Джон Пристли - Добрые друзья
Говорили они непринужденно, в основном о недавних событиях, Гатфорде, «Добрых друзьях» и так далее. День, сам похожий на бледный первоцвет, заполнял комнату чистым и нежным светом, вновь навевая воспоминания о нарциссах, и увлеченно распускал слухи об ароматном и цветущем мире за окном.
— Вы бы хотели продолжить свою… э-э… театральную деятельность? — спросил доктор Макфарлан. Увидев, как мисс Трант печально улыбнулась и покачала головой, он просиял. — Разумеется, в этом нет ничего плохого, но для такого человека, как вы, это несколько легкомысленное занятие.
— Когда они смогут обойтись без моей помощи, я сразу уйду, — призналась мисс Трант. — Мне было… ну, весело, если угодно. Я бы ни за что не упустила такой случай, представься он мне еще раз. Но некоторое время назад я задумалась об уходе. Понимаете, я при всем желании не могу всерьез воспринимать это свое занятие…
— Ну, еще бы! — с жаром воскликнул доктор Макфарлан, словно труппа бродячих артистов для него была не больше чем роем надоедливых мух.
— Но по отношению к ним это несправедливо. Это их мир, их жизнь. Сейчас я не могу их предать. Все было так чудесно! Мы зарабатывали хорошие деньги, и я почти вернула вложенное. Наша талантливая молодежь рассчитывала на выгодные контракты в городе, потому что в воскресенье на концерт приезжал один известный постановщик ревю.
— Скандал, верно, пришелся ему не по душе?
— Если бы только это! Все куда хуже. Бедняжкам страшно не повезло, но это такая умора, что я ничего не могу с собой поделать — меня так и тянет смеяться. Он приехал и каким-то образом ввязался в ту жуткую потасовку в зрительном зале, а Джо не знал, кто это такой, — да и вряд ли ему было дело, он к тому времени совершенно вышел из себя. Он отвесил этому господину такого тумака, что беднягу пришлось выносить из зала.
— Так-так! Отправил его в нокаут, значит? Не думал, что артистики на такое способны.
— Да, но Джо раньше был боксером-тяжеловесом — на флоте.
— А! — сказал доктор Макфарлан с таким видом, словно что-то знал про боксеров-тяжеловесов на флоте. — Тогда неудивительно.
— И теперь они все пали духом, хотя виду не показывают, когда приходят меня навещать. У молодых такое чувство, что они упустили свой шанс, а один из них — Джернингем — вообще исчез. С воскресенья его никто не видел. Один из старших комедиантов — мистер Нанн — лежит с перевязанной головой и еще неделю-две не сможет выступать. А остальные гадают, что с ними будет. Мы арендовали театр на всю следующую неделю, но о концертах, разумеется, и речи быть не может — даже будь мы все здоровы.
— Пожалуй, что так. Если верить слухам, — мрачно проговорил доктор Макфарлан.
— Самое страшное, что я в ответе за весь причиненный ущерб.
Он в ужасе уставился на нее:
— Хотите сказать, вы должны оплатить ремонт?
— Руководство театра скорей всего потребует возмещения ущерба. Это несправедливо, потому что мы ни в чем не виноваты, мы — пострадавшая сторона. Только я подумала, что вернула почти все вложенные деньги, как свалилось это. Кошмар! Все просто убиты случившимся. Они корят себя, хотя их вины тут нет, разумеется. Если кто из труппы и виноват, так это я…
— Не вздумайте платить ни пенни! — воскликнул доктор Макфарлан, поднимаясь со стула.
Даже если человек долго работал над паращитовидными железами и вдобавок помнит девушку, с которой познакомился в круизе много лет назад, это еще не значит, что он утратил шотландскую рачительность. При мысли о выброшенных на ветер деньгах сотни Макфарланов перевернулись бы в своих могилах. Наш доктор Макфарлан от потрясения стал мерить шагами комнату.
— Ничего конкретного вам пока не сказали? — наконец спросил он.
— Пока что нет, — улыбнулась мисс Трант, хоть и весьма натянуто. Она вдруг почувствовала страшную усталость.
Доктор Макфарлан остановился, взглянул на нее и тихо сел на место.
— Вы устали, Элизабет? — спросил он, не сводя глаз с ее лица. Оно слегка порозовело.
— Наверное, да.
— Мне следовало сказать «мисс Трант»?
— Нет, что вы! — Она широко раскрыла ясные серые глаза и тоже посмотрела на него.
— Заговорился совсем. Извините.
— Что ж, тогда я отправлю вас к доктору Мейсону, Хью. Но не уходите прямо сейчас. Подождите минутку, мне полегчает. Как вы считаете, что мне делать? Я думала попросить зятя — он лондонский адвокат — приехать сюда и все уладить, по они с Хильдой, моей сестрой, сейчас отдыхают на юге Франции. А даже если б не отдыхали, мне не хочется впутывать в это семью, они меня заклюют. Еще у нас есть семейный адвокат, мистер Труби из Челтнема, однако и от него вряд ли будет толк. Он, верно, сочтет меня сумасшедшей.
— Если вас беспокоит юридическая сторона — я говорю не о суде, а просто об официальном представителе, — тогда вам больше пригодится местный адвокат, человек, который знает, что к чему в этом городе. У меня есть один такой знакомый — мой пациент. Зовут его Гуч, толстяк еще тот, зато проницательный и соображает хорошо. Я с ним поговорю и узнаю, что можно сделать. Вы ни о чем не беспокойтесь, лежите смирно и не слишком часто встречайтесь со своими артистами. Дайте отдых голове, почитайте что-нибудь… — Он умолк и вопросительно взглянул на мисс Трант: — Вы по-прежнему увлекаетесь историческими и сентиментальными романами, которые так любили раньше?
— Да. Теперь мне не удается столько читать — да и хороших осталось мало, — но они мне пока не надоели.
— Помните, я говорил, что все это — мусор и пустая трата времени? Ну и грубиян же я был! С тех пор я прочел немало книжек Вальтера Скотта и должен сказать, что в его романах о клане Уэверли прекрасно раскрыта человеческая природа. Из сэра Вальтера вышел бы неплохой врач общей практики.
— Ну вот, вы делаете успехи!
Он смущенно хохотнул.
— Что ж, я пойду. Если смогу, зайду к вам завтра же, если нет — послезавтра точно. Если вы не против, конечно.
— Что вы! Я буду рада вас видеть. Правда, я не думала, что вы навестите меня так скоро. Вашему пациенту стало хуже?
— Ага, — ответил доктор Макфарлан и едва заметно подмигнул, намекая, что шутит. — Бедный малый, сегодня днем ему вдруг поплохело, так что придется навестить его пораньше. — Он встал и протянул мисс Трант руку. — Воистину удивительная встреча. Я и не думал, что вы до сих пор меня помните.
— А мне удивительно, как это вы меня узнали — тем более спящую!
Пошутив однажды, доктор Макфарлан уже не отказывал себе в удовольствии:
— Я не стану утверждать, что сразу узнал ваше лицо, мисс Элизабет Трант, — с серьезным видом проговорил он. — Но очертания вашей грудинно-ключичной мышцы показались мне смутно знакомыми.
— Что? Где? Вы не… Ах, теперь поняла! Вы просто дурачитесь. Что ж, доктор-р-р Хиу Макфар-рлан, а я ср-р-разу же узнала вас по уж-жаснейшему акценту! До свиданья, Хью. Если вы как-нибудь поможете мне не расстаться со всеми своими деньгами здесь, в Гатфорде, я буду вам чрезвычайно признательна.
Вновь помрачнев при мысли о выбрасываемых на ветер деньгах, доктор Макфарлан встал напротив мисс Трант и еще раз заверил ее, что постарается помочь. На нем был хороший костюм — да и вообще выглядел он куда представительней, нежели костлявый юноша, которого она когда-то знала, — но по пиджаку недурно было бы пройтись щеткой, а заодно убрать несколько пятнышек и прожогов с рукавов. Галстук, разумеется, был чудовищный. Но седина ему шла, он стал почти красавцем.
— Подумать только, доктор Макфарлан — ваш старый друг! — воскликнула сиделка после его ухода, быстро собирая посуду и при этом не сводя глаз с мисс Трант. По долгу службы она наблюдала за людскими судьбами лишь с точки зрения уязвимой машины человеческого тела, — поэтому неудивительно, что интерес к личной жизни пациентов стал ее хобби. В очередном «Подумать только!», которое последовало совсем скоро, прозвучала явственная нотка ликования. Очевидно, дела в Мидлэндской лечебнице пошли на лад.
II— Вы не получили ответа? — воскликнула Сюзи.
— Получил, — сказал Иниго, входя в комнату. Дело было в среду утром, после одиннадцати. Сюзи протирала пыль в своей и по совместительству хозяйкиной гостиной, причем работала она то безрадостно, а то мечтательно. С самого воскресного вечера она чувствовала себя потерянной. — Ответ не от самого Монти Мортимера, — осторожно пояснил Иниго, словно адвокат или кто-нибудь в таком роде, — а от его секретаря.
— Это одно и то же. Живей, идиот, что там сказано? Не тяните так, Иниго!
Она бухнулась в кресло.
— Все пропало, верно? Я чувствую. Ну, говорите.
— Это письмо, и оно от его секретаря, — сказал Иниго, усаживаясь и доставая из кармана листок бумаги. — Вот что здесь написано: «Уважаемый сэр, я передал вашу телеграмму мистеру Мортимеру, который в настоящий момент в отъезде, и он просил сказать вам, чтобы вы катились к чертовой матери. Он также просил добавить, что любое письмо или известие от вас и членов вашей труппы будет воспринято как послание от вышеупомянутой особы и ответа не получит. Искренне ваш, Дж. Гамильтон Леви, секретарь». Вот и все, — с напускной беспечностью подытожил Иниго. — Больше ни слова.
