Пэлем Вудхауз - Том 14. М-р Моллой и другие
��Не стоит прибегать к таким напыщенными оборотам.
��Нет, стоит. Даже необходимо. Почему бы мне не быть напыщенным? Преследую тебя, удачней не скажешь! Да когда я увидел тебя там, в поезде, ты могла бы ткнуть меня мизинцем, и я бы рассыпался. Что ты делала в Лондоне?
��Мне нужно было поговорить кое о чем с агентом мисс Йорк.
��Ах, вот оно как! И часто ты выбираешься в Лондон?
��Очень редко.
��Тебе везет. Паршивое место. Зловонные казематы. Человек там жить не должен, скотина тоже. В нем нет ни одной живой души, за исключением удодов с портфелями и дятлов в котелках.
��А куда же подевались все девицы? Эмигрировали, наверное?
��Девицы! Я к ним равнодушен.
��И решил мне об этом сказать?
��Да, решил тебе об этом сказать. Ты мне не веришь?
��Нет, не верю. Ты, знаешь, чем-то похож на леопарда.
��На леопарда как такового я совершенно не похож. Возможно, ты имела в виду какую-то конкретную особь?
��Ту самую, которая не умеет менять окраску.[8]
��Совсем не остроумно. Даже грубо.
��Прости, я нечаянно. Ну так, мы идем?
��Пожалуйста, как хочешь.
Они вышли на Главную улицу Луз Чиппингс, �числен. насел.� которого, как уведомляет нас путеводитель, четыре тысячи девятьсот шестнадцать человек, из коих Фредди за время пути обвел безрадостным взором самое меньшее двести четыре. Тем же глубоким и безрадостным взором он обвел бы и оставшиеся четыре тысячи семьсот двенадцать, попадись они ему на глаза, ибо состояние у него было прескверное. Вот он идет по этому городку, бок о бок с ним движется Салли, но идут они так, словно их разделяют десятки миль. Отчуждение, вот как это называется. Она стала далекой и чужой. Ни малейшего следа прежней Салли, Салли тех времен, когда они льнули друг к другу, как обои к стенке! А сейчас, хорошенькое дело, она вообще не обнаруживает интереса к его персоне, как будто ее провожает докучливый родственник. После того как они ступили на Главную улицу, она не проронила ни слова, если не считать краткого упоминания о статуе, воздвигнутой на Рыночной площади покойному мировому судье Энтони Бриггсу, многие годы представлявшему в парламенте интересы местного избирательного округа, и желчный рассудок подсказал Фредди, что среди всех монументов толстобрюхим слугам народа в мешковатых брюках ничего более омерзительного еще не ставили.
Разговор так и не начал клеиться, когда, выйдя за пределы Луз Чиппингс и его �насел.�, они прошествовали по усыпанной листьями аллее к массивным железным воротам, за которыми открывался вид на тенистую тропинку, бегущую к размазанным в солнечных лучах очертаниям тюдоровского особняка.
��Вот мы и пришли,�� сказала Салли.�� Красивое место, да?
��Ничего, на тройку потянет,�� ответил Фредди, не утратив печали.
��А вокруг него � ров с водой.
��Что, правда?
��И чудесный сад.
��Вот как? Да, эта Лейла ни в чем себе не отказывает. Ну, она может себе позволить. Пуфик говорит, она своим перышком деньжат на старость сколотила. У него крупная доля в фирме, которая издает ее дребедень.
