Айн Рэнд - Атлант расправил плечи. Книга 3
— Вы произнесли впечатляющую речь. Вот уж точно, вы оратор! Из-за этой речи со страной что-то сделалось, не знаю, что и почему, но сделалось. Люди как будто хотят чего-то такого, что вы можете им дать. Но вы полагали, что мы будем категорически против? Вот тут вы ошибаетесь! Мы не против. Лично я считаю, в вашей речи много разумного. Да, сэр, считаю. Конечно, это не означает согласия с каждым вашим словом, но какого черта, ведь вы и не думаете, что мы должны быть согласны до последней запятой, а? Расхождение во мнениях — основа движения. Что до меня, я всегда готов изменить свое мнение. Я открыт для переговоров.
Он наклонился вперед, приглашая к разговору. Ответа он не получил.
— Мир катится в преисподнюю. Тут вы правы. Тут я с вами заодно. В этом пункте мы сходимся. Отсюда и начнем. Что-то надо предпринять. Все, чего я добивался, это… Послушайте, — внезапно закричал он, — почему вы не даете мне возможности поговорить с вами?
— Вы говорите со мной.
— Я… то есть я… ну хорошо, вам понятно, что я имею в виду.
— Вполне.
— Ну и?.. Что вы хотите сказать?
— Ничего.
— То есть?
— То есть ничего.
— Ну, полно!
— Я не искал встречи с вами.
— Но послушайте! У нас есть что обсудить!
— У меня нет.
— Послушайте, — сказал мистер Томпсон после паузы, — вы человек действия, человек практичный. Ну конечно, вы человек практичный! Может, чего-то другого я о вас не знаю, но в этом-то уверен. Разве не так?
— Практичный?
— Да.
— Ну так я тоже. Мы можем говорить без обиняков. Можем выложить карты на стол. Какую бы цель вы ни преследовали, я предлагаю вам сделку.
— Я всегда открыт для честной сделки.
— Я так и знал! — торжествующе воскликнул мистер Томпсон, ударив кулаком по колену. — Говорил же я им, этим горе-теоретикам, интеллигентам вроде Висли!
— Я всегда открыт для сделки со всеми, у кого есть ценное для меня предложение.
Мистер Томпсон не мог бы объяснить почему, но его сердце екнуло, прежде чем он сказал:
— Так излагайте же ваши условия, дорогой мой! Излагайте!
— Что вы можете мне предложить?
— Ну… все.
— А именно?
— Все, что вы потребуете. Вы ведь слышали наше обращение к вам на коротких волнах?
— Да.
— Мы говорили, что выполним ваши условия, любые условия. Мы не обманывали.
— А вы слышали, как я сказал по радио, что не намерен договариваться об условиях? Я не обманывал.
— Но послушайте! Вы неправильно нас поняли! Вы думали, что мы будем бороться с вами. Но мы не будем. Не так уж мы негибки. Мы готовы рассмотреть любую идею. Почему вы не ответили на наш призыв объявиться и вступить в диалог?
— Почему я должен был отвечать?
— Потому что… потому что мы хотели поговорить с вами от имени страны.
— Я не признаю за вами права говорить от имени страны.
— Послушайте, однако, я не привык, чтобы со мной… Ну хорошо, почему бы вам просто не выслушать меня. Вы выслушаете меня?
— Я слушаю.
— Страна в ужасном состоянии. Народ голодает и потерял надежду, экономика разваливается, никто ничего не производит, и мы не видим выхода. Но вы видите. Вы знаете, как заставить все и всех работать. Хорошо, мы готовы уступить. Мы хотим, чтобы вы сказали нам, что делать.
— Я сказал вам, что делать.
— И что же?
— Убирайтесь с дороги.
— Но это невозможно! Что за фантазии! Об этом не может быть и речи!
— Вот видите? Я же говорил, что нам нечего обсуждать.
— Подождите же! Стойте! Не надо крайностей! Всегда существует золотая середина. Нельзя иметь все. Мы не… Народ не готов к этому. Нельзя же выбросить на свалку государственную машину. Мы должны сохранить систему. Но мы готовы усовершенствовать ее. Мы реформируем ее так, как вы укажете. Мы не упрямые догматики, мы гибки. Мы сделаем все, что вы скажете. Мы дадим вам полную свободу действий. Мы будем содействовать, пойдем на компромисс. Все распишем пополам. Мы оставим за собой сферу политики и отдадим экономику полностью в ваше распоряжение. Вы будете делать все, что захотите, издавать указы, отдавать приказы, а за вами будет стоять организованная сила государства, государственная машина — она по вашей команде будет внедрять ваши решения. Мы готовы исполнять вашу волю, все до одного, начиная с меня. В сфере производства мы сделаем все, что вы скажете. Вы будете… вы будете экономическим диктатором страны!
Галт рассмеялся.
Смех был так весел, что шокировал мистера Томпсона.
— Что с вами? — спросил он.
— Так вы понимаете компромисс?
— Какого черта?! Что вы нашли в этом забавного?.. Видно, вы меня не поняли. Я предлагаю вам должность Висли Мауча, большего вам никто предложить не может!.. У вас будет свобода делать все, что захотите. Не нравится контроль — отмените его. Захотите повысить прибыли и снизить заработную плату — издавайте указ. Желаете особых льгот для крупного бизнеса — пожалуйста. Не нравятся профсоюзы — распустите их. Угодна вам свободная экономика — велите людям быть свободными. Кроите, как душе угодно. Но запустите двигатель. Наведите порядок в стране. Заставьте людей снова работать. Заставьте их созидать. Верните своих людей — людей дела и разума. Ведите нас в век мира, науки, промышленности, в век процветания.
— Под дулом пистолета?
— Послушайте, я… Что же в этом смешного?
— Объясните мне одно: если вы способны притвориться, будто не слышали ни слова из того, что я сказал по радио, что позволяет вам думать, что я готов притворяться, будто я этого не говорил?
— Не пойму, что вы имеете в виду. Я…
— Забудьте. Вопрос риторический. Его первая часть отвечает на вторую.
— Простите?
— Я не играю в ваши игры, приятель, — если вам нужен перевод.
— Означает ли это, что вы отказываетесь от моего предложения?
— Отказываюсь.
— Но почему?
— Мне понадобилось четыре часа, чтобы сказать об этом по радио.
— Бросьте, это только теория! Я же говорю о деле. Я предлагаю вам самый высокий пост в мире. Скажите, что тут не так.
— За те четыре часа я сказал вам, что ничего у вас не получится.
— У вас получится.
— Как?
— Мистер Томпсон развел руками:
— Не знаю. Если бы знал, не пришел бы к вам. Ответить должны вы. Вы ведь промышленный гений. Вам все под силу.
— Я уже сказал, что это невозможно.
— Вы можете сделать это.
— Как?
— Ну, как-нибудь. — Он заметил, что Галт улыбнулся, и добавил: — Но почему нет? Скажите мне — почему?
— Хорошо, я скажу вам. Вы хотите, чтобы я стал экономическим диктатором?
— Да!
— И вы будете исполнять все мои приказы?
— Полностью!
— Тогда для начала отмените подоходный налог и налог на прибыль.
— О нет! — вскричал мистер Томпсон, вскочив с кресла. — Этого мы не можем сделать! Это… это уже не сфера производства. Это сфера распределения. Как мы тогда сможем платить государственным служащим?
— Увольте государственных служащих.
— О нет! Это уже политика, а не экономика! Вы не можете вмешиваться в политику. Нельзя иметь все!
Галт скрестил ноги на пуфе, удобнее устраиваясь в парчовом кресле.
— Хотите продолжить беседу? Или вам уже все ясно?
— Я только… — Мистер Томпсон замолчал.
— Согласны, что мне ваша идея понятна?
— Послушайте, — примиряюще сказал мистер Томпсон, присев на край кресла. — Я не хочу спорить. Споры не моя сильная сторона. Я человек дела. Время дорого. Все, что я знаю: у вас есть дар. У вас есть ум, который нам нужен. Вам все под силу. Вы можете добиться успеха, если захотите.
— Хорошо, скажем по-вашему: я не хочу. Я не хочу быть экономическим диктатором, даже на то время, которое нужно, чтобы отдать людям приказ быть свободными, приказ, который каждый разумный человек швырнет мне в лицо, потому что знает: его права не могут быть даны, получены или изъяты с вашего или моего разрешения.
— Скажите, — сказал мистер Томпсон, задумчиво глядя на Галта, — чего вы добиваетесь?
— Я сказал об этом по радио.
— Мне непонятно. Вы сказали, что преследуете собственные эгоистические интересы. Это я могу понять. Но чего, собственно, вы добиваетесь от будущего — того, чего не смогли бы получить от нас прямо сейчас, на блюдечке с голубой каемочкой? Я думал, что вы эгоист и человек практичный. Я даю вам подписанный чек на любую сумму, какую пожелаете, а вы мне говорите, что он вам не нужен. Почему?
— Потому что ваш чек не обеспечен.
— Что?
— Потому что вы не можете предложить мне никаких ценностей.
— Я могу предложить вам все что угодно. Только назовите.
— Назовите вы.
— Ладно. Вы много толковали о богатстве. Если вам нужны деньги, я могу вам дать за одну минуту столько, сколько вы не заработаете за три жизни, как говорится, деньги на бочку — наличными. Хотите миллиард долларов — аккуратный, классный миллиард?
