Эрнест Хемингуэй - Зеленые холмы Африки
— Эй, Карл! — крикнул я. Он помахал мне рукой и снова скрылся в палатке. Затем вышел и зашагал к нам. Он дрожал от волнения, и я догадался, что он отмывал с рук кровь.
— Что у вас там?
— Носорог, — ответил он.
— Случилось что-нибудь?
— Нет. Мы застрелили его.
— Вот здорово! Где же он?
— Вон за тем деревом.
Мы прибавили шагу. Возле дерева лежала только что отрезанная голова носорога, и какого носорога! Он был вдвое крупней моего. Глаза были закрыты, и в уголке одного из них, точно слеза, рдела капелька крови. Голова была огромная, рог красиво изогнут. Шкура в целый дюйм толщиной свисала складками позади головы и на месте среза белела, как свежий сок кокосового ореха.
— Какой длины рог? Дюймов тридцать?
— Ну нет, тридцати не будет, — возразил Старик.
— И все же превосходная добыча, мистер Джексон, — вмешался Дэн. — Красавец!
— Да, хорош, — согласился Старик.
— Где вы убили его?
— У самого лагеря.
— Он стоял в кустах. Мы услышали, как он фыркает.
— Мы даже подумали, что это буйвол, — сказал Карл.
— Красавец! — повторил Дэн.
— Я очень рад за вас, — сказал я Карлу.
Так и стояли мы все трое. Мы искренне желали поздравить товарища, великодушно похвалить его носорога, чей малый рог был длиннее большого рога у зверя, добытого нами,[8] — этого громадного, великолепного носорога с кровавой слезкой в глазу, обезглавленного сказочного великана, но вместо этого разговаривали точно пассажиры на корабле перед приступом морской болезни или люди, потерявшие крупную сумму денег. Мы стыдились своего поведения, но ничего не могли с собой поделать. Я хотел сказать Карлу что-нибудь приятное и сердечное, но вместо этого спросил:
— Сколько раз вы стреляли в него?
— Право, не знаю. Мы не считали. Кажется, пять или шесть раз.
— По-моему, пять, — сказал Дэн.
Бедный Карл, принимая поздравления от трех друзей с такими постными лицами, уже чувствовал, как его радость победителя постепенно испаряется.
— А мы тоже убили носорога, — сказала Мама.
— Вот это здорово! — промолвил Карл. — Крупнее моего?
— Нет, что вы! Он жалкий недомерок по сравнению с вашим.
— Мне очень жаль, — сказал Карл просто и искренне.
— Вот еще, о чем вам жалеть, когда вы подстрелили такого? Это же настоящая редкость. Постойте, я схожу за аппаратом и сфотографирую его.
Я отправился за аппаратом. Мама шла рядом, взяв меня под руку.
— Папа, пожалуйста, старайся вести себя по-человечески, — сказала она. — Бедный Карл! Вы испортили ему все удовольствие.
— Знаю. Я ведь стараюсь, как только могу.
Старик догнал нас и, услышав мои слова, покачал головой.
— Никогда еще я не чувствовал себя так глупо, — сказал он. — Но успех Карла ошеломил меня, как удар под ложечку. Разумеется, я от души рад за него.
— Я тоже. Мне даже хотелось, чтобы он перещеголял меня. Право же! Вы сами знаете. Но почему он не мог подстрелить отличного зверя с рогом на один, два, ну, пускай на три дюйма длиннее, чем у моего? Почему он непременно должен был посрамить меня? Наш носорог теперь просто смешон.
— Зато вы можете гордиться своим выстрелом.
— К черту выстрел! Проклятая судьба! Господи, до чего хорош этот его носорог!
— Послушайте, возьмем себя в руки и докажем, что мы цивилизованные люди.
— Мы вели себя ужасно! — сказала Мама.
— Верно, — согласился я. — А между тем я все время старался быть любезным. Вы же знаете, что я от всей души рад его успеху.
— Да, вы были любезны… оба, — протянула Мама.
— А видели, что сделал М'Кола? — спросил Старик.
М'Кола мрачно оглядел носорога, покачал головой и ушел.
— Носорог и впрямь замечательный, — сказала Мама. — И если мы будем держать себя как порядочные люди, Карл мигом повеселеет.
Но было уже поздно. Карл так и не повеселел, и от этого нам самим долгое время было совсем невесело. Носильщики наши вернулись в лагерь, и мы видели, как они, да и все остальные африканцы, пошли туда, где в тени деревьев лежала голова носорога. Все молчали. Только свежевальщик не скрывал своего восторга, увидев у нас в лагере такую добычу.
— М'узури сана, — сказал он мне, измеряя рог растопыренными пальцами. — Кубва сана!
— Ндио. М'узури сана, — согласился я.
— Это бвана Кабор его убил?
— Да.
— М'узури сана…
— Да, — подтвердил я. — М'узури сана. Свежевальщик оказался единственным джентльменом среди нас. Мы старались никогда не соперничать на охоте. Карл и я уступали друг другу лучшие места. Я искренне любил его, а он вообще был чужд эгоизма и всегда готов на самопожертвование. Я знал, что стреляю лучше Карла, да и на ногу я легче его, а все же моя добыча ничто перед его трофеями. У меня на глазах он сделал несколько невиданно скверных выстрелов, а я за все время осрамился лишь дважды — когда стрелял по той газели и еще по дрофе на равнине, но все-таки Карл всегда брал надо мной верх. Сначала мы над этим подшучивали, и я не сомневался, что возьму реванш. Однако мне это не удавалось. И вот теперь, охотясь на носорога, я решил попытать счастья на новом месте. Мы отправили Карла за мясом, а сами двинулись туда.
Карла мы не обижали, но и не баловали — и теперь он все-таки затмил меня. И если бы только затмил, это бы еще куда ни шло! Но после его удачи собственный носорог казался мне таким жалким, что я не мог теперь украсить его головой свой дом в городке, где мы оба жили. Успех Карла зачеркнул все мои достижения. Мне оставалось лишь вспоминать об отличном выстреле, этого ничто не могло у меня отнять, но слишком уж хорош был выстрел, и я знал, что рано или поздно начну сомневаться: а вдруг это всего лишь случайная удача и для моей самоуверенности нет никаких оснований? Да, Карл всех нас заставил призадуматься. Теперь он писал письмо в своей палатке, а мы со Стариком сидели под тентом и обсуждали план дальнейших действий.
— Так или иначе, он уже подстрелил носорога. Это сбережет нам время. Но теперь вы не сможете ограничиться сегодняшней добычей.
— Да.
— Отсюда нам лучше убраться. Тут что-то неладно. Друпи говорит, что знает отличное место, — туда три часа езды на грузовике и еще около часа ходьбы. Мы можем отправиться сегодня вечером налегке, потом отошлем грузовики обратно, а Карл пусть едет с Дэном в Муту-Умбу и там охотится на сернобыка.
— Прекрасно.
— Кроме того, у него есть шансы сегодня вечером или завтра утром приманить леопарда на тушу носорога. Дэн говорит, что слышал рычание. А мы постараемся убить носорога в тех местах, о которых говорит Друпи, и потом вы все втроем будете охотиться на куду. Надо, чтобы на это осталось побольше времени.
— Ладно, так и сделаем.
— Если даже сернобык вам не попадется — это не важно. Рано или поздно случай представится.
— Если даже и не представится — наплевать. Я согласен. С сернобыком можно подождать. А вот куду я очень хочу добыть.
— И добудете. Можете не сомневаться.
— Хоть бы одного, только одного, но зато хорошего! Плевал я на носорогов, на них только охотиться удовольствие, а так на что они мне? И все-таки хотелось бы убить такого, чтобы он был не хуже, чем у Карла.
— Ну, разумеется.
Мы изложили свой план Карлу, он сказал:
— Ладно, будь по-вашему. Желаю вам убить носорога вдвое больше моего.
Видно было, что он говорит искренне. И настроение у него улучшилось, как и у всех нас.
Глава пятая
Когда мы после долгой езды под палящим солнцем среди красноватых холмов, поросших чахлым кустарником, к вечеру достигли места, указанного Друпи, оно показалось нам отвратительным. Все деревья по соседству были окольцованы для уничтожения мухи цеце. Мы разбили лагерь напротив пыльной и грязной деревушки. Почва здесь была красная и до того выветрелая, что казалось, вот-вот вся она рассеется в воздухе. Наши палатки стояли на самом ветру, возле нескольких засохших деревьев над ручьем, неподалеку от глиняных хижин туземцев. Еще засветло мы с Друпи и двумя местными проводниками сделали вылазку за деревню, на высокий каменистый кряж, за которым лежала глубокая долина, почти каньон. В него с противоположной стороны крутыми зигзагами сбегали боковые долины. Они были покрыты густыми рощами и отделены друг от друга зелеными буграми, а выше, на горном кряже, раскинулся частый бамбуковый лес. Каньон спускался к Рифт-Велли, сужаясь в дальнем своем конце, где он рассекал скалистую стену этого ущелья. Дальше над отлогими кряжами высились холмы, сплошь одетые лесом. На первый взгляд местность была для охоты совсем не подходящая.
— Если мы заметим какого-нибудь зверя вон на том склоне, придется лезть на самое дно каньона. А потом добираться до леса через эти чертовы овраги. При этом мы потеряем из виду зверя и легко можем свернуть себе шею. Здесь слишком круто. Эти лощины, такие безобидные с виду, похожи на ту, в которую мы как-то угодили ночью по дороге в лагерь.
