Синклер Льюис - Главная улица
Через неделю Кэрол пришла к выводу, что она ни счастлива, ни огорчена своим возвращением. Она вступала в каждый день так же просто и деловито, как во время своей службы в Вашингтоне. Это была ее задача, ей предстояли механические обязанности и бессодержательные разговоры, но что в том?
Единственная проблема, вызывавшая у нее душевные волнения, совершенно, как оказалось на поверку, того не стоила. В поезде на пути в Гофер-Прери она взвинтила себя до такой самоотверженности, что готова была отказаться от отдельной комнаты и делить с Кенникотом каждое мгновение своей жизни.
Но через десять минут после того, как она вошла в дом, Кенникот сказал:
— Знаешь, я сохранил в твоей комнате все как было. Я начал смотреть на это твоими глазами. Я не понимаю, зачем людям — только потому, что они дружны, — все время действовать друг другу на нервы. Не стану врать, мне теперь нравится побыть иной раз одному и поразмыслить в тишине.
IIКэрол покинула большой город, где люди засиживались до поздней ночи, беседуя о великих мировых переменах: о европейской революции, о синдикализме, о свободном стихе. Там ей чудилось, что весь мир перерождается.
Она убедилась, что на самом деле это было не так.
Единственными захватывающе новыми темами в Гофер-Прери были сухой закон, адресок в Миннеаполисе, где можно было достать виски по тринадцати долларов за кварту, рецепты пива домашней варки, дороговизна жизни, выборы президента, новый автомобиль Кларка и не слишком новые пороки Сая Богарта. Проблемы были точно те же, что два года и двадцать лет назад; они останутся теми же еще двадцать лет. Мир, может быть, представляет собой вулкан, но земледельцы по-прежнему пашут у подошвы горы. Вулкан может обрушить потоки лавы на плоды их труда. Это приведет их в изумление и причинит им большой вред, но их родственники унаследуют фермы и через год или два снова возьмутся за плуг.
Кэрол не могла особенно восхищаться семью новыми домиками и двумя гаражами, приводившими Кенникота в такое умиление. «Да, они, кажется, неплохи», — вот все, что она могла о них сказать. Зато она проявила большой интерес к новому школьному зданию с веселыми кирпичными стенами, широкими окнами, гимнастическим залом, кабинетами сельского хозяйства и домоводства. Новая школа была триумфом Вайды и побуждала Кэрол к деятельности, к какой угодно деятельности! Она пошла к Вайде и бодро заявила:
— Я думаю работать с вами и хочу начать с самого низу.
Так она и сделала. Каждый день она сменяла на час дежурную при комнате отдыха. Единственным ее нововведением там была окраска соснового стола в черный и оранжевый цвета, крайне неприличные, по мнению Танатопсиса. Она беседовала с фермерскими женами, нянчила их детей и чувствовала себя хорошо.
Думая об этих женщинах и детях, она забывала про безобразие Главной улицы, когда спешила по ней на болтливые собрания «Веселых семнадцати».
Теперь она носила пенсне и на улице. Она начала спрашивать Кенникота и Хуаниту, молодо ли она выглядит, можно ли ей дать меньше тридцати трех. От пенсне у нее болела переносица. Она подумывала об очках. Они сильно старили бы ее. Нет, пока еще она не хочет очков! Но все-таки она примерила их в кабинете у Кенникота. Они в самом деле оказались гораздо удобнее.
IIIДоктор Уэстлейк, Сэм Кларк и Нэт Хикс беседовали с Дэлом Снэфлином в его парикмахерской.
— Говорят, теперь жена Кенникота затеяла какую-то кутерьму с комнатой отдыха, — сказал доктор Уэстлейк, подчеркивая слово «теперь».
Дэл перестал брить Сэма и, держа в руке кисточку, с которой падала пена, шутливо заметил:
— За что она потом возьмется? Было время, когда она считала, что наш город недостаточно шикарный для такой столичной особы, как она, и ждала, чтобы мы обложили себя особым налогом и наставили бы для нее фонтанов и статуй на газонах…
Сэм сдул с губ мелкие белые пузырьки пены и сердито проворчал:
— Совсем неплохо, если бы умная женщина заставила нас немного украсить город! Она не так уж ошибалась и тогда, когда Джим Блоссер распинался насчет фабрики. Не приходится спорить, миссис Кенникот умна, хотя и со странностями. Я очень рад, что она вернулась.
Доктор Уэстлейк поспешно взял примирительный тон.
— Я тоже! Я тоже! У нее очень приятные манеры, и она очень сведуща по части книг — по крайней мере беллетристики. Конечно, ей, как и всем женщинам, не хватает прочных основ, научной строгости мысли. Она не знает политической экономии и набрасывается на всякие новые, ветром занесенные идеи. Но она милая женщина. Она, наверное, хорошо устроит комнату отдыха, а комната отдыха-отличное учреждение и косвенно приносит городу большую выгоду. Теперь, после такого долгого отсутствия, миссис Кенникот, надо думать, избавилась от кое-каких своих нелепых теорий. Надо думать, она поняла, что люди просто смеются над ней, когда она учит их, как нужно вести дела.
— Конечно. Ей пора образумиться, — заявил Нэт Хикс, глубокомысленно поджав губы. — Что касается меня, то я считаю ее самой интересной бабенкой в городе. Кстати, ей, верно, очень не хватает этого шведа Вальборга, который работал у меня! Вот это была пара! Они только и говорили что о поэзии и лунном свете. Продлись это еще немного, и они дошли бы до таких нежностей…
Сэм Кларк перебил его:
— Вздор! Они и не думали влюбляться друг в друга. Они говорили только о книгах и прочей дребедени. Говорю вам, что Кэрри Кенникот — умная женщина, а у таких умных, образованных женщин всегда бывают странные идеи. Но это проходит после третьего или четвертого ребенка. Вы увидите, понемногу она успокоится, начнет преподавать в воскресной школе, участвовать в общественных развлечениях и перестанет соваться в политику и дела. Будьте уверены!
После всего лишь пятнадцатиминутного совещания, на котором были обсуждены ее чулки, ее ребенок, ее отдельная спальня, ее пристрастие к музыке, ее давнишний интерес к Гаю Поллоку, предположительные размеры ее жалованья в Вашингтоне и все ее высказывания со времени возвращения в город, верховный совет постановил разрешить Кэрол Кенникот жить на свете и перешел к слушанию нового анекдота Хикса о коммивояжере и старой деве.
IVПо каким-то совершенно загадочным для Кэрол причинам Мод Дайер казалась недовольной ее приездом. У «Веселых семнадцати» Мод с нервным смехом сказала:
— Ну, я думаю, что работа на войну была для вас отличным предлогом, чтобы не возвращаться и веселиться вовсю. Хуанита, не находите ли вы, что мы должны заставить Кэрри рассказать нам о своих знакомствах с офицерами в Вашингтоне?
Все задвигались и с интересом посмотрели на Кэрол. Но Кэрол спокойно глядела на них. Их любопытство показалось ей естественным и безразличным для нее.
— Да, да. Непременно. Как-нибудь, — скучающим тоном сказала она.
Тетушку Бесси Смейл она больше не принимала настолько всерьез, чтобы бороться с ней за свою независимость. Она поняла, что тетушка Бесси вовсе не хочет быть назойливой, что она только стремится быть полезной Кенникотам. Так Кэрол познакомилась с трагедией старости, величайшее горе которой не в недостатке сил, а в том, что она не нужна молодости, в том, что ее так щедро предлагаемые любовь и житейская мудрость со смехом отвергаются. Кэрол научилась угадывать мысли старой тетки. Она знала теперь, что, когда та приносит ей банку повидла, у нее надо попросить рецепт его изготовления: этого она ждет от своей молодой племянницы. Теперь сам ум тетушкиных вопросов мог только сердить ее, но не угнетать.
Ее не повергла в отчаяние даже миссис Богарт, которая объявила:
— Теперь, когда мы добились запрещения алкоголя, самое важное, мне кажется, заняться не курильщиками, а теми, кто не соблюдает день субботний. Надо переловить всех нарушителей закона, которые играют в бейсбол и ходят по воскресеньям в кино.
В одном только тщеславие Кэрол было уязвлено: мало кто расспрашивал ее о Вашингтоне. Те же люди, которые с жадностью и восхищением слушали Перси Брэзнагана, совершенно не интересовались ее рассказами. А она-то воображала, что будет в Гофер-Прери одновременно еретичкой и возвратившейся героиней! Она думала об этом спокойно и с веселой насмешкой; но все равно ей было больно.
VВ августе у нее родилась девочка. Кэрол не могла решить, кем будет ее дочь: выдающейся феминисткой, или женой ученого, или тем и другим вместе. Но она уже выбрала для нее Вассар-колледж и трикотиновое платье с черной шляпкой для первого курса.
VIХью за завтраком был болтлив. Он хотел поделиться впечатлениями от уличных игр.
— Сиди тише. Ты слишком много трещишь! — прикрикнул на него Кенникот.
Кэрол вскипела.
— Не говори с ним так! Почему ты не выслушаешь его? Он рассказывает что-то интересное.
