редиску?», а другой напомнила: «Помнишь, как однажды я взяла тебя к доктору Палецки, а ты испугалась свиньи?» Она повторила слова женщин из похоронного общества, которые они произносили, когда обмывали ее тело. Когда вопросы иссякли, Симмеле объявила, что не могла находиться в покое, видя, как муж страдает из-за разлуки с нею, поэтому Творец Жизни и позволил ей вернуться на Землю. Жить она будет до тех пор, покуда жив Зорах, и умрет с ним в один день. Впрочем, этим словам никто не придал особого значения, такой молодой и здоровой она выглядела.
Замосцье приготовилось к тому, что проверка продлится много дней, но тем, кто был в доме раввина и затем в доме реб Зораха, с самого начала стало ясно, что тут нет никакого обмана. Даже кошка узнала свою хозяйку, замяукала и принялась крутиться у ее ног. К концу дня продолжали сомневаться всего несколько человек. Друзья Эстер Крейндель целовали Симмеле, все дочери Зораха, за исключением Бины Ходель, плакали и обнимали свою мать, сыновья высказывали ей свое уважение. Внуки хватали за руки. О неверящих все просто забыли. Реб Зорах Липовер и Меир Зиссл составили брачный контракт.
Свадьбу играли шумную. Да, конечно, это была душа Эстер Крейндель, но вселилась-то она как-никак в тело молоденькой девушки.
Эстер Крейндель вернулась! Поверить в это было сложно не только горожанам, но и самому реб Зораху. Когда вторая Эстер Крейндель шла на рыночную площадь в окружении нескольких служанок, прохожие на улицах останавливались, а девушки наблюдали за ней из окон. В Песах и праздник Кущей молодежь со всей округи съезжалась в Замосцье, чтобы посмотреть на женщину, вернувшуюся с того света. У дома реб Зораха собирались целые толпы, так что даже приходилось запирать двери изнутри на засов. Сам Зорах Липовер ходил словно в каком-то трансе, а его дети начинали краснеть и заикаться в присутствии новообретенной матери.
Городские скептики продолжали называть Зораха старым козлом и объясняли все случившееся очень просто: «Чудо подготовил он сам, сговорившись с Рейтцей, а за такую молоденькую жену, как Симмеле, выплатил ее родителям порядочную сумму денег — никак не меньше тысячи гульденов». Как-то ночью два шутника даже приставили украдкой лестницу к стене дома реб Зораха и сквозь щели в ставнях попытались рассмотреть, что же там происходит в спальне. Потом в шинке они рассказывали, что видели, как Эстер Крейндель Вторая прочла молитвы, принесла кувшин с водою для утреннего омовения, как она снимала башмаки с ног реб Зораха, щекотала ему пятки, а он игриво дергал ее за мочку уха. Об этой семье начали спорить даже гоим: некоторые из них утверждали, что дело необходимо передать в суд, чтобы тот вывел обманщиков на чистую воду, потому как тут явно видна рука хитрой ведьмы, вступившей в сговор с самим Люцифером.
Много месяцев супруги проводили ночи за разговорами. Зорах не уставал расспрашивать Эстер Крейндель о ее пребывании на том свете и о том, что она там видела. Он с жадностью следил за любыми доказательствами того, что она говорит правду. Он и сам многое рассказывал ей: как страдал, когда она лежала и умирала, как мучился, сидя Шиву и тридцать дней траура. Эстер Крейндель снова и снова повторяла, что не могла находиться в Раю, видя такие его страдания, и что в конце концов предстала пред Троном Славы с просьбой отпустить ее к мужу, и ангелы пели ей в это время хвалу, а демоны изрыгали проклятия. Особенно часто она обращалась к встречам со старыми знакомыми, их приключениям после смерти, в Тофете и позднее в Эдемских садах. Начинало светать, а супруги все еще говорили.
В те ночи, перед которыми Эстер Крейндель посещала ритуальные бани, Зорах, приходя к ней в постель, замечал, что ее тело стало еще более красивым, чем в первые месяцы после их первой свадьбы. Однажды он даже сказал ей: «Может быть, и мне стоит умереть, а потом вернуться к тебе в теле какого-нибудь юноши?» Эстер Крейндель добродушно пожурила его и ответила, что любит сильнее какого угодно юноши и хочет только одного: прожить с ним вместе еще минимум сто двадцать лет.
Со временем почти все свыклись с мыслью о возвращении Эстер Крейндель. Вскоре после свадьбы Рейтца с детьми переехала в Замосцье, в дом, который снял для них реб Зорах. Меир Зиссл стал отвечать за выдачу кредитов окрестным помещикам. А его сыновья, раньше щипавшие и бившие Симмеле, теперь приходили пожелать Эстер Крейндель доброй Субботы и получить в подарок миндального печенья и вина. Имя Симмеле забылось. Даже Рейтца не называла так больше свою дочь. Эстер Крейндель было примерно шестьдесят лет, когда она умерла, и, вернувшись, она вела себя соответственно этому возрасту. Она называла Рейтцу девочкой и учила готовить и ухаживать за детьми. Вторая Эстер Крейндель, как и первая, хорошо разбиралась в делах, и муж ничего не предпринимал, предварительно с нею не посоветовавшись. В общине она занимала то же место, что и раньше. Ее часто приглашали сопровождать невесту в синагогу, быть посаженной матерью на свадьбе или держать ребенка на церемонии обрезания. И она воспринимала все это как нечто вполне естественное. Сперва молодые женщины пытались сойтись с нею поближе, но, что поделаешь, они принадлежали к разным поколениям. На свадьбе многие предсказывали, что Эстер Крейндель скоро понесет, но прошло несколько лет, а этого так и не случилось. Только тогда люди стали замечать, как быстро она стареет, словно бы сжимается. Она и одевалась как старуха: накидка с широкими плечами, чепец с лентами или кофта и длинная складчатая юбка. Каждое утро она брала в руки молитвенник с золотым и еще какую-нибудь книгу и шла в синагогу. В дни перед полнолунием постилась и читала молитвы, которые читают только пожилые женщины. В месяцы Элул и Нисан, когда обычай требует посещения могил близких родственников, она приходила на кладбище и шла прямиком к могиле первой Эстер Крейндель, там она плакала и просила прощения.
5
Прошли годы, реб Зорах состарился и ослабел. У него болели ноги и желудок. Он совсем отошел от дел и целыми днями просиживал в своем кресле за книгами. Эстер Крейндель приносила ему еду и лекарства. Иногда она играла с ним в «волка и ягненка» или карты, а иногда читала вслух. Сыновья их были слишком ленивы и плохо разбирались в делах, поэтому почти все пришлось взять на себя Эстер Крейндель. Каждый день она рассказывала мужу о том, что произошло. Супруги говорили о давно прошедших временах так, будто бы и действительно прожили их вместе. Муж вспоминал те дни, когда дети еще были маленькими. Они обсуждали семейные дела и проблемы с кредиторами, конкурентами и торговцами. Эстер Крейндель помнила все до мельчайших подробностей. Часто она напоминала мужу детали, о которых он успел забыть. Иногда они сидели молча, Эстер Крейндель вязала носок, а Зорах Липовер смотрел на нее с удивлением. Вторая Эстер Крейндель все больше и больше походила на первую: у нее появилась такая же высокая грудь, те же морщинки на лице, двойной подбородок, мешки под глазами. Как и прежняя, эта носила очки на самом кончике носа, почесывала ухо вязальной спицей, любила вишневое вино и варенье и часто разговаривала с кошкой. Даже ее запах чистого белья и лаванды был тот же, что и раньше. Когда она прекратила ходить в ритуальные бани, все догадались, что у нее началась пауза. Даже Рейтца признавала, что от прежней Симмеле не осталось и следа.
Некоторые знакомые Эстер Крейндель утверждали, что не только ее душа, но и тело вернулось с того света. Сапожник говорил, что нога второй Эстер Крейндель точь-в-точь повторяет ногу первой. Бородавка вскочила у нее на горле точно там же, где была она и раньше. Находились в Замосцье и такие, кто предрекал, что если разрыть могилу Эстер Крейндель, Господи, прости такое святотатство, то найдут там тело не самой женщины, а Симмеле.
