Уильям Берроуз - Письма Яхе
ЧТО НАПУГАЛО ВАС ВСЕХ И ЗАГНАЛО ВО ВРЕМЯ? ЧТО НАПУГАЛО ВАС ВСЕХ И ЗАГНАЛО В ВАШИ ТЕЛА? В ДЕРЬМО НАВСЕГДА? НЕУЖЕЛИ ВЫ ХОТИТЕ ОСТАТЬСЯ В НЕМ НАВСЕГДА? ТОГДА СЛУШАЙТЕ ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА ХАССАНА САББА-ХА, СЛУШАЙТЕ, СМОТРИТЕ ИЛИ ДЕРЬМО НАВСЕГДА. СЛУШАЙТЕ, СМОТРИТЕ ИЛИ ДЕРЬМО НАВСЕГДА. ЧТО НАПУГАЛО ВАС И ЗАГНАЛО ВО ВРЕМЯ? В ТЕЛО? В ДЕРЬМО? Я СКАЖУ ВАМ. СЛОВО. ВАШЕ БЛЯДСКОЕ СЛОВО. В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО. НАПУГАЛО ВАС ВСЕХ В ДЕРЬМО НАВСЕГДА. ВЫХОДИ НАВСЕГДА. ВЫХОДИ ИЗ ВРЕМЕНИ СЛОВА НАВСЕГДА. ВЫХОДИ ИЗ ТЕЛА СЛОВА НАВСЕГДА, ВЫХОДИ ИЗ ДЕРЬМА СЛОВА НАВСЕГДА. ВСЕ ПРОЧЬ ОТ ВРЕМЕНИ И В КОСМОС. НАВСЕГДА. НЕЧЕГО БОЯТЬСЯ. НИЧЕГО НЕТ ТАКОГО В КОСМОСЕ. ЭТО ВСЕ ВСЕ ВСЕ ХАССАН САББАХ. НЕЧЕГО БОЯТЬСЯ СЛОВА. НЕТ НИКАКОГО СЛОВА. ЭТО ВСЕ ВСЕ ВСЕ ХАССАН САББАХ. ЕСЛИ ХОТИТЕ, Я ЗАЧЕРКНУ ВСЕ ВАШИ СЛОВА НАВСЕГДА. И СЛОВА ХАССАНА ИБН САББАХА Я ТОЖЕ ЗАЧЕРКНУ. ВЗГЛЯДОМ ПРОНЗИВ НЕБЕСА УЗРИТЕ МОЛЧАЛИВОЕ ПИСАНИЕ БРАЙОНА ГАЙСИНА ХАССАНА ИБН САББАХА. ПИСАНИЕ КОСМОСА. ПИСАНИЕ ТИШИНЫ.
СМОТРИТЕ СМОТРИТЕ СМОТРИТЕ
AMIGOS MUCHACHOS A TRAVES DE TODOS SUS CIELOS VEA LA ESCRITURA SILENCIOSA DE BRION GYSIN HASSAN SABBAH. LA ESCRITURA DE SILENCIO LA ESCRITURA DE ESPACIO. ESO ES TODO TODO TODO HASSAN SABBAH.
VEA VEA VEA
Когда ты вернешься…? Метод „Разрезок“ уже объяснен в „Остались Минуты“, которая только что вышла в Штатах. Я пришлю тебе копию, но куда? Джордж Уитмэн просил поискать в Панама-Сити его старого друга Сильвестра де Кастро. Он связан с муниципальным симфоническим оркестром и Университетом Hasta Al Vista Amigo.
Всего,
Уильям Берроуз
По поручению Хассана Саббаха
Fore! Хассан Саббах
PS. НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК В СВОИХ ОШУШЕНИЯХ НЕ МОЖЕТ ДОВЕРЯТЬ „ВСЕЛЕННОЙ“. УНИЧТОЖЕННЫЕ МОШЕННИЧЕСТВОМ МИЛЛИОНЫ СТОЯТ ПЕРЕД УКАЗАТЕЛЯМИ. КТО КОГДА-ЛИБО РАСПЛАЧИВАЛСЯ КЛЕЙМОМ ГУКА ОБЕЗЬЯНЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ЖИВОТНОГО? НЕТ ТЕЛА КРОМЕ ХАССАНА ИБН САББАХА
ЭПИЛОГ (1963)
Сан-Франциско
28 августа 1963
Тем, кто имеет к этому отношение:
Вопреки всему мое «Я» расшифровало эту корреспонденцию: видение ангелов-хранителей моего дорогого друга и женщины впервые промелькнуло в полной мере, пока Курандейро мягко напевал вполголоса человеческое в трансовом состоянии 1960 года под Айахуаской, пророческом в преобразовании самосознания от неприкаянного умственного восприятия вечного испуга до воплощения тела чувствующего настоящее блаженство. Теперь это стало актуальным в 1963-м.
Старая Любовь, как всегда
Аллен Гинзберг
Я УМИРАЮ, МИ-ИСТЕР?
Панама прилипла к нашим телам — Наверное, обрезанные — Все, что угодно сотворило эту мечту — Она уничтожила покупателей допотопного оргазма Столкнулся со своим старым приятелем Джонсом — Так нуждался, забытый, кашляя в фильме 1920 года — Водевильные голоса теснят больное дыхание рассвета смены постельного белья — Идиот Мамбо обрызган сзади — Я почти задыхался, прислушиваясь к дыханию мальчика — Это Панама — Азотистая плоть сметена твоим голосом и антенной принимающего устройства — Пожирающие мозг птицы патрулируют низкую частоту мозговых волн — Почтовая открытка, ожидающая забытых жителей, и все они бесхребетны, ми-истер — Панама фото города — Мертвая почтовая открытка джанка.
Вялая рука обращает вспять течение времени — Закладная гениталий обнажила его член, стянула несвежее белье — Грубый мальчик на экране все время безудержно хохочет над моими трусами — Шепот темной улицы в Пуэрто-Ассисе — Ми-истер улыбается деревенскому бездельнику — Оргазм сифонирует ответной телеграммой: «Джонни стянул штаны» — (Этот затхлый летний рассвет пахнет в гараже — Виноградные лозы обвивают сталь — Босая нога в собачьих экскрементах.)
Панама прилипла к нашим телам от Лас-Пальмаса до Давида в сладких камфарных запахах готовящегося парегорика — Засветил республику — Аптекарь не плишел плиходи пятниса — Панамские зеркала под клеймом 1910 года в любой аптеке — Он пошел на попятный, утренний свет в холодном кафе…
Джанк продолжал пилить меня: «Пьянствовал в восточном Сент-Луисе, я знал ты придешь ободранный до костей — Если был однажды джанки, то навсегда остался гнусным паразитом — Я знал твою жизнь — Джанковая ломка длилась там четыре дня».
Стол протухшего завтрака — Едва уловимая кошачья усмешка — Запах боли и смерти его болезни в комнате со мной — Три сувенирных снимка Панама-Сити — Пришел старый друг, оставался весь день — Лицо съедено «я хочу больше» — я заметил это в Новом Мире — «Ты идешь со мной, ми-истер?»
И Хозелито переехал в Лас Плайас во время распродажи товаров первой необходимости — Застрял в этом месте — Флуоресиируюшие лагуны, болотистая дельта, газовые вспышки — Пузырьки светильного газа по-прежнему говорят «A ver, Luckees!» через сотню лет с этого дня — Балкон из гниющего тикового дерева подпирается Эквадором.
«Брухо принялся напевать особый случай — Как идти под эфиром в глаза сморщенной головы — Онемевший, покрытый слоем хлопка — Не знаю, получил ли ты мои последние советы, пытаясь избавиться от этого онемелого головокружения с китайскими персонажами — Все, что я хочу, это убраться отсюда — Поторопись, пожалуйста — Стал обладать мной — Сколько сюжетов организовало подобную ботаническую экспедицию еще до того, как они могут иметь место? — Театральные железные дороги — Я умираю, распятый, под винными парами — Я повторял снова и снова, „сменялись комиссии, где трепетали на ветру тенты“. Вспышки напротив моих глаз, твоего голоса и конца строки.
Эта скулящая Панама прилипла к нашим телам — Я отправился в Бар „Чико“ с заплесневелой закладной, ожидая в фильме 1920 года рома с колой Азотистая плоть под этот хонки-тонк сметена твоим голосом: „Вбивайте гвозди в Мой Гроб“ — Пожирающие мозг птицы патрулируют „Твое Одураченное Сердце“ Мертвая почтовая открытка ожидающая забытое место — Световое сотрясение фильма 1920 года — Случайные подростки подверглись особой армейской процедуре — Ветер обдувает обнаженную плоть мальчика — Продолжал пытаться коснуться во сне — „Трюк старого фотографа, поджидающего Джонни“ — Здесь появляется мексиканское кладбище — на набережной встретил мальчика в красно-белой полосатой майке — Городок Пи Джи в пурпурном сумраке — Мальчик стянул с себя несвежее белье обдирая эрекцию — Теплый дождь бьет по железной крыше — Под потолком висит обнаженный вентилятор смены постельного белья — Тела касаются электрического фильма, контактные искры покалывают Вентилятор обдувает молодой член, стирающий юношескую майку — Запахи крови утонувших голосов и конца строки — Это Панама — Печальное кино дрейфует к островам мусора, черным лагунам и рыболюдям, поджидающим забытое место Допотопный хонки-тонк сметен вентилятором под потолком — Трюк старого фотографа игнорирует их.
„Я умираю, ми-истер?“
Вспышки напротив моих глаз обнаженные и мрачные — Гнилой рассветный ветер во сне — Гниль смерти на фотографии Панамы, где трепещут на ветру тенты.
Уильям Берроуз
Примечания
1
Point Four — Американская программа внешнеэкономической помощи была предложена президентом Трумэном в качестве «четвертого пункта» его инаугурационной речи 20 января, 1949 г. и была одобрена Конгрессом в июне 1950 г. Предусматривала программу технической помощи для повышения уровня жизни в неразвитых странах путем предоставления им промышленного и сельскохозяйственного оборудования и квалифицированных кадров. Point Four рассматривалась как одно из средств борьбы против распространения коммунизма. Ее фонды управлялись несколькими американскими агентствами и ООН — прим. перев.
2
Вестбрук Пеглер (1894–1969) — консервативный американский журналист. Вел сатирическую газетную колонку в Нью-Йорке в 1930-40-е гг. В 1941 г. ему была присуждена Пулитцеровская премия за материалы о рэкете в профсоюзах прим. перев.
3
«Рузвельт после инаугурации» — первая «фишка» Берроуза. Затем рассказ стал жить собственной жизнью, как говорящая задница в «Голом Ланче»; более поздние письма к Гинзбергу развивают многое из материала этого произведения. «Рузвельт после инаугурации» был исключен английскими издателями из первоначального издания «Писем Яхе». Этот рассказ был впервые напечатан в «Дрейфующем Медведе» (№ 9) Лероем Джонсом. После того, как несколько номеров журнала было послано кому-то в исправительное учреждение и перехвачено, номер был конфискован, и против журнала возбудили уголовное дело за публикацию непристойностей. Позднее этот отрывок появился в мимеографическом издании Fuck You Press Эда Сандерса, и был опубликован с другими короткими эссе City Lights Books в 1979 году под названием «Рузвельт после инаугурации и другие зверства»
4
