Проспер Мериме - Двойная ошибка
Выслушав ответ лакея, они вместе сошли с лестницы, раскланялись еще холоднее и разошлись в разные стороны.
Шатофор заметил особое внимание, выказанное г-жой де Шаверни по отношению к Дарси, и с той минуты возненавидел его. В свою очередь, Дарси, мнивший себя физиономистом, видя смущение и досаду Шатофора, заключил, что тот влюблен в Жюли. А так как в качестве дипломата он склонен был заранее предполагать худшее, то весьма легко пришел к выводу, что Жюли не проявляет жестокости к Шатофору.
«Эта удивительная кокетка, — подумал он, выходя из ее дома, — не пожелала принять нас вместе во избежание объяснений, как в „Мизантропе“…[32] Но глупо, что я не нашел какого-нибудь предлога остаться и подождать, пока уйдет этот усатый фат. Очевидно, меня бы приняли, как только за ним закрылась бы дверь, — ведь у меня перед ним есть неоспоримое преимущество новизны».
Размышляя таким образом, он остановился, потом повернул и пошел обратно к особняку г-жи де Шаверни. Шатофор, который тоже несколько раз оборачивался, следя за тем, что делает его соперник, тоже вернулся и занял на некотором расстоянии наблюдательный пункт.
Дарси сказал лакею, удивленному его вторичным появлением, что забыл оставить записку для его госпожи, что вопрос идет о спешном деле и о поручении от одной дамы к г-же де Шаверни. Вспомнив, что Жюли знает по-английски, он написал карандашом на своей карточке: Begs leave to ask when he can show to madame de Chaverny his turkish album[33]. Затем он передал карточку слуге и сказал, что подождет ответа.
Ответ этот долго заставил себя ждать. Наконец слуга вернулся в большом смущении.
— Госпоже де Шаверни внезапно сделалось дурно, — сказал он, — она чувствует себя так плохо, что ответа сейчас дать не может.
Все это продолжалось с четверть часа. Обмороку Дарси не поверил: было ясно, что принимать его не хотят. Он отнесся к этому философски. Вспомнив, что поблизости у него есть знакомые, которым следует нанести визит, он решил этим заняться и вышел, мало огорченный постигшею его неудачей.
Шатофор дожидался его с бешеным нетерпением. Когда Дарси прошел мимо, он решил, что это его счастливый соперник, и дал себе слово ухватиться за первый же случай и отомстить изменнице и ее сообщнику. Очень кстати он встретил майора Перена; тот выслушал его излияния и утешил как мог, доказав, что его предположения мало правдоподобны.
15
Жюли действительно лишилась чувств, получив вторично карточку Дарси. Обморок у нее сопровождался кровохарканьем, отчего она очень ослабела. Горничная послала за доктором, но Жюли наотрез отказалась принять его. К четырем часам почтовые лошади были поданы, чемоданы привязаны; все было готово к отъезду. Жюли села в карету; она ужасно кашляла, жалко было смотреть на нее. Весь вечер и всю ночь она говорила только с лакеем, сидевшим на козлах, и то только, чтобы он поторопил кучеров. Она все время кашляла и, по-видимому, чувствовала сильную боль в груди, но не издала ни одного стона. Она была так слаба, что лишилась чувств, когда утром открыли дверцу кареты. Ее перенесли в плохонькую гостиницу и уложили в постель. Позвали деревенского врача; тот нашел у нее сильнейшую горячку и запретил продолжать путешествие. Меж тем она хотела ехать дальше. К вечеру появился бред и все признаки ухудшения болезни. Она беспрерывно говорила, причем так быстро, что было очень трудно ее понять. В ее бессвязных фразах поминутно встречались имена Дарси, Шатофора и г-жи Ламбер. Горничная написала г-ну де Шаверни, чтобы оповестить его о болезни жены. Но Жюли находилась в сорока милях от Парижа, Шаверни охотился у герцога Г., а болезнь развивалась быстро, и было сомнительно, чтобы он поспел вовремя.
Между тем лакей верхом поскакал в ближайший город и привез доктора. Тот отменил предписания своего собрата и заявил, что его позвали слишком поздно и что недуг тяжелый.
Под утро бред прекратился, и Жюли заснула глубоким сном. Когда дня через два-три она пришла в себя» то, казалось, с трудом вспомнила, вследствие какого ряда событий она очутилась в грязном номере гостиницы. Однако память скоро к ней вернулась; она сказала, что чувствует себя лучше, и даже начала поговаривать о том, чтобы завтра тронуться в путь. Потом, положив руку на лоб, после продолжительного раздумья потребовала чернил и бумагу и захотела писать. Горничная видела, как она начинала несколько раз письмо, но все рвала начатые листки после первых же слов. При этом она приказывала жечь оставшиеся клочки бумаги. Горничная на нескольких обрывках успела прочесть слова: «Милостивый государь». Ей это, как она потом призналась, показалось странным, так как она думала, что ее госпожа пишет матери или мужу. На одном клочке она прочла: «Вы должны презирать меня…»
Почти в течение получаса Жюли тщетно пыталась написать это письмо, которое, по-видимому, ее очень беспокоило. Наконец силы ее истощились, и она не могла продолжать; она оттолкнула пюпитр, который поставили ей на постель, и, глядя на горничную блуждающим взглядом, сказала:
— Напишите сами господину Дарси.
— Что прикажете написать? — спросила горничная, уверенная, что снова начинается бред.
— Напишите, что он меня не знает… что я его не знаю…
И она в изнеможении упала на подушки.
Это были ее последние связные слова. Начался бред, который уже не прекращался. Она скончалась на следующий день без видимых страданий.
16
Шаверни приехал на четвертый день после ее похорон. Печаль его казалась неподдельной, и все жители деревни прослезились, видя, как он стоял на кладбище и созерцал свежевзрыхленную землю, покрывавшую гроб его жены. Он хотел было выкопать его и перевезти в Париж, но так как мэр этому воспротивился, а нотариус заговорил о разных формальностях, связанных с этим, то он ограничился тем, что заказал надгробную плиту из песчаника и отдал распоряжение соорудить простой, но благопристойный памятник.
Шатофор был очень взволнован этой внезапной смертью. Он отказался от многих приглашений на балы и в течение некоторого времени всюду показывался не иначе как в черном.
17
В обществе ходило много рассказов о смерти г-жи де Шаверни. По словам одних, она видела во сне, или, если хотите, имела предчувствие, что ее мать больна. Она была так поражена этим, что сейчас же поспешила в Ниццу, несмотря на сильную простуду, полученную ею на обратном пути от г-жи Ламбер, а затем простуда эта перешла в воспаление легких.
Другие, более проницательные, утверждали с таинственным видом, что г-жа де Шаверни, не будучи в состоянии бороться со своей любовью к г-ну де Шатофору, решила искать у матери сил противостоять этому чувству. Вследствие быстрого отъезда она простудилась, и у нее сделалось воспаление легких. На этом сходились все.
Дарси никогда о ней не говорил. Через три или четыре месяца после ее смерти он выгодно женился. Когда он сообщил о своей женитьбе г-же Ламбер, та сказала, поздравляя его:
— Действительно, супруга ваша очаровательна. Только моя бедная Жюли могла бы до такой степени подходить вам. Как жаль, что вы были слишком бедны, когда она выходила замуж!
Дарси улыбнулся своей иронической улыбкой, но ничего не сказал в ответ.
Эти две души, не понявшие одна другую, были, может быть, созданы друг для друга.
1
Фрозина — сводня из комедии Мольера «Скупой», пытающаяся устроить брак старика Гарпагона с молодой девушкой Марианной, возлюбленной его сына. В д. II, явл. 6 Фрозина говорит, что может повенчать кого угодно, даже таких заклятых врагов, как Венецианская республика и турецкий султан, постоянно враждовавших между собой.
2
…несколько напоминавшим Тартюфа… — Намек на сцену из комедии Мольера «Тартюф» (д, III, явл. 3); делая вид, что изучает качество бархата на платье Эльмиры, Тартюф пытается дотронуться до ее колен.
3
«Квентин Дорвард» — Этот роман Вальтера Скотта был издан в 1823 году и вскоре же переведен во Франции.
4
«Персидские письма» — Философский роман французского писателя-просветителя Шарля де Монтескье (1689—1755), вышедший в 1721 году.
5
Запал — Запалом в ветеринарии называется затрудненность дыхания от переутомления.
6
Кнастер — один из сортов крепкого курительного табака.
7
«Лиллибулеро» — любимая песенка дядюшки Тоби, одного из главных героев романа Лоренса Стерна (1713—1768) «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» (1759—1767).
8
«Вы лучше на жену мою взгляните» — Этих слов в «Гамлете» Шекспира нет.
9
«Maometto» — «Магомет II», опера Россини, созданная композитором в 1820 году.
