Максим Горький - Рассказы. Очерки. Воспоминания. Пьесы
Пауза.
А ты… какой ты странник?.. Пачпорта не имеешь… Хороший человек должен иметь пачпорт… Все хорошие люди пачпорта имеют… да!..
Лука. Есть — люди, а есть — иные — и человеки…
Костылев. Ты… не мудри! Загадок не загадывай… Я тебя не глупее… Что такое — люди и человеки?
Лука. Где тут загадка? Я говорю — есть земля неудобная для посева…[191] и есть урожайная земля… что ни посеешь на ней — родит… Так-то вот…
Костылев. Ну? Это к чему же?
Лука. Вот ты, примерно… Ежели тебе сам господь бог скажет: «Михайло! Будь человеком!..» Все равно — никакого толку не будет… как ты есть — так и останешься…
Костылев. А… а — ты знаешь? — у жены моей дядя — полицейский? И если я…
Василиса(входит). Михайла Иваныч, иди чай пить.
Костылев(Луке). Ты… вот что: пошел-ка вон! долой с квартиры!..
Василиса. Да, убирайся-ка, старик!.. Больно у тебя язычок длинен… Да и кто знает?.. может, ты беглый какой…
Костылев. Сегодня же чтобы духа твоего не было! А то я… смотри!
Лука. Дядю позовешь? Позови дядю… Беглого, мол, изловил… Награду дядя получить может… копейки три…
Бубнов(в окне). Чем тут торгуют? За что — три копейки?
Лука. Меня вот грозятся продать…
Василиса(мужу). Идем…
Бубнов. За три копейки? Ну, гляди, старик… Они и за копейку продадут…
Костылев(Бубнову). Ты… вытаращился, ровно домовой из-под печки! (Идет с женой.)
Василиса. Сколько на свете темных людей… и жуликов разных!..
Лука. Приятного вам аппетиту!..
Василиса(оборачиваясь). Попридержи язык… гриб поганый! (Уходит с мужем за угол.)
Лука. Сегодня в ночь — уйду…
Бубнов. Это — лучше… Вовремя уйти всегда лучше…
Лука. Верно говоришь…
Бубнов. Я — знаю! Я, может, от каторги спасся тем, что вовремя ушел.
Лука. Ну?
Бубнов. Правда. Было так: жена у меня с мастером связалась… Мастер, положим, хороший… очень он ловко собак в енотов перекрашивал… кошек тоже — в кенгурий мех… выхухоль… и всяко. Ловкач. Так вот — связалась с ним жена… и так они крепко друг за друга взялись, что — того и гляди — либо отравят меня, либо еще как со света сживут. Я было — жену бить… а мастер — меня… Очень злобно дрался! Раз — половину бороды выдрал у меня и ребро сломал. Ну и я тоже обозлился… однажды жену по башке железным аршином тяпнул… и вообще — большая война началась! Однако вижу — ничего эдак не выйдет… одолевают они меня! И задумал я тут — укокошить жену… крепко задумал. Но вовремя спохватился — ушел…
Лука. Эдак-то лучше! Пускай их там из собак енотов делают!..
Бубнов. Только… мастерская-то на жену была… и остался я — как видишь! Хоть, по правде говоря, пропил бы я мастерскую… Запой у меня, видишь ли…
Лука. Запой? А-а!
Бубнов. Злющий запой! Как начну я заливать — весь пропьюсь, одна кожа остается… И еще — ленив я. Страсть как работать не люблю!..
Сатин и Актер входят, споря.
Сатин. Чепуха! Никуда ты не пойдешь… все это чертовщина! Старик! Чего ты надул в уши этому огарку?
Актер. Врешь! Дед! Скажи ему, что он — врет! Я — иду! Я сегодня — работал, мел улицу… а водки — не пил! Каково? Вот они — два пятиалтынных, а я — трезв!
Сатин. Нелепо, и всё тут! Дай, я пропью… а то — проиграю…
Актер. Пошел прочь! Это — на дорогу?
Лука(Сатину). А ты — почто его с толку сбиваешь?
Сатин. «Скажи мне, кудесник, любимец богов, — что сбудется в жизни со мною?» Продулся, брат, я — вдребезги! Еще не все пропало, дед, — есть на свете шулера поумнее меня!
Лука. Веселый ты, Костянтин… приятный!
Бубнов. Актер! Поди-ка сюда!
Актер идет к окну и садится пред ним на корточки. Вполголоса разговаривают.
Сатин. Я, брат, молодой — занятен был! Вспомнить хорошо!.. Рубаха-парень… плясал великолепно, играл на сцепе, любил смешить людей… славно!
Лука. Как же это ты свихнулся со стези своей, а?
Сатин. Какой ты любопытный, старикашка! Все бы тебе знать… а — зачем?
Лука. Понять хочется дела-то человеческие… а на тебя гляжу — не понимаю! Эдакий ты бравый… Костянтин… неглупый… и вдруг…
Сатин. Тюрьма, дед! Я четыре года семь месяцев в тюрьме отсидел… а после тюрьмы — нет ходу!
Лука. Ого-го! За что сидел-то?
Сатин. За подлеца… убил подлеца в запальчивости и раздражении. В тюрьме я и в карты играть научился…
Лука. А убил — из-за бабы?
Сатин. Из-за родной сестры… Однако — ты отвяжись! Я не люблю, когда меня расспрашивают… И… все это было давно… сестра — умерла… уже девять лет… прошло… Славная, брат, была человечинка сестра у меня!..
Лука. Легко ты жизнь переносишь! А вот давеча тут… слесарь — так взвыл… а-а-яй!
Сатин. Клещ?
Лука. Он. «Работы, кричит, нету… ничего нету!»
Сатин. Привыкнет… Чем бы мне заняться?
Лука(тихо). Гляди! Идет…
Клещ идет — медленно, низко опустив голову.
Сатин. Эй, вдовец! Чего нюхалку повесил? Что хочешь выдумать?
Клещ. Думаю… чего делать буду? Инструмента — нет… всё — похороны съели!
Сатин. Я тебе дам совет: ничего не делай! Просто — обременяй землю!..
Клещ. Ладно… говори… Я — стыд имею пред людьми…
Сатин. Брось! Люди не стыдятся того, что тебе хуже собаки живется… Подумай — ты не станешь работать, я — не стану… еще сотни… тысячи, все! — понимаешь? все бросают работать! Никто, ничего не хочет делать — что тогда будет?
Клещ. С голоду подохнут все…
Лука(Сатину). Тебе бы с такими речами к бегунам идти…[192] Есть такие люди, бегуны называются…
Сатин. Я знаю… они — не дураки, дедка!
Из окна Костылевых доносится крик Наташи: «За что? Постой… за что-о?»
Лука(беспокойно). Наташа? Она кричит? а? Ах ты…
В квартире Костылевых — шум, возня, звон разбитой посуды и визгливый крик Костылева: «A-а… еретица… шкуреха…»
Василиса. Стой… погоди… Я ее… вот…. вот…
Наташа. Бьют! Убивают…
Сатин(кричит в окно). Эй, вы там!
Лука(суетясь). Василья бы… позвать бы Васю-то… ах, господи! Братцы… ребята…
Актер(убегая). Вот я… сейчас его…
Бубнов. Ну и часто они ее бить стали…
Сатин. Идем, старик… свидетелями будем!
Лука(идет вслед за Сатиным). Какой я свидетель! Куда уж… Василья-то бы скорее… Э-эхма!..
Наташа. Сестра… сестрица… Ва-а-а…
Бубнов. Рот заткнули… пойду взгляну…
Шум в квартире Костылевых стихает, удаляясь, должно быть, в сени из комнаты. Слышен крик старика: «Стой!» Громко хлопает дверь, и этот звук, как топором, обрубает весь шум. На сцене — тихо. Вечерний сумрак.
Клещ(безучастно сидит на дровнях, крепко потирает руки. Потом начинает что-то бормотать, сначала — невнятно, далее —) Как же?.. Надо жить… (Громко.) Пристанище надо… ну? Нет пристанища… ничего нет! Один человек… один, весь тут… Помощи нет… (Медленно, согнувшись, уходит.)
Несколько секунд зловещей тишины. Потом — где-то в проходе рождается смутный шум, хаос звуков. Он растет, приближается. Слышны отдельные голоса.
Василиса. Я ей — сестра! Пусти…
Костылев. Какое ты имеешь право?
Василиса. Каторжник…
Сатин. Ваську зови!.. скорее… Зоб — бей его!
Полицейский свисток.
Татарин(выбегает. Правая рука у него на перевязи). Какой-такой закон есть — днем убивать?
