Степан Писахов - Я весь отдался Северу (сборник очерков)
Село Сура на Пинеге. Престольный праздник в селе. На квартире разбираю свой багаж.
– Маменька, глянь-ко, глянь-ко! Анка Погостовска в большом наряде идет.
– Анка? Андели, андели, Анка Погостовска – да в большом наряде! Да сумеет ли выступить, сумеет ли гунушки сделать?
– Сделат, маменька, сделат, оногдысь делала, дак ладно вышло.
Не удержался, выглянул в окно. Девица в старинном алом штофнике, в парчовой коротенько, в высокой золотой повязке на голове перебиралась через плетень. Для сохранности штофник высоко подобрала.
– Что вас так дивит Анка Погостовска?
– А то и дивит, что девка из бедного житья. Наряд взяла на одеванье – отрабатывать нать будет. А в большом-то наряде в первый раз идет. А ты подешь нашу Петровщину смотреть? Коли подешь, дак не проклаждайся, опоздать к началу.
Наскоро свернул свои вещи. Поспел к началу. На место Петровщины сходились девицы в больших нарядах: цветные шелковые сарафаны, парчовые коротеньки, высокие золотые повязки на головах девиц, у молодух ярко-красные шелковые косынки на голове завязаны кустышками – широким бантом над лицом. Старинные шелковые шали перекинуты на руку, в руках беленькие платочки. Белые пышные рукава перевязаны лентами. Белизна рукавов подчеркивает переливчатую яркость золота и старинного шелка.
Спросил у старухи:
– Бабушка, я не опоздал?
– Отвяжись, сбивашь смотреть. – Обернулась ко мне, оглядела и уже ласковее заговорила: – Ты у Феклы Онисимовны остановился? Сказывают, ты сымальщик. Ну, дак не опоздал. Вишь, только собрались. Расшипериваться начали, потом телеса установят, личики сделают, гунушки сделают, тогды и пойдут. Да ты сам гляди и мне не мешай.
Гляжу, как не глядеть! Перед глазами – живое прошлое – XVII век! Девицы «расшиперивались», расправляли наряды. Тетки помогали изо всех сил: одергивали, расправляли сарафаны, взбивали рукава, расправляли ленты.
Большой наряд не простая забава, это большое дело. «Расшиперились». Начали «телеса устанавливать»: выпрямились, как-то чуть двинули себя – и телеса установлены. Это не по команде «смирно», это по команде «стройно», только команда не произнесена. «Личики сделать», «гунушки сделать» девицы учатся перед зеркалом. И тут все умеючи «сделали» спокойные лица – чуть торжественные и улыбку – чуть приметную, смягчающую торжественность. Готовы!
Моя соседка-старуха замерла в торжественном ожидании. Впрочем, не одна она, все мы замерли перед «действом».
Какой-то незаметный знак – и девицы чуть колыхнулись и поплыли.
И вдруг дождик частый, мелкий, торопливый. Мы не заметили, как набежала туча, – нам было не до того. Старухи всполошились:
– Охти мнеченьки, что девкам делать? И фасон сбить нельзя, и наряд мочить нельзя.
Девки вопрос решили просто: подол на голову – и под навес. Анка Погостовска выдержала экзамен. И кумушки, и тетки, и соседки признали:
– Хорошо Анка шла, как и не перьвоучебна.
Старики
День жаркий. У окна сидит старуха и прядет, веретено крутит и дремлет-засыпает за пряжей.
– Лихо прясть из-за солнышка. Споро прясть из-за огничка. Ох, хо-хоо…
– Бабушка, ты прилегла бы пошла, чем маять себя.
– И то повалилась бы пошла, да тебя совещусь, проезжего человека, – осудишь.
– Нет, не осужу. Отдохнешь – снова за работу возьмешься.
– Хорошо, коли так. Люди разные есть. Новые придут, глаза попучат – пойдут да и нас учат! А севодня я рано зажила. Севодня у нас помочь. Стряпала да пекла. А печеному да вареному не долог век: сели да поели – и все тут!
Анна Ивановна Симакова одна в комнате. Темно. Лампочка перегорела. Я присел на стул. Анна Ивановна заговорила:
– Сейчас вот сшевелюсь с кровати.
Сшевелилась, нащупала темную кофту на стуле. Одевается, на голову повязала темный платок.
– Анна Ивановна, зачем Вы одеваетесь в темноте? Так посидим. Не видно ведь…
– Как же так? Гость пришел, гостю надо честь оказать.
Анне Ивановне 84 года.
– Как себя чувствуете?
– Да все еще жива. Глаза открою и дивлюсь – еще жива. Уж сколько раз до краю дойду – и жива.
О козулях
Уходящий старый быт уносит с собой загадку про исхождения рождественских козуль.
Издавна завелось к рождеству печь козули. Но почему они пекутся к рождеству только? И откуда это название – козули? Это до сего дня вопросы… Наши этнографы пропустили их мимо внимания, видимо, потому, что приезжали в Архангельск летом, когда козуль не бывает. Попробую сказать несколько слов о козулях. Может быть, кто-либо откликнется и можно будет выяснить начало козуль.
Самые древние козули – холмогорские и мезенские – из черного теста, иногда расцвеченные белым тестом. Холмогорские козули по виду напоминают оленя. Из теста вылеплена фигура на четырех ногах, голова, куст рогов ветвистых, на рогах яблоки, на яблоках птички, вернее крылышки птичек, сделанные из белого теста (яблоко с крылышками напоминает изображение крылатого солнца). И вся козуля кажется перенесенной из очень давнего языческого мира. Чудится какая-то оккультная запись в этой странно красивой фигуре. Размер такой козули бывает 5-6 вершков. Меньшего размера козули делают без яблок на рогах, а только с птичками (птички напоминают кисти рук с растопыренными пальцами). Пекут козули и маленького размера – около вершка, упрощенные по рисунку, или пытаются придать им сходство с коровой, конем (иногда с всадником на коне). Профессор Зелинский в 1913 году заметил, что эти маленькие козули по форме и размеру очень похожи на фигуры каменного века.
В Мезенском уезде, кроме маленьких, подобных холмогорским, еще пекут плоские козули: раскатывают тесто длинной лентой толщиной в половину карандаша и свертывают ее разными рисунками, порой неожиданно похожими на священный лотос в волнистом окружении, напоминающем сияние. Бывают также птички на гнезде и другие.
Весной в 1914 году по моей просьбе старуха взялась настряпать козули. Раскатала из теста нити и начала складывать рисунок, что-то нашептывая. Я спросил: «Что, бабушка, шепчешь?» Остановилась старуха и строго сказала: «А ты не сбивай, коли нужны козули». Имело ли шептание старухи какое-либо отношение к козулям, не знаю. Старуха не объяснила. Другие отговаривались незнанием.
В Архангельске козули пекутся из пряничного теста, режутся железными формами (пряничные силуэты) и украшаются (разделываются) сахарной глазурью, белой и цветной (чаще розовой), обильно облепляются «золотом» и «посыпью». Формы, сделанные из железа, иногда довольно толстого, сохраняются долго, переходя из рода в род. Расспросами удалось установить давность форм до 200 лет, но, несомненно, есть формы и значительно большей давности. У Ел. Пет. П-вой формы от ее матери, бабки и т.д. Также и у других мастеров козуль наиболее древних рисунков из дошедших до нас. Козульницы и козульники часто совершенно не умеют рисовать карандашом, а возьмут палочку или трубочку с глазурью и по силуэту пряника, повторяя виденное и перенятое у старших, творят удивительные по красоте рисунки.
В 1913 или 1914 году я увидел у торговки-козульницы на рынке козулю, изображающую орла. На груди у него буква "А" и одна палочка (Александр I). Спросил ее: "Почему у тебя на орле буква "А" и одна палочка? Надо "Н" и две палочки". И услышал в ответ: "А потому, что так надо. Моя маменька да моя бабушка делали букву "А" да одну палочку – значит, так надо. А ты что за указчик выискался?" Изменениям подвергаются формы в кондитерских. Там мастера придумывают новые формы и изощряются в затейливости разделки, мало считаясь с установленными рисунками.
Печь козули начинают с октября. В начале декабря козули появляются в булочных и кондитерских. В половине декабря ими заполняются все витрины и полки булочных и кондитерских. Размер козуль – от полутора до 10-12 вершков. Стоимость их – от копейки до рубля, а более вычурные изделия кондитеров стоят до 10 рублей и более.
Перед рождеством козули заполняют рынок. Торговки козулями выстраиваются рядами и развертывают свои короба – предлагают покупателям широкий выбор. Громадное количество посылок с козулями рассылалось по России и за границу.
Многое в Архангельской губернии сохранилось от очень глубокой старины. Мне кажется, что и козули холмогорские и мезенские (и в ряде других уездов) являются наследием здешних первонаселенников. Возможно, что пришедшие сюда новгородцы и москвичи принесли с собой пряники. И из древней козули из черного теста и из пряника могла выявиться наша козуля. Но, может быть, пряник завезен на Север иноземцами и приспособлен взамен языческого печения к христианскому празднику.
Рисунки наиболее давних форм – звезда, ангел, пастух, корзина (с дарами), птицы, близкие к человеку животные, елка, виноград, вазы с цветами, олень с санями, лев (лев как царь зверей, а может быть, тут сказалось влияние английское или норвежское). Более поздние козули – амазонка, извозчик, собака с будкой, кошка. И появившиеся за последние десятки лет – пароход, паровоз, велосипедист, аэроплан. А после 1920 года – серп и молот и дед с лозунгом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». В 1925 году я видел на рынке козулю с изображением нового орла: форма пряника та же, что и раньше, только на груди орла серп и молот, крест отрезан, а на короне – «РСФСР».
