Альфред Жарри - Убю король и другие произведения
Мамаша Убю: А толку? Выйти-то отсюда нельзя.
Папаша Убю: Прошвырнуться захотела? К чему? Меня и так уже швыряло во все стороны. Помню, как я плелся через всю Украину во хвосте своих доблестных войск. Трах-тебе-в-брюх! Уж лучше я посижу на месте. Теперь я принимаю на дому, и всем любопытствующим тварям дозволено в назначенные дни приходить и смотреть на нас.
Сцена IIЗал судебных заседаний.
Папаша Убю, Мамаша Убю, Пипиду, Какаду, Элевтера, Судьи, Адвокаты, Секретари, Судебные исполнители, Стража, Народ
Папаша Убю: Мы рады отметить, господа, что в нашу честь судебная машина работает на полную мощность, что наши стражи нарядились в праздничные усы, что мы окружены всяческим почетом на сей позорной скамье и что наш народ прилежно нам внимает и тишину блюдет.
Судебный исполнитель: Тихо!
Мамаша Убю: И правда, помолчал бы, Папаша Убю, дождешься, что тебя выведут.
Папаша Убю: А стража на что? Она не позволит меня прогнать. И зачем же мне молчать, если все только затем и собрались, чтобы меня послушать. Кто здесь на нас жалуется? Введите их!
Председатель: Приведите обвиняемого и его сообщницу! (Их подталкивают пинками.) Ваше имя?
Папаша Убю: Франсуа Убю, доктор патафизики, отставной король Польский и Арагонский, граф Мондрагонский, граф Сандомирский, маркиз Ореховогрецкий.
Пипиду: Иначе — Папаша Убю.
Мамаша Убю: Викторина Убю, в прошлом — королева Польская…
Какаду: Иначе — Мамаша Убю.
Секретарь (записывает): Папаша Убю и Мамаша Убю.
Председатель: Обвиняемый, ваш возраст?
Папаша Убю: Что-то не припомню. Я отдал его на хранение Мамаше Убю, но это было так давно, что она и свой-то уже запамятовала.
Мамаша Убю: Невежа! Грубиян!
Папаша Убю: Ах ты, с… Впрочем, я же обещал, что больше не скажу своего слова. Иначе меня сразу оправдают, и не видать мне галер.
Председатель (истцам): Ваши имена?
Какаду: Маркиз де Грандэр.
Папаша Убю (злорадно): Иначе — Какаду.
Секретарь (записывает): Какаду и его племянница, Элевтера Какаду.
Элевтера: Ах, дядюшка!
Какаду: Не волнуйся, милая, я с тобой.
Пипиду: Маркиз де Гранпре.
Мамаша Убю (злорадно): Иначе — Пипиду.
Элевтера: Ах!
Падает без чувств. Ее уносят.
Папаша Убю: Господин председатель нашего суда, надеюсь, это досадное происшествие не помешает вам оценить наши деяния в строгом соответствии с законом.
Прокурор: Итак, господа, этот гнуснейший рецидивист, запятнанный кровью…
Адвокат: Итак, господа, этот честнейший человек, чье прошлое безупречно…
Прокурор: Бесстыдно покусившийся на неприкрытые ноги своей жертвы посредством сапожной щетки…
Адвокат: Который, пав на колени пред грязной шлюхой, тщетно молил ее о пощаде…
Прокурор: Похитил несчастную при содействии своей богомерзкой супруги…
Адвокат: Был упрятан в багажный ящик вместе со своей добродетельной супругой…
Папаша Убю (адвокату): Прошу прощения, сударь. Соблаговолите заткнуться. А то несете всякий вздор и не даете публике оценить деяния наши. А вы, господа, рот на замок и послушайте, что мы вам скажем. Итак, мы побывали королем Польским и Арагонским, уничтожили уйму народа и пообложили всех тройным налогом. Мы только и думаем о том, кому бы пустить кровь, искрошить мозги и как бы всех подряд поубювать. По воскресеньям мы устраиваем публичное головотяпство. Мы делаем это на пригорке, а вокруг торгуют орехами и крутятся карусели. Все это занесено в документы, потому что мы любим порядок. Мы прикончили господина Какаду он вам это с готовностью подтвердит. Мы отстегали кнутом господина Пипиду и по сей день носим на себе следы этого инцидента, однако в пылу битвы не расслышали, что барышня Какаду зовет нас. Учитывая все вышесказанное, мы повелеваем нашим судьям приговорить нас к самому тяжкому наказанию, какое они только смогут выдумать, дабы воздать нам по заслугам, но только не к смертной казни, ибо всех казенных денег не хватит на изготовление столь гигантской гильотины. Зато из нас вышел бы отличный каторжник в хорошенькой зеленой шапочке, откормленный за казенный счет. Мы бы потихоньку работали на досуге. А супружница наша…
Мамаша Убю: Разве…
Папаша Убю: Помолчи, сладкая, — … будет вышивать цветочки на портянках. А поскольку думать о будущем мы не любим, нам хотелось бы заполучить пожизненное заключение и отбывать его на каком-нибудь славном приморском курорте.
Пипиду (Какаду): Не всем, оказывается, нравится быть свободными.
Какаду: И вы еще хотите жениться на моей племяннице! Я никогда не отдам ее человеку с позорным именем Пипиду.
Пипиду: А я ни за что не женюсь на девушке, чей дядя недостоин даже имени Какаду.
Судебный исполнитель: Суд… удаляется на совещание.
Мамаша Убю: Зря ты не сказал им своего слова, они тебя все равно сейчас оправдают.
Пипиду (Какаду): Я рад, что мы с вами думаем согласно.
Какаду: Позвольте вас обнять, зять мой.
Председатель: Суд… Кстати, Папаша Убю, как у вас с греблей?
Папаша Убю: Откуда мне знать! Зато я умею, с помощью различных команд, приводить в движение и парусник, и пароход и плавать на них хоть взад, хоть вбок, хоть вниз.
Председатель: Не в этом дело. Однако продолжим. Суд приговаривает Франсуа Убю, то бишь Папашу Убю, к пожизненной каторге. К ногам его прикуют два ядра и с первым же конвоем отправят на Сулеймановы галеры.
Суд приговаривает Мамашу Убю, его сообщницу, к пожизненному тюремному заключению. К ее ноге прикуют одно ядро.
Пипиду и Какаду: Да здравствуют свободные люди!
Папаша Убю и Мамаша Убю: Да здравствует рабство!
Сцена IIIТюрьма.
Входят Папаша Убю и Мамаша Убю, гремя своими каторжными ядрами
Мамаша Убю: А ты все хорошеешь, папаня. Наручники и зеленая шапочка идут тебе просто на удивление.
Папаша Убю: А мне еще скоро ошейник скуют, четырехрядный.
Мамаша Убю: И что же это будет за ошейник?
Папаша Убю: Совсем как воротник на доспехах у генерала Ласси, вашего польского клеврета, только без позолоты — вы просили меня быть экономным, и я вам внял. А так, крепкий, добротный ошейник, что твой утюжный воротничок — немало утюгов пошло на переплавку.
Мамаша Убю: Ну и болван! И зачем тебе понадобились эти дурацкие ядра на ногах — того и гляди грохнешься! Вот шуму-то будет!
Папаша Убю: И вовсе я не грохнусь, зато ноги вам отдавлю запросто!
Мамаша Убю: Пощадите, государь Убю!
Сцена IVГостиная богомолки.
Несколько Старых дев
Первая Старая дева: И вот, девоньки, явился в эту свободную страну толстый-претолстый человек и говорил, что всем хочет служить, ко всем напрашивался в прислуги, а всех свободных людей хотел сделать господами. А кто не пожелал, тех он в карман запихнул, а то и вовсе в багажный ящик.
Вторая Старая дева: И это еще не все. Я как-то шла из церкви и вдруг увидала, что у тюрьмы собралась толпа. Эти древние развалины содержала прежде Академия Изящных Искусств, даже тюремщик там был академиком. А теперь в нее вселили Папашу Убю, и он будет жить там на казенный счет, пока не наберется достаточно преступников, заслуживших, по его примеру, высокой чести отправиться на Сулеймановы галеры. И этот час не за горами — уже несколько кварталов снесли, чтобы расширить тюрьмы.
Все: Да хранят небеса этот дом!
Сцена VТе же и Брат Тиберж
Брат Тиберж: Мир вашему дому!
Первая Старая дева: Ах ты, господи… Я и не слышала, как вы постучали.
Брат Тиберж: Не подобает вестнику милосердия беспокоить людей даже посредством легкого шума. Я человек смиренный и никого не смею беспокоить. Зная вашу доброту, прошу вас пожертвовать в пользу новых бедных, томящихся в неволе.
Вторая Старая дева: В неволе!
Первая Старая дева: Настоящие бедняки бредут, свободные и неприкаянные, опираясь на клюку, и трезвонят во все двери, моля о подаянии. И когда ты им подаешь, все высовываются из окон и смотрят на тебя.
