Уилки Коллинз - Таинственное происшествие в современной Венеции
— Позвольте предложить вам, мисс Локвуд, один вопрос, — произнесла она с ледяной вежливостью, — он нисколько не затруднит вас. Когда курьер Феррари просил места у моего покойного мужа, вы…
Силы изменили ей, она не могла продолжать. Вся дрожа, леди Монтберри опустилась в ближайшее кресло и, после минутной внутренней борьбы, продолжила:
— …вы позволили Феррари сослаться на вас?
Агнесса, казалось, утратила присущую ей прямоту. Слово «муж», означавшее в устах этой женщины лорда Монтберри, смутило ее.
— Я давно знала жену Феррари, — начала девушка, — и принимаю участие…
Леди Монтберри воздела руки.
— Ах, мисс Локвуд, при чем тут его жена. Отвечайте прямо на мой вопрос!
— Позвольте мне ответить ей, — шепнул Генри. — Я ей отвечу — прямей некуда!
Агнесса сделала отрицательный знак. Прервав ее, леди Монтберри пробудила в ней сознание собственного достоинства. Она взглянула твердо в глаза миледи и произнесла:
— Когда Феррари писал к покойному лорду Монтберри, он действительно сослался на меня.
Даже теперь, по своей наивности, девушка не сумела понять, что имеет в виду непрошеная гостья. Нетерпение леди Монтбери сделалось непреодолимым. Она встала с кресла и подошла к Агнессе.
— Вы все знали и позволили Феррари сослаться на вас? Вся суть моего вопроса сводится к этому! Ради Бога, ответьте — да или нет?
— Да!
Это слово поразило леди Монтберри. Свирепая энергия, одушевлявшая ее минуту назад, вдруг исчезла, и женщина словно бы превратилась в памятник самой себе. Она стояла, глядя на Агнессу, но не замечая ее, стояла так тихо и неподвижно, что даже дыхания не было заметно в ее застывшей фигуре.
Генри грубо обратился к миледи:
— Проснитесь, — сказал он. — Вам ответили.
Леди Монтберри вздрогнула и взглянула на молодого человека.
— Ошибаетесь, — медленно произнесла она. — Меня приговорили.
Повернувшись, она двинулась к выходу.
Агнесса остановила женщину.
— Подождите, леди Монтберри, — сказала девушка. — Я тоже хочу задать вам вопрос.
Леди Монтберри тотчас замерла на месте, как будто получив приказание свыше. Генри отвел Агнессу в другой угол комнаты.
— Напрасно вы удерживаете эту даму, — произнес он.
— Нет, — шепнула Агнесса, — я вспомнила.
— О чем?
— О жене Феррари. Леди Монтберри, может быть, знает что-нибудь о ее муже.
Может быть, и знает, да не скажет.
— Ну что ж, Генри. Я все-таки должна попытаться.
Генри уступил.
— Ваша доброта неистощима, — буркнул он, однако глаза его потеплели. — Вы всегда думаете о других и никогда о себе.
Между тем леди Монтберри ожидала. Поза ее выражала бесконечную покорность. Агнесса подошла к ней.
— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она с кроткой вежливостью. — Вы только что упоминали Феррари, и я хочу поговорить о нем.
Леди Монтберри молча наклонила голову. Ее рука дрожала. Она вынула платок и отерла лоб. Агнесса приметила странную дрожь и отступила на шаг.
— Разговор неприятен для вас? — спросила она сочувственно.
Леди Монтберри знаком попросила ее продолжить беседу. Генри подошел ближе, внимательно разглядывая невестку.
— В Англии не сыскалось никаких следов несчастного, — продолжила Агнесса. — Нет ли у вас известий о нем? Скажите же хоть что-нибудь, хотя бы из сострадания к его жене!
На тонких губах леди Монтберри заиграла печальная и жестокая улыбка.
— Зачем вы меня спрашиваете об этом Феррари? Вы все о нем узнаете, мисс Локвуд. В свой час.
Агнесса вздрогнула.
— Я не понимаю, — произнесла она. — Как узнаю? Откуда?
— Вам скажут.
Генри не мог молчать долее.
— Может быть, это будете вы, ваше сиятельство?
Миледи ответила с презрительной непринужденностью:
— Возможно, вы и правы, мистер Вествик. Может быть, это я расскажу мисс Локвуд, что сталось с Феррари, если…
Она запнулась и поглядела на Агнессу.
— Если что? — спросил Генри.
— Если мисс Локвуд заставит меня сделать это.
Агнесса слушала с возрастающим изумлением.
— Я заставлю вас? — повторила она. — Как я могу вас заставить? Разве моя воля сильнее вашей?
— А вы что — хотите сказать, что свеча не сожжет бабочку, если та налетит на нее? — возразила леди Монтберри. — Вы слушали о чарах ужаса. Так вот — меня влекут к вам чары ужаса. Мне нельзя приходить к вам, я не хочу встречаться с вами — вы мой враг. Первый раз в жизни я против моей воли покоряюсь врагу. Посмотрите! Я жду, потому что вы велели мне ждать, и ужас — я клянусь вам! — бежит по моему телу. О! Не заставляйте меня возбуждать ваше любопытство и сострадание! Следуйте примеру мистера Вествика. Будьте жестоки, грубы, неумолимы, как, он. Освободите меня. Велите мне уйти.
Откровенная натура Агнессы поняла из тирады леди Монтберри только первую часть смысла.
— Вы ошибаетесь, считая меня вашим врагом, — сказала она. — Горе, которое вы причинили мне, отдав свою руку лорду Монтберри, было неумышленным. Я простила вам мои страдания еще при его жизни. И прощаю вам сейчас, когда его уже нет на свете.
Генри слушал девушку с восторгом и печалью.
— Не говорите ничего больше, — воскликнул он. — Вы слишком добры к ней, она недостойна этого.
Леди Монтберри оставила без внимания его слова. Речь Агнессы поглощала все ее внимание. Лицо ее словно окаменело. И голос ее заметно переменился, когда она заговорила в ответ. В голосе миледи звучала та последняя степень отчаяния и покорности, где уже нет места надежде.
— Доброе, невинное создание, — сказала леди Монтберри, — какое значение может иметь ваше прощение? Что значит ничтожное страдание, причиненное вам, в сравнении с тем, что меня ожидает! Я не пугаю вас, я плачу по себе! Знаете ли вы, что значит, имея твердое убеждение в неотвратимости несчастия, надеяться вместе с тем на то, что ваши страхи ложны? Когда я встретила вас впервые, еще до замужества, и ощутила вашу власть надо мной, я все же лелеяла надежду на лучшее. Эта надежда теплилась во мне до сегодняшнего дня. И вы убили ее, ответив на мой вопрос!
— Как могла я убить вашу надежду? — спросила Агнесса. — Какое отношение имеет устройство курьера на службу в ваш дом к тем странным мистическим ужасам, о которых вы не переставая рассказываете нам?
— Близко время, когда вы все сами поймете, мисс Локвуд! Постараюсь пока рассказать о проклятии, довлеющем надо мной, возможно проще. В день, когда я отняла у вас возлюбленного и — я твердо в этом убеждена — разрушила вашу жизнь, вы сделались орудием возмездия, заслуженного мной многолетними грехами. О! Такие вещи случались и прежде! И прежде человек служил, сам того не сознавая, предметом возбуждения дурных чувств в другом. Вам уже дана власть надо мной, но вы пойдете дальше. Вы приведете меня ко дню открытия моих преступлений и наказанию, предназначенному мне. Мы встретимся еще с вами — здесь, в Англии, или там, в Венеции, где умер мой муж, неважно, — мы встретимся еще — в последний раз.
Агнесса, несмотря на присущий ей здравый смысл и природное пренебрежение к суевериям, все же была поражена ужасающей серьезностью, с которой были произнесены эти слова.
Девушка побледнела и взглянула на Генри.
— Вы понимаете что-нибудь? — спросила она.
— Ничего не может быть проще, — ответил презрительно юноша. — Она знает, что случилось с Феррари, и старается запутать нас разным вздором, потому что не смеет сказать правду! Отпустите ее!
Леди Монтберри обратила внимание на его слова не более, чем на лай собаки за окном. Она продолжала бесстрастным тоном:
— Посоветуйте симпатичной женушке Феррари немного потерпеть. Вы, мисс Локвуд, вы узнаете, что с ним случилось, и расскажете ей. Не пугайтесь, это будет просто для вас. Какое-нибудь ничтожное обстоятельство сведет вас в следующий раз — наверное, такой же пустяк, как и рекомендация курьеру… Жалкий вздор, мистер Вествик, не так ли? Но будьте же снисходительнее к нам, женщинам, — мы все порою несем вздор! До встречи, мисс Локвуд.
Она резко распахнула дверь, как будто боялась, что ее опять остановят, и вышла.
Глава XII
— Вы не находите, что она помешана? — спросила Агнесса.
— Я нахожу, что она просто зла! Она фальшива, суеверна, дьявольски жестока, но не помешана. Думаю, что главная причина ее визита состояла в удовольствии нагнать на вас страху.
— Она действительно испугала меня. Стыдно признаться, но эта так.
Генри некоторое время глядел на нее и, поколебавшись, опустился на диван.
— Я очень тревожусь за вас, Агнесса, — сказал он. — Если бы не счастливая случайность, по воле которой я оказался сегодня здесь, кто знает, что эта низкая женщина могла наговорить или сделать, застав вас одну! Милая моя, вы ведете печальную, уединенную, беззащитную жизнь. Мне больно думать об этом, я хочу, чтобы все переменилось, особенно после того, что произошло сегодня. Нет-нет! Не говорите, что у вас есть старушка няня. Она слишком стара. Она не одного с вами звания — она служит недостаточной защитой для девушки в вашем положении. Не перетолковывайте ошибочно моих слов, Агнесса! Я говорю об искренней моей преданности вам.
