Александр Минчин - Факультет патологии
Он улыбнулся. А я шел и думал, неужели у него нет слабого места. Как точка разбивания у пуленепробиваемого стекла, критическая точка раскалывания. Не может быть, такое место есть у всякого. Но как ее нащупать?
– Я слышал, что те, кто ходит в секции и в них занимается, получают зачет автоматически, и им не надо ходить на занятия?
– Но ты ведь не ходил.
– Но у вас нет такой секции.
– Какой?
– Волейбольной.
– А ты что, умеешь играть?
– Да, у меня первый взрослый по этому виду спорта.
– Когда же ты успел, молодой такой?
– Играл за сборную города у себя. В «Динамо» тренировался.
– Молодец, а я и не знал, что ты спортивный мальчик. Да, секции у нас нет на факультете, секций вообще мало. Жалко.
И тут я ляпнул:
– А хотите, я вам создам волейбольную команду на факультете?
– То есть?
– Сделаю команду, оттренирую и выставим на соревнования.
– И сам играть будешь?
– Конечно, я обожаю волейбол.
– Ты серьезно об этом говоришь?
– Абсолютно!
Вот оно! Нашлось слабое место. То-то же, а я думал, что в мире уже правят не умные, а… физкультурные, и ума больше не надо. А работать надо не ногами, а мыслью, словом работать надо. Управляя.
Ему нужна была зачем-то команда. Он ухватился за нее, и с этого момента командующим стал я.
Хотя еще за мгновение до этого казалось, что, правда: не справиться, не перескочить этого буйвола стройного вида.
– Что тебе для этого нужно, Саша?
О, вот я уже и «Саша» стал, а я думал, он не помнит, как меня зовут.
Теперь командовал я. Парадом, и я хотел им насладиться:
– Зал, расписание, мячей пять-шесть, хороших только, а не нашего, советского производства. Польских, например, золотистых таких, охряного цвета.
– Еще?
– Человек пятнадцать ребят, чтобы имели хоть какое-то понятие о волейболе.
– Да ты что! Где ж это я тебе наберу в педагогическом институте, к тому же на филологическом факультете, столько ребят, да еще нормальных, то есть здоровых. Да еще с понятием о волейболе.
– Хорошо, десять, – согласился я. (Я соглашался.) Он и этой цифре ужаснулся. Не был уверен, что найдет столько нормальных на нашем факультете.
– Когда ты начнешь? Розыгрыш института в ноябре.
– С первого сентября нового учебного года.
– Успеешь создать команду?
– Попробую, я ведь не волшебник.
– Но сам-то играть будешь хорошо? Не опустив рукава, лишь бы отделаться?
– Я никогда не играл плохо, всегда выходил на площадку, чтобы побеждать! И как так можно говорить, вы ведь даже не видели, как я играю. – Я завелся. – Зверею перед подачей мяча. Бьюсь, не отдыхая, до последнего удара.
Я актер тоже. Как и Ирка, только другого амплуа. Но от нее мне многое уже передавалось. Она лучше знала эту сцену жизни – институт.
– Ну хорошо, успокойся, я верю тебе. Ты такой легковозбудимый, – говорит он, удивляясь.
– Это чисто нервное, – отвечаю я.
– Теперь, кого я могу дать тебе в команду. Ты будешь на третьем курсе…
– Если буду, – вставил я.
– Постараешься. – Он улыбнулся. – Естественно, со старших курсов, где нет физкультуры, никто не подумает ходить и играть. Следовательно, я могу дать ребят только с первого или второго курса, чтобы они ходили к тебе заниматься вместо меня: ты будешь вести табель, отмечать их посещения, и от тебя будет зависеть, поставлю я им зачет или нет.
Это мне понравилось – из просителя в даватели.
– Только отнесись к этому серьезно.
– Обязательно, – о моем зачете речи уже не шло, но я догадывался.
– Не жди, что придут к тебе мастера спорта, скорее всего они играть не умеют. Но ты научишь. – (Интересно, как это он себе представлял, – я не догадывался.) Никто не говорит, чтобы они играли, как ты, но нужна команда, какая бы она ни была, это не важно, зато факультетская. А значит, ведется какая-то спортивная работа на факультете.
Вот что ему было нужно. Но я догадывался, у меня умная головка.
– Капитаном, естественно, я назначаю тебя.
– А?..
– Ну, команды. Ты ее и тренировать будешь.
– А-а, спасибо за доверие. Мы подошли к метро.
– Теперь так: в понедельник подъезжай к двенадцати дня, и мы обговорим условия твоего зачета.
– Они новые будут?.. – Я скромно опустил глаза.
– Скорее всего да. – Он улыбнулся. Однако не легко мужик сдается: я думал, сразу мне на шею бросится.
– Так как насчет пива? – Я не верил ему, думал, не хочет со мной запанибрата – дистанция. Она не только в беге, она и в жизни важна…
– Я, правда, не пью, спасибо. Ну, до понедельника.
Расстались мы, как первые друзья, которые были когда-то последние.
Естественно, никакой команды ему я создавать не собирался.
В субботу мы встретились в стенах института. Это у вас суббота выходной, а у нас учеба. Ирка даже вся засияла, когда увидела меня:
– Тебя почему целую неделю не было?
– Она аж вся извелась, – вставил Юстинов.
– На стадионе бегом занимался, – ответил я.
– Как это? – спросил Боб. И тут я начал им рассказывать о Пенисе: вся компания полегла. Кроме Юстинова.
– Ты, кстати, особо не радуйся, – сказал он, – так как на следующий год собираются вроде ввести физкультуру в течение всего третьего курса и два зачета.
– Тогда мы все будем зависеть от тебя, – сказал Боб. – Ты у нас бо-оль-шой человек будешь, Сашка!
Все опять засмеялись, не смеялся только Юстинов, он никогда чужому не смеялся, а смеялся только своему.
Он начал:
– Хорошо, что ты появился, а то твой лучший друг Ирка была уже близка к коме. Боялись, не выживет.
Ирка подарила мне лучезарную улыбку.
– Боб, пошли пиво пить, угощаю, – сказал Юстинов.
– С удовольствием, – согласился Боб. – Саш, ты пойдешь?
– Нет, спасибо, после пяти дней кросса, безостановочного, мне нужна передышка.
– Так, – сказал Юстинов, – а Ирке после последней выходки категорически запрещается.
– Ну, Андрюшенька.
– Я кому сказал, Ира!
– А я и не люблю это пиво, к тому же мне надо поговорить с Санечкой. – Она невинно посмотрела на меня.
– Прекрасно, – сказал Юстинов, – смотри только, заделает она тебя. И не такие храбрецы попадались, и то уделывала.
– А мы с ней ничего такого не собираемся делать, чтобы она меня уделывала… – мне было весело.
– Да, – сказал он, – а жаль, я бы тебе ее даром отдал, вот сейчас прямо!
Вся компания полегла. Юстинову это нравилось. Он улыбнулся.
– Спасибо, – сказал я. – Но не надо.
– Обижаешь, Саш. Как у вас там на Кавказе говорят: прямо в сердце плюешь, такую девушку предлагаю. Ирка, пошла бы к нему?!
– Конечно, Андрюшенька. Да он не хочет, я уже предлагала.
Боб по перилам покатился.
– Ты видишь. Боб, Ирка не теряет времени зря, я же тебе говорил, что она профессионалка-блядь, только прикидывается, что девственница.
И вся компания со смехом ушла.
– Санечка, – Ирка уже висела на руке у меня, – ты мне расскажешь еще, я целую неделю ждала? Ты же обещал.
– Что, Ир?
– Ну, про противозачаточные средства и как предохраняться.
– А что тебе рассказать?
– Все-все, что ты знаешь, мне так интересно. – Она действительно была очень заинтересована.
В это время в аудитории шла лекция. А я начал свою, из области очень далекой от той, по которой шла лекция. Та называлась «Русская литература XIX века», моя называлась «Гинекология и предохраняющие средства XX века» (Общий курс для незнающих).
– Ну, что такое гинекология и женские половые органы, я думаю, тебе известно, ты имеешь представление или видела. Они есть у самой тебя, поэтому я не буду на них останавливаться. Однако их надо предохранять, я думаю, тебе это тоже уже известно. Предохранять – я не имею в виду личную гигиену, а от проникновения в них мужского члена.
Ирка улыбается.
– И даже это не совсем правильно – не от него, а от того, что из него выливается и внутри у тебя (или любой другой) быстро передвигается, расползается и разливается. То, что двигатель всего мира, создатель и вершитель судеб людских, пик всего человечества: ненавистный и прекрасный сперматозоид! – или ее величество – сперма.
Ирке нравилась такая лекция.
Но дальше я ушел в серьезный материал.
– Все предохраняющие средства (в медицине так называемые контрацептивы) делятся на три вида: механические, химические и комбинированные.
– Комбинированные, это когда механические и химические вместе, – сказала Ирка.
– Умничка, – улыбнулся я. – К механическим средствам относятся: шеечные колпачки, они бывают разные, колпачок Кафка, Менсинга, Миспа, Френша и так далее, надеваются пальцами на влагалищную часть шейки матки и подбираются точно по размеру самой шейки.
– А я не знаю моего размера.
– Да подожди, я тебе еще ничего не предлагаю. – А также к механическим средствам относятся пессарии, всякие петли и спирали, это уже внутриматочные средства и вводятся они внутрь матки непосредственно.
– Так она же маленькая?
