Пэлем Вудхауз - Том 8. Дживс и Вустер
Особняк «Пэддок» был одним из тех среднего размера домов с крохотным и очень опрятным садиком и аккуратнейшим образом раскатанной гравиевой дорожкой, идущей вдоль кустов, которые будто только что прибыли из химчистки, — домов, на которые взглянешь и скажешь себе: «Здесь живет чья-то тетушка». Я отправился вперед по дорожке и, когда завернул за угол дома, увидел невдалеке женщину, колдующую над клумбой с лопатой в руках. Я мог голову дать на отсечение, что это та женщина, которую я ищу. Так что я остановился, прочистил горло и завел разговор:
— Мисс Сипперли?
Она стояла ко мне спиной и при звуке моего голоса проделала эдакий прыжок или скачок, словно босоногий танцор, наступивший на луженый гвоздик. Она спустилась на землю и тупо вытаращилась на меня. Эдакая крупная, дородная особа с красноватым лицом.
— Надеюсь, я вас не напугал? — сказал я.
— Кто вы?
— Моя фамилия Вустер. Я товарищ вашего племянника, Оливера.
Она задышала ровнее.
— Да? — успокоилась она. — Когда я услышала ваш голос, то приняла вас за другого.
— Нет, я — это я. А пришел я к вам по поводу Оливера.
— Что с ним?
Я колебался. Вот мы и подошли к самой сути, к самой что ни на есть развязке, к ситуации, в которой от моей беззаботной уверенности почти не осталось и следа.
— Должен вас предупредить, дело достаточно неприятное.
— Оливер болен? С ним произошел несчастный случай?
В ее голосе звучало волнение, и мне было приятно лицезреть проявление человеческих чувств. Я решил сразу выложить карты на стол.
— Да нет, не болен, — заверил я. — Что же до несчастного случая, то все зависит оттого, что вы называете несчастным случаем. Он в каталажке.
— Где-где?
— В тюрьме.
— Как — в тюрьме?
— Это моя вина. Мы гуляли в ночь после Гребных гонок, и я посоветовал ему стащить с полицейского каску.
— Не понимаю.
— Ну он был подавлен, знаете ли; и прав я был или нет, но мне подумалось, что ему полегчает, если он стянет каску с полицейского. Ему эта мысль тоже понравилась, он взялся за дело, и когда полицейский поднял шум, Оливер ему врезал.
— Врезал?
— Вмазал — долбанул — в живот.
— Мой племянник ударил полицейского в живот?
— В живот прямой наводкой. А на следующее утро судья отправил его в темницу на тридцать дней без права замены штрафом.
Все это время я с беспокойством ждал, как она воспримет новости, и вдруг лицо ее будто напополам раскололось. На мгновение оно превратилось в сплошную улыбку, затем она заковыляла по траве, сотрясая воздух взрывами хохота и бешено размахивая лопаткой.
Ей крупно повезло, что рядом не было сэра Родерика Глоссопа. Он бы тут же насел на нее и потребовал подать смирительную рубашку.
— Вы не сердитесь? — спросил я.
— Сержусь ли я? — давилась она от смеха. — Да я в жизни ничего более забавного не слышала.
У меня гора с плеч свалилась. Я таил надежду, что не слишком огорчу ее новостями, но что она будет хохотать как ненормальная — думать не думал.
— Я горжусь им, — сообщила она.
— Вот и славно.
— Если каждый молодой человек в Англии будет бить полицейских по животам, в стране будет больше порядка.
Я не смог проследить ее логику, но, однако, все сложилось как нельзя лучше; так что, обменявшись с ней еще парой любезностей, я откланялся и был таков.
— Дживс, — сообщил я, вернувшись в таверну, — все в порядке. Но почему — понять не могу, хоть убей.
— А что именно произошло во время встречи с мисс Сипперли, сэр?
— Я рассказал ей, что Сиппи мотает срок за нападение на полицейского. Услышав это, она от души расхохоталась и сказала, что гордится им.
— Думаю, что смогу объяснить столь эксцентричное поведение. Как мне стало известно, за последние две недели мисс Сипперли просто одолел здешний констебль. Это наверняка и настроило ее против всей полиции в целом.
— Да ну! Как же так вышло?
— Дело в том, что констебль слегка переусердствовал в выполнении должностных обязанностей, сэр. За последние десять дней он не менее трех раз вручал ей судебные повестки — за превышение скорости, за появление ее собаки без ошейника в общественном месте и за то, что она не чинит чересчур дымящую трубу. Будучи в деревне натурой, так сказать, деспотичной, мисс Сипперли привыкла к безнаказанности за такие мелочи, и неожиданное рвение констебля в некотором смысле предрасположило ее против полицейских как класса и, следовательно, склонило ее рассматривать подобные совершенному мистером Сипперли проступки с позиций мягких и либеральных. Теперь мне стало понятно.
— Нам удивительно повезло, Дживс!
— Да, сэр.
— А где вы обо всем разузнали?
— От самого констебля, сэр. Он мой кузен.
Я уставился на Дживса. Вот теперь до меня и правда дошло.
— Боже правый, Дживс! Вы его подкупили?
— Ну что вы, сэр. Вот только у него день рождения был на прошлой неделе, и я преподнес ему небольшой подарок. Эгберта я всегда любил, сэр.
— Сколько?
— Пять фунтов — только и всего, сэр. Я пошарил в кармане.
— Держите, — протянул я. — И еще пятерку на счастье.
— Премного благодарен, сэр.
— Дживс, вы творите чудеса самым загадочным образом. Не возражаете, если я спою?
— Вовсе нет, сэр, — ответил Дживс.
СПАСАЕМ ФРЕДДИ
Перевод И. Архангельской.
— Надеюсь, Дживс, я не помешаю вам, — сказал я, вернувшись как-то из клуба.
— Нисколько, сэр.
— Хотелось бы с вами кое-что обсудить.
— Слушаю, сэр.
Дживс укладывал в чемодан мой курортный гардероб — приближался наш отъезд на побережье. Он выпрямился — весь усердие и внимание.
— Дживс, — начал я, — меня беспокоит мой близкий друг — он оказался в затруднительном положении.
— Вот как, сэр?
— Вы ведь знаете мистера Булливанта?
— Да, сэр.
— Так вот, сегодня я зашел пообедать в «Трутни» и встретил его там в курилке — забился в самый темный угол, и вид поникший, точь-в-точь последняя роза ушедшего лета. Разумеется, меня это удивило. Вы ведь знаете, какой это блестящий джентльмен. Душа общества, стоит ему где-то появиться.
— Да, сэр.
— Весельчак, каких мало.
— Совершенно верно, сэр.
— Естественно, я осведомился, в чем дело, и он открыл мне, что поссорился со своей невестой. Знаете ли вы, Дживс, что он помолвлен с мисс Элизабет Викерс?
— Знаю, сэр. Я прочел объявление в «Морнинг пост».
— Оно уже недействительно — он больше не жених. В чем причина ссоры, он мне не сказал, но факт таков, что мисс Викерс расторгла помолвку. Запретила ему даже приближаться к ней, отказывается говорить с ним по телефону, отсылает его письма обратно нераспечатанными.
— Ужасно, сэр.
— Надо что-то предпринять, Дживс. Но что?
— Я бы затруднился, сэр, вот так, сразу, вносить предложения.
— Для начала я, пожалуй, заберу его с собой в Марвис-Бей. Знаю я этих горемык, которым царица их грез дала вдруг от ворот поворот. Что им необходимо, так это полностью изменить обстановку.
— Думаю, вы правы, сэр.
— Да-да, изменить обстановку — это очень важно. Мне как-то рассказывали об одном таком отвергнутом влюбленном. Девушка отказала ему. Он уехал за границу. Два месяца спустя девушка прислала телеграмму: «Возвращайся. Мюриел». Он сел писать ответ и вдруг обнаружил, что не может вспомнить ее фамилию, поэтому вообще не ответил, и в дальнейшем жизнь его протекала вполне счастливо. Очень может быть, что, отдохнув неделю-другую в Марвис-Бее, Фредди Булливант и думать забудет об Элизабет Викерс.
— Вполне возможно, сэр.
— Если же этого не случится, то, может быть, морской воздух и простая здоровая пища благотворно воздействуют на вас, Дживс, вас осенит какая-нибудь блестящая идея и вы придумаете план, как снова свести этих голубков вместе.
— Я постараюсь, сэр.
— Знаю, Дживс, знаю. Не забудьте положить побольше носков.
— Не забуду, сэр.
— А также теннисных рубашек.
— Непременно, сэр.
Я перестал мешать ему, и двумя днями позже мы отправились в Марвис-Бей, где я снял коттедж на июль и август.
Не знаю, бывали ли вы в Марвис-Бее. Это в Дорсетшире, и. хотя шикарным это местечко не назовешь, есть в нем и свои прелести. С утра вы купаетесь и валяетесь на песке, а вечером прогуливаетесь по берегу в компании с комарами. В Девять вечера, смазав маслом раны, ложитесь спать. Простая, здоровая жизнь, и, судя по всему, она вполне устраивала беднягу Фредди. Как только всходила луна и бриз с мягким шелестом овевал ветки дерев, его никакими силами невозможно было вытащить с берега. Комары его просто обожали. Они праздно вились в воздухе, оставляя без внимания вполне приличных гуляющих, чтобы быть в форме к моменту появления Фредди.
