Михаил Пришвин - Дневники 1914-1917
200
Никола Сидящий. — Ср.: очерк «Никола Сидящий» (1923) в цикле «От земли и городов». // Цвет и крест. С. 528–532.
201
…Плохой был полеток… — (устар.) заработок за все лето.
202
В потребилке — (простореч.) — Магазин потребительского общества, кооперативная лавка.
203
…Не хочу поступать в члены общества из-за сахара… — см.: Сахар. // Цвет и крест. С. 494–497.
204
…одна Коробочка завела себе рабочих-австрийцев… — аллюзия на поэму Н. В. Гоголя «Мертвые души».
205
Мы теперь будто в Америке — время совсем другое, быстрое. — Хронотоп этого времени отражает эпоху общественного, политического и культурного слома, когда старое, укорененное в жизни и новое, современное, странно и сложно взаимодействуют. Тогда внутри пространства («в это время до того ясно, что Россия — в пространстве») сосуществуют два разнонаправленных вектора времени: во-первых, сжатое, быстрое «американское» линейное время («страх… как бы не отстать»), которому соответствует огромное пространство, где идет война, совершается история, где смерть рядом с жизнью, где все — герои; во-вторых, обратное (возвратное) концентрическое время, незаметное для самого движущегося, которому соответствует от века знакомый путь к дому, где живут «негодяи», где женщины с плачем провожают мужчин на войну, где сеют и убирают урожай («горизонт сливается — небо, на небе навозная дорога и овраги, кажется, лошади бегут назад»). А художник живет одновременно в обеих системах координат — не только потому, что ездит на фронт корреспондентом и пашет землю (писатель-пахарь), но и потому что пишет свою летопись («я жил перед чем-то: дневник»).
206
…Амвросий. — Конец записи следующий: «Они бывают, конечно, разные, кому какие нужны». См.: Иоанн (Маслов), игумен. Иеросхимонах Амвросий Оптинский (Гренков) и его эпистолярное наследие. Курсовое кандидатское сочинение по кафедре патрологии МДА. Приложение: Избранные изречения Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия, извлеченные из разных источников и расположенные в алфавитном порядке. МДА, Загорск, 1968–1969. С. 159.
У старца Амвросия в Оптиной пустыни бывала Мария Ивановна Пришвина. Домашние разговоры о старце Пришвин помнил с детства.
207
…(лешат) в поле… — здесь: разбивают на полосы, размечают.
208
… в необходимости общей «повинности», в гладиаторстве… — в процессе работы в архиве были обнаружены еще несколько записей, относящихся к 1916 году:
14 Июля. В начале войны каждый старался подыскать смысл и оправдание своих чувств, теперь никто из «чающих» не ищет смысла, а только ждет, как бы поскорее все кончилось.
Все стало похоже на огромную молотилку, в которую бросают безропотный народ. И смысл этой молотьбы известен только неизвестному нам Хозяину.
Нужно вечно хлопотать, а чтобы схлопотать, нужно очень хорошо знать местные условия. Хорошо сказать: «Возьмите австрийца!» Да его так просто не возьмешь: нужно похлопотать. «Выхлопотали?» — вот как спросит понимающий человек. Зная свой край, я не только выхлопочу австрийца, а достану всякую штуку. Есть люди в хозяйстве, которых никем нельзя заменить.
Словом, я подхожу к делу, к своему проекту, который я развивал сейчас только на дворе своего хутора при большом одобрении слушателей.
Я предлагаю реквизировать на время войны мой хутор со всеми его запасами, сделать моих рабочих и меня самого военнообязанными и подчинить нас военному праву. Я и мои рабочие в том возрасте, в котором не посылают на позиции и заставляют обслуживать тыловые учреждения.
А разве имение, поставляющее зерно для общества и армии не может быть тыловым учреждением? Выгода государству будет огромная: я заинтересован получить имение в будущем опять в личную собственность, буду его охранять, как охраняю теперь, это раз, а во-вторых, качество моего труд здесь, конечно, будет другое.
Недалеко, может быть, то время, когда будет объявлена всеобщая мобилизация.
Старое и вечно новое: завеса бытия закрытая, вечное рабство, невозможность. По старой липовой аллее иду, шумя листьями засохшими, золотыми пахучими, иду, шатаясь от тоски, бреду к старому лентяю в гости от нечего делать, а мама будто видит меня сверху, и говорит там: вот он пошел, дурак, пошел и пошел… Ей все известно: необходимо я должен туда идти, и ей известно, куда я завтра пойду: мне свобода, а ей необходимость; там нет удивления ничему и ничего нет для них в свете нового…
Пришел из леса старичок, Николай Акимыч Лошинский, приказчик, рассказывал, как он живет: в землянке живет, а печку ему прислать забыли, так и живет в землянке без печи, рассказывал, что мышь одолела, в этом году мыши очень много, сундук его весь изгрызли, а тут еще вода, откуда-то взялась вода, каждый вечер отливает. — Не остаться бы там, — сказал Акимыч, — а и так сказать, пора уж, 75 лет! Ну-те, а как о замирении не слышно? — Нет, — отвечаем, — не слышно. — А говорят, будто англичанка с туркой мир заключили. — Пустяки! — Так и я думаю: пустяки-с. Намедни покупает мужик дрова, прошу его: отвези кучку мою в город. — Ну что ж, — говорит, — отвезу, у меня там жена штаны шьет на армию. — Я спросил, какие штаны. — Стеганые! Так я и понял: ежели стеганые, то мир долгий, зимовать будут.
— В тот момент, когда я ругаюсь с мужиками, я чувствую себя почти хорошо: я ругаюсь за правду, и это меня тешит и разжигает дальше ругаться, Только потом, когда очнешься, почувствуешь, будто провалился куда-то и даже <начинаешь> видеть то место, где ругался. Понемногу это заживет, как рана какая, и снова начинаешь ткать совю паутину о народе, о мужике (Алекс. Мих. Ростовцев).
Лавочник Федот Денисов закрыл лавочку и поступил на место: рождь ссыпать в кредитном товариществе, этим он хотел избежать воинской повинности. Но только что поступил, ему повестка пришла явиться к воинскому начальнику. И так многих берут. Когда представить себе, что на войне сказали бы так, что кто хочет, идет домой, а не хочет, воюет, то много бы осталось?
Факт громадного, хотя бы только одного этнографического значения: внедрение в нашу русскую жизнь многих сотен тысяч иностранных работников. Из них громадное большинство людей, которые дают полный отчет своему тяжелому невольному опыту, не по книгам, через ученые очки, а крестным путем, в распятии своей плоти узнает теперь Европа Россию: прежде зерцалом в гадании, теперь лицом к лицу.
209
…свесив ноги с грядки… — имеется в виду боковой край кузова или ящика телеги (облучок), иногда окованный медью или обитый железом.
210
Утром рабочий этот просит расчет… — см.: Быстрое время. // Цвет и крест. С. 491–494.
211
«Столица и Усадьба»… — Журн. «Столица и Усадьба» (1913–1917) с описанием старинных усадеб и прошлого быта, а также впервые в России с фотографиями великосветских дам выходил в Петербурге.
212
В «Старых Годах» не быт, а музей — ежемесячный журн. «Старые годы» (1907–1916) «для любителей искусства и старины», выходил при Кружке любителей русских изящных изданий и публиковал материалы по истории искусства, истории С.-Петербурга, информировал об аукционах, знакомил с деятельностью музеев, уделял много внимания проблемам сохранения памятников искусства и старины России, реставрации и пр.
213
…земцы ревнуют к Красному Кресту. — Ср.: Под влиянием военного и экономического кризиса 1915–1916 гг. в России создавались различные комитеты и общества, фактически параллельные существующим министерствам: Комитет Красного Креста постепенно подчинил себе всю санитарную администрацию страны, Земский и городской союзы (Земгор) пытались централизовать военные поставки, особенно со стороны малых предприятий, видные представители промышленных и деловых кругов создали Центральный военно-промышленный комитет, который занимался организацией производства для оборонных нужд и распределения заказов между крупными предприятиями. Благодаря этой деятельности удалось несколько улучшить снабжение армии и в июне 1916 г. даже развернуть успешное наступление в Галиции. Верт Н. История советского государства. 1900–1991. М.: Прогресс: Прогресс-Академия. 1992. С. 64–65.
214
Это было в день трех Святителей… — день трех великих вселенских учителей и святителей Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго отмечается православной Церковью 12 Февраля (30 января).
215
…везде Гектор и Андромаха…. — в «Илиаде» Гомера Гектор — герой Троянской войны, а Андромаха — его верная и любящая жена, предчувствующая грозящую Гектору опасность.
