Уильям Моэм - Собрание сочинений в пяти томах. Том второй. Луна и грош. Роман. Пироги и пиво, или Скелет в шкафу. Роман. Театр. Роман.
Бедняжка страшно нервничала. Джулия указала ей на стул и предложила сигарету.
— Спички рядом с вами.
Когда девушка попыталась зажечь спичку, Джулия увидела, что руки у нее дрожат. Первая сломалась, второй пришлось три раза чиркнуть по коробку, прежде чем она вспыхнула.
(«Если бы Роджер видел ее сейчас! Дешевые румяна, дешевая помада, и до смерти напугана. Веселая девчушка, так он о ней думал».)
— Вы давно на сцене, мисс... Простите, я забыла ваше имя.
— Джун Денвер.— В горле девушки пересохло, она с трудом могла говорить. Сигарета ее погасла, и она беспомощно держала ее в руке.— Два года,— ответила она на вопрос Джулии.
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать.
(«Врешь. Добрых двадцать два».)
— Вы знакомы с моим сыном?
— Да.
— Он только что окончил Итон. Уехал в Вену изучать немецкий язык. Конечно, он еще очень молод, но мы с его отцом решили, что ему будет полезно провести несколько месяцев за границей, прежде чем поступать в Кембридж. А в каких амплуа вы выступали? Ваша сигарета погасла. Возьмите другую.
— О, не важно, спасибо. Я играла в провинции. Но мне страшно хочется играть в Лондоне.
Отчаяние придало ей храбрости, и она произнесла небольшую речь, явно заготовленную заранее:
— Я невероятно восхищаюсь вами, мисс Лэмберт. Я всегда говорила, что вы — величайшая актриса английской сцены. Я научилась у вас больше, чем за все годы, что провела в Королевской академии театрального искусства. Мечта моей жизни — играть в вашем театре, мисс Лэмберт. Если бы вы смогли дать мне хоть самую маленькую роль! Это величайший шанс, о котором только можно мечтать.
— Снимите, пожалуйста, шляпу.
Джун Денвер сняла дешевенькую шляпку и быстрым движением тряхнула своими коротко стриженными кудряшками.
— Красивые волосы,— сказала Джулия.
Все с той же чуть надменной, но беспредельно приветливой улыбкой, улыбкой королевы, которую та дарует подданным во время торжественных процессий, Джулия пристально глядела на Джун. Она ничего не говорила. Она помнила афоризм Жанны Тэбу: «Не делай паузы, если в этом нет крайней необходимости, но уж если сделала, тяни ее сколько сможешь». Джулия, казалось, слышала, как громко бьется сердце девушки, видела, как та съеживается в своей купленной на распродаже одежде, съеживается в собственной коже.
— Что навело вас на мысль попросить у моего сына рекомендательное письмо?
Джун так покраснела, что это было видно даже под румянами, и, прежде чем ответить, проглотила комок в горле:
— Я встретила его у одного своего приятеля и сказала ему, как я вами восхищаюсь, а он сказал, что, возможно, у вас найдется что-нибудь для меня в следующей пьесе.
— Я сейчас перебираю в уме все роли.
— Я и не мечтаю о роли. Если бы я могла быть дублершей... Я хочу сказать, это дало бы мне возможность посещать репетиции и изучить вашу технику. Это уже само по себе школа. Все так говорят.
(«Дурочка, пытается мне польстить. Словно я сама этого не знаю. А какого черта я буду ее учить?»)
— Очень мило с вашей стороны так на это смотреть. Я самая обыкновенная женщина, поверьте. Публика так ко мне добра, так добра... Вы — хорошенькая девушка. И молоденькая. Юность прекрасна. Мы всегда старались предоставить молодежи возможность себя показать. В конце концов, мы не вечны, и мы считаем своим долгом перед публикой готовить смену, которая займет наше место, когда придет срок.
Джулия произнесла эти слова своим прекрасно поставленным голосом так просто, что Джун Денвер воспрянула духом. Ей удалось обвести старуху, место дублерши у нее в кармане! Том Феннел сказал, если она не будет дурой, то знакомство с Роджером вполне может к чему-нибудь привести.
— Ну, это случится еще не скоро, мисс Лэмберт,— сказала она, и ее глазки, хорошенькие темные глазки, засверкали.
(«Тут ты права, голубушка, еще как права. Поспорю, сыграю лучше тебя даже в семьдесят».)
— Я должна подумать. Я еще не знаю, какие дублеры понадобятся нам для следующей пьесы.
— Поговаривают, что Эвис Крайтон будет играть девушку. Я могла бы дублировать ее.
Эвис Крайтон. На лице Джулии не дрогнул ни один мускул; никто бы не догадался, что это имя для нее что-нибудь значит.
— Мой муж упоминал о ней, но еще ничего не решено. Я ее совсем не знаю. Она талантлива?
— Думаю, что да. Я была вместе с ней в театральной школе.
— И говорят, хорошенькая, как картинка.— Поднявшись, чтобы показать, что аудиенция окончена, Джулия сбросила с себя королевский вид. Она изменила тон и в одну секунду стала славной, добродушной актрисой, которая с радостью окажет дружескую услугу, если это в ее силах.— Ну, милочка, оставьте мне ваше имя и адрес, и, если что-нибудь появится, я вам сообщу.
— Вы не забудете про меня, мисс Лэмберт?
— Нет, милочка, обещаю, что нет. Было так приятно с вами познакомиться. Вы славная девочка. Найдете сами выход? До свиданья.
«Черта лысого она получит что-нибудь в моем театре,— подумала Джулия, когда та ушла.— Грязная шлюха, совратить моего сыночка! Бедный ягненочек. Стыд и срам, да и только; таких надо карать по всей строгости закона».
Снимая свое великолепное платье, Джулия посмотрела в зеркало. Взгляд у нее был жесткий, губы кривила ироническая усмешка. Она обратилась к своему отражению:
— И могу сказать тебе, подруга, есть еще один человек, который не будет у нас играть ни в «Нынешних временах», ни вообще. Это Эвис Крайтон.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Но неделю спустя Майкл упомянул ее имя.
— Послушай, ты слышала о девушке, которую зовут Эвис Крайтон?
— Никогда.
— Говорят, она очень неплоха. Леди и все такое прочее. Ее отец из военных. Я подумал, не подойдет ли она на роль Онор.
— Как ты о ней узнал?
— От Тома. Он знаком с ней. Говорит, у нее есть талант. Через неделю будет выступать в воскресном театре. Том считает, что стоит на нее посмотреть.
— Что ж, пойди и посмотри.
— Я собирался поехать на уик-энд в Сэндуич поиграть в гольф. Тебе очень не хочется идти? Пьеса наверняка дрянь, но ты сможешь сказать, стоит ли давать ей читать роль. Том составит тебе компанию.
Сердце Джулии неистово билось.
— Разумеется, я пойду.
В воскресенье она позвонила Тому и пригласила его зайти к ним перекусить перед театром. Том появился раньше, чем Джулия была готова.
— Я задержалась или ты поспешил? — спросила она, входя в гостиную.
Джулия увидела, что Том с трудом сдерживает нетерпение. Он нервничал и сидел как на иголках.
— Третий звонок ровно в восемь,— ответил он.— Терпеть не могу приходить в театр после начала спектакля.
Его возбуждение сказало Джулии все, что она хотела знать. Она не стала торопиться, когда пила свой коктейль.
— Как зовут актрису, которую мы идем смотреть? — спросила она.
— Эвис Крайтон. Мне страшно хочется услышать о ней твое мнение. Я думаю, что она — находка. Она знает, что ты сегодня придешь, и страшно волнуется, но я сказал ей, что для этого нет оснований. Ты сама знаешь, что такое воскресные спектакли: репетиции наспех и все такое; я сказал ей, что ты это понимаешь и примешь все в расчет.
В течение обеда Том беспрестанно посматривал на часы. Джулия занимала его великосветской беседой. Она говорила то на одну тему, то на другую, хотя Том еле слушал. Как только ему удалось, он опять перевел разговор на Эвис Крайтон.
— Конечно, я ей об этом и не заикнулся, но, по-моему, она подойдет для Онор.— Он уже прочел «Нынешние времена», как читал все пьесы, которые ставились у них в театре, еще до постановки.— Она просто создана для этой роли. Ей пришлось побороться, чтобы встать на ноги, и, конечно, это для нее замечательный шанс. Она невероятно тобой восхищается и страшно хочет сыграть вместе с тобой.
— Ничего удивительного. Это значит — пробыть на сцене не меньше года и показаться куче антрепренеров.
— Она — очень светлая блондинка; как раз то, что нужно: будет хорошо оттенять тебя.
— Ну, при помощи перекиси водорода блондинок на сцене хоть пруд пруди.
— Но она — натуральная блондинка.
— Да? Я сегодня получила от Роджера большое письмо. Похоже, он прекрасно проводит время.
Том сразу потерял интерес к разговору. Поглядел на часы. Когда подали кофе, Джулия сказала, что его нельзя пить. Она велела сварить другой, свежий.
— О, Джулия, право, не стоит. Мы опоздаем.
— Какое это имеет значение, даже если мы пропустим несколько минут?
В голосе Тома зазвучало страдание:
— Я обещал, что мы придем вовремя. У нее очень хорошая сцена почти в самом начале.
— Мне очень жаль, но, не выпив кофе, я идти не могу.
Пока они его ждали, Джулия поддерживала оживленный разговор. Том едва отвечал и нетерпеливо посматривал на дверь. Когда наконец принесли кофе, Джулия пила его со сводящей с ума медлительностью. К тому времени как они сели в машину, Том был в состоянии холодного бешенства и просидел всю дорогу с надутой физиономией, не глядя на нее. Джулия была вполне довольна собой. Они подъехали к театру за две минуты до поднятия занавеса, и когда Джулия появилась в зале, раздались аплодисменты. Прося извинить ее за беспокойство, Джулия пробралась на свое место в середине партера. Слабая улыбка выражала признательность за аплодисменты, которыми публика приветствовала ее на редкость своевременное появление, а опущенные глаза скромно отрицали, что они имеют к ней хоть какое-то отношение.
