Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 1
Отличия текста издания 1856 г. от текста «Современника» даны на стр. 97 — 99. Кроме указанных там отступлений от текста изд. 1856 г. нами сделаны две конъектуры в этом тексте.
XXVI гл. первый абзац и в «Совр.» и в изд. 1856 г. начинается: «15 апреля мы выходили». Т.к. предыдущая глава и в «Совр.» и в изд. 1856 г. начинается: «16 апреля...», то число «15» нельзя принять. В изд. 1873 г. поэтому стоит «25 апреля», что тоже нельзя принять. В рукописи III ред. стоит это ошибочное «15 апреля». Мы поставили «18 апреля» на основании рукописи I ред.
XXVIII гл. в абз. «Да мой батюшка», — в «Совр.» и в изд. 1856 г.: «она меня Наташей называла». Нами печатается: «она меня Нашей называла», т. к. так в рукописи III ред.
————
ЮНОШЕСКИЕ ОПЫТЫ.
I. Отрывок из ученической тетради 1835 г. Оригинал утрачен, сохранился лишь фотографич. снимок в книге «Новые письма Л. Н. Толстого изд. Окто. М. 1912 г.», куда снимок был доставлен П. А. Сергеенко.
II. Детские поздравительные стихи (П. XXI) написаны на листе большого формата с водяным знаком 1837 г., лист согнут пополам в большую 4° и вложен в обложку из бумаги другого сорта; оба листа были сшиты. На обложке надпись: «Милой Тетиньке». Сверху вторая обложка, на ней карандашом рукой Т. А. Ергольской надпись: «Детские стихи», сзади верхом вниз той же рукой 4 строки денежных счетов; на 1-й строке можно разобрать: Serges m'a pris 2 r. arg. — тоже рука T. A. Ергольской.
III. Amour de la patrie (П. XXI) — 4° 4 лл. (2 л. текста и 2 л. обложки). Детское французское упражнение, старательно написанное, с подписью Léon Tolstoi. На обложке: «A ma chère Tante». В тексте сохранены авторские особенности языка и орфографии.
IV. Le présent, le passé et le futur. (П. XXI) — 4° 1 л. Подобное же упражнение.
V. Notes sur le second chapitre des «Caractères» de La Bruyère (П. XXI) — 4°, 2 лл. Тоже упражнение 1840-х гг., несколько более позднее.
VI — XIII. Различные отрывки 1847—1852 г. (П. XXI). Из них три первые записаны в переплетенной тетради-книге листового формата с завязками. Из 68 лл. этой книги текст занимает в разных местах всего 13 страниц. Разделение на отдельные отрывки установлено нами по содержанию; в оригинале, носящем характер черновых, спешных записей, не везде обозначены границы каждого отрывка. Но весь текст приводится полностью и порядок записей не нарушен. — Первый, № VI, с замечаниями на речь Руссо, занимает в книге первые 4 листа, № VII непосредственно следует за ним, занимая листы 4 — 6; он дает как бы две редакции одного и того же текста (у нас «вариант первый» и «вариант второй»). № VIII — сборный; он начинается на листе 7-м заглавием «О цели философии» и содержит на пяти листах ряд записей с несколькими особыми заглавиями, но к концу все более отрывочных, кратких и беспорядочных. К ним мы присоединяем еще краткую изолированную запись подобного же содержания на л. 28, начатую словами: «Найдя две основные части». В конце этого отрывка (стр. 232, строка 3 сн.) одно слово в три буквы выкинуто, как не принятое в печати.
IX. (П. XXI) (Нач. «Ежели бы человѣкъ не желалъ») сохранился в особой тетрадке 4°, 20 лл., где текст занимает 1—8 лл. Это — последовательное рассуждение о значении воли, хотя набросанное вполне на-черно, частью полусловами, испещренными поправками, где не всегда легко уловить связное изложение, которое местами даже прямо отсутствует.
Все эти отрывки философского характера по бумаге, почерку и чернилам должны быть отнесены к концу 40-х годов. Кроме этих палеографических данных они прикрепляются к Казанскому периоду жизни Толстого (именно к 1847 г.) также указанием дневника, где под 9 апреля 1847 г. говорится о развитии воли телесной и воли умственной (о подобном разделении воли читаем здесь в № IX). Наконец, найденное рукописное продолжение Юности (см. настоящее издание т. II) относит как раз эти философские писания к моменту выхода героя из университета (для Толстого — апрель 1847 г.); здесь мы читаем: «Помню, что основание новой философии состояло в том, что человек состоит из тела, чувств, разума и воли, но что сущность души человека есть воля, а не разум, что Декарт (которого я не читал тогда) напрасно сказал Cogito ergo sum, ибо он думал потому, что хотел думать, следовательно, надо было сказать volo ergo sum. На этом основании способности человека разделялись на волю умственную, волю чувственную и волю телесную. Из этого вытекали целые системы». Несколькими строками ниже читаем: «Кроме того в это же лето я прочел Principes philosophiques Вейса и несколько вещей Руссо и делал на них свои письменные замечания... Рассуждения Руссо о нравственных преимуществах дикого состояния над цивилизованным тоже пришлись мне чрезвычайно по сердцу. Я как будто читал свои мысли и только кое-что мысленно прибавлял к ним».
X. Отрывок об уголовном праве. (П. XXII) Сохранился в сшитой тетрадке 4° из 7 лл. Текст занимает с небольшим 3 лл. По почерку и бумаге автограф следует отнести также к Казанскому пребыванию Толстого. По содержанию он связывается, вероятно, с университетскими его занятиями, представляя или запись профессорских лекций (но во всяком случае перебеленную и отделанную) или, как свидетельствует местами язык и строй фразы, перевод с иностранного языка.
XI. Три отрывка о музыке. (П. XX) Первый «Временная метода для изучения музыки» — записан на 66-м листе той же большой книги, где помещены и философские отрывки; второй (Нач. «Значение музыки — субъективное и объективное») дошел в отдельном автографе на большом листе и третий («Основные начала музыки»), с датой «1850 г. 14 июня», занимает тетрадку 4° на 8 лл. с 7 стран. текста, не сплошь написанного.
Теоретические (и практические) усиленные занятия Толстого музыкой падают на 1848—50 годы, когда он увез к себе в Ясную Поляну музыканта Рудольфа. Писания о музыке несколько раз упоминаются в дневнике 1850 г., начиная с июня до конца года (Дневник молодости, изд. Черткова, 1917 г., стр. 37—39, 46). — Два первые отрывка печатаются впервые, третий печатался дважды (в «Дневнике Молодости» и в «Толстовском Ежегоднике 1913 г.»), оба раза по копии, не совсем точной.
Помещенный на стр. 243 чертеж — перечерченный чертеж, сделанный неразборчиво Толстым в указанной выше рукописи второго отрывка.
XII. Для чего пишут люди. (П. VII) Автограф на одном большом листе, вырезанном из тетради в лист, с утратой на обороте концов строк. Текста одна страница с небольшим. Почерк ранний. Подобных рукописей на вырезанных листах сохранилось несколько; почти все из них по различным признакам датируются 1851 г. Повидимому, к этой группе относится и данный отрывок.
XIII. О молитве. (П. VII) Рукопись 4°, 2 лл. очень старательным почерком ранних лет. Есть основание считать, что это рассуждение должно было первоначально входить в «Детство». В Дневнике молодости, читаем под 1 апреля 1852 г.: «Писал главу о Молитве, шло вяло... Писал, писал, наконец стал замечать, что рассуждение о молитве имеет претензию на логичность и глубокость мыслей, а непоследовательно. Решился покончить чем нибудь, не вставая с места, и сейчас сжег половину — в повесть не помещу, но сохраню, как памятник».
XIV. «Сантиментальное Путешествие» Стерна. (П. XXI) Сохранились три рукописи этого перевода английского юмориста. Одна из них дает лишь начало (неполную страницу); другие две вместе обнимают около трети всего сочинения. Это — две тетради в 4°; первая — автограф на 28 лл. — содержит перевод с начала до главы «Монтрель», вторая в 42 лл. дает писарскую копию тех же глав с немногими поправками автора, а начиная с 31-го л. — продолжение перевода в автографе, кончая главой о мертвом осле. Ряд мелких разночтений в писарской копии заставляет предполагать утрату еще одного автографа, с которого непосредственно была сделана копия. Перевод печатается по тексту второй тетради, но в сомнительных и явно неисправных местах копии использован автограф первой тетради.
Стерн не только был для юноши Толстого любимым чтением, но и оказал сильное влияние на первые его литературные опыты, не говоря уже о «Детстве». Об этом см. собственные признания Толстого.286 Влияние Стерновской манеры еще не вполне изучено, отчасти по недостатку до сих пор данных для того;287 настоящее издание соч. Толстого, впервые печатающее ряд юношеских опытов и ранних редакций произведений первого периода, дает к этой теме обильный новый материал. Из него видно, что при окончательной обработке своих первых произведений Толстой заботливо устранял следы Стерновской манеры (которой сперва увлекался), быстро заметив ее отрицательные стороны (см., напр., об отступлениях у себя и у Стерна запись в кавказском дневнике 10 авг. 1851 г.288). Новый материал показывает также, что влияние Стерна не ограничивалось «Детством», а легко прослеживается в целом ряде вещей того времени, кончая первыми кавказскими рассказами. (См. особенно «Набег».)
