Блез Сандрар - Золото
На месте отправления вырос город, названный по фамилии руководителя всей этой затеи — Эспинуолл. Наладили и регулярное пароходное сообщение — из Англии, Франции, Италии, Германии, Испании, Голландии. Пыхтя, катили маленькие поезда на Панаму, везя толпы лихорадочно возбужденных, дождавшихся своей очереди испытать судьбу европейцев в красных рубашках, башмаках из рыжеватой кожи и бархатных панталонах.
Сан-Франциско. Калифорния. Сутер!
Эти три слова облетели весь мир, их повторяли повсюду, вплоть да самых глухих деревушек. Они пробуждали энергию, аппетиты, жажду золота, иллюзии, дух авантюризма. Теперь из всех точек земного шара одиночки, корпорации, секты, банды уезжали на землю обетованную, где достаточно только нагнуться, и соберешь кучи золота, жемчуга, бриллиантов; все стекалось к ЭЛЬДОРАДО. А на причалы Сан-Франциско беспрестанно прибывало множество южноамериканцев, камчадалов, крестьян из Сибири и азиатов всех рас, отплывавших из китайских портов.
Негры, русские, желтокожие рой за роем занимали форт Сутер, приходя на смену немцам, шведам, итальянцам, французам, уже отправлявшимся на прииски. Города рождались и росли с беспримерной в истории скоростью. Менее чем за семь лет количество их жителей стало исчисляться сотнями тысяч, а число жителей страны — миллионами. За десять лет Сан-Франциско превратился в одну из крупнейших мировых столиц. От деревушки Йерба-Буэна не осталось и следа. Землю под застройку продавали по той же цене, что в Лондоне или Нью-Йорке.
А Сутер был все-таки разорен.
35Имя Сутера на устах у всех, кто взбирается на Сакраменто; но при этом каждый устраивается на самых лакомых кусочках земли, и там, где почва сочится сокровищами, все гребут их полными горстями. Плантация Сутера, его посевы, его поместье — средоточие деятельности золотоискателей. Эти бесчисленные маленькие речушки, возможность построить новую ферму, выбрав для нее самое удачное место, необычайное плодородие почвы, проложенные дороги, мосты, каналы — вот сколько соблазнов, чтобы обосноваться здесь накрепко. Деревни вырастают одна за другой. Форт лежит в руинах. Название Новой Швейцарии забыто. Местечкам в округе дают новые названия, и хотя в словах «Сутерсвилль», «Сутерскрик», «Сутерскаунти» и есть его имя, для самого Сутера, который сейчас далеко не в чести, эти названия не означают ничего, кроме напоминания о крахе его предприятия и о несчастье всей его жизни.
36Иоганн Август Сутер вернулся в свой Эрмитаж.
Он собрал все, что осталось от его стад. Несмотря на случившееся, первый урожай приносит ему еще 40000 буасо[12]. Кажется, на его виноградники и фруктовые сады снизошла благодать. Он мог бы снова разжиться на этом, ведь во всей округе нехватка продовольствия, ввозят продуктов меньше, чем потребно чрезмерной толпе переселенцев, и такой тьме старателей уже не раз угрожал голод.
Но душа Сутера больше не лежит к работе.
У него опускаются руки.
Самые верные работники, самые близкие помощники покинули его. Зря он так много им платил, на приисках зарабатывают еще больше. Некому обрабатывать землю. Ни одного пастуха не осталось.
Он мог бы снова сколотить состояние, спекулируя, извлекая прибыль из головокружительного роста цен на пищевые продукты; но зачем? Теперь, видя, как уменьшаются его запасы зерна, он понимает, что провианту скоро придет конец.
Разбогатеют другие.
Он замыкается в себе.
Он бездействует.
Он бездействует.
Он равнодушно посматривает на то, как захватывают и делят его земли. Заводят акты о собственности. Составляется новый кадастр. Последних прибывающих сопровождают служители закона.
37
После переуступки Техаса и Калифорнии правительство в Вашингтоне распространило действие федеральных законов на обе эти территории; но государственных служащих остро не хватало, и никаким органам власти не удавалось сдержать натиск разноязыких толп. Стоит губернатору Монтеррея отправить войска для поддержания порядка, как солдаты бросают оружие и пожитки и бегут на прииски, а если военный корабль, посланный федеральными властями с целью заставить уважать законы, высаживает на берег вооруженный экипаж, то капитан больше никогда не увидит ни одного матроса — даже жалованье в пятнадцать долларов в день не способно удержать их, всех тянет на прииски, где они исчезают навсегда.
Страна кишит ворами и бандитами. Desperados[13] и outlaws[14] устанавливают здесь законы — свои законы. Это яростное господство револьвера сорок пятого калибра и быстрой бессудной расправы. Могут вздернуть на лассо или просто пристрелить. Учреждаются «Комитеты бдительности», берущие медленно возрождающуюся гражданскую жизнь под свой контроль. Теперь те, кто захватил земли раньше всех, наконец могут найти понимание в Монтеррее и предъявить свои права собственников. Губернатор передает их справедливые требования кому следует, и правительство учреждает следственный комитет. Но Вашингтон слишком далеко, государственные комиссии пока еще доберутся, а поток иммигрантов не иссякает, они прибывают с растущей быстротой, наводняют страну, обустраиваются в большом количестве. Когда господа из комитета наконец оказываются здесь, им только и остается, что констатировать чудовищную неразбериху людей и предметов и абсолютное разрушение собственности, а если кто-то из них, на свою беду, примется изучать дело досконально, то и вовсе окажется в хвосте происходящих событий.
Выросли десять больших городов. Пятнадцать сотен деревень.
Тут ничего не поделаешь.
Остается воззвать к Закону.
Закон.
В сентябре 1850 года Калифорния на постоянной основе входит в конфедерацию Соединенных Штатов. Теперь это штат, наконец-то имеющий своих чиновников и должностных лиц, конституционные органы государственного управления.
И тут начинается ряд грандиозных, дорогостоящих, бессмысленных судебных тяжб. Закон.
Бессильный закон.
Служители закона, которых презирает Иоганн Август Сутер.
ГЛАВА XI
38
Базель, конец декабря 1849 года.
В Базеле еще не знают об открытии золотых копей.
Госпожа Сутер остановилась в знаменитом отеле «Аист». С ней трое взрослых сыновей и юная дочь. Преданный друг, опекун ее детей во время долгого отсутствия и слишком продолжительного молчания их отца, сопровождает ее. Анна Сутер, урожденная Дютбольд, — высокая брюнетка, скрывающая чрезмерную чувствительность под напускной суровостью. В золотом медальоне, висящем на шее, она носит дагеротип Иоганна Августа, тогда еще ее жениха.
Анна Сутер долго не могла решиться. Письмо из Новой Швейцарии, помеченное концом декабря 1847-го, приглашает ее в Калифорнию. К письму прилагаются подробнейшие инструкции по отплытию и самому путешествию, а также значительный аккредитив банка «Пассаван, Сарразэн и компания», что в Базеле. Коль скоро Анна Сутер все-таки пускается в такой путь, то лишь благодаря ее отцу, старому пастору из Гренцаха, сподвигнувшему ее на это во имя христианского милосердия и ради честного имени ее детей, а также благодаря самоотверженным заботам Мартина Бирманна, опекуна, взявшего на себя улаживание всех формальностей, много раз посещавшего Базель, узнавшего все необходимые факты прямо в банке и доставившего оттуда сенсационные известия вместе с крупной суммой денег. Госпожа Сутер успокоилась, она знает, что ее муж, Иоганн Август Сутер, безукоризненно честный человек и клиент самых больших банков Европы, что он один из крупнейших колонистов Америки, собственник поместья, которое больше, чем весь Базельский кантон, основатель страны, оплодотворивший все окрестные земли, эдакий новый Вильгельм Телль, ибо она совсем не представляет себе, что ж такое на самом деле эта Новая Швейцария, зато слышала всякие разговоры о войнах и баталиях; но что значат ее страхи и тайные колебания, если она смогла заплатить все прежние мужнины долги и аннулировать позорный приговор, вынесенный ему в былые дни. И теперь долг зовет ее туда. Она едет.
Старший служитель банка «Пассаван, Сарразэн и компания» принес прямо в отель аккредитивы банковских домов «Старший Дардель» в Париже и «Пюри, Пюри и сын» в Гавре. Он передает госпоже Сутер пожелания доброго пути и пользуется случаем, чтобы рассказать ей о своем кузене, которого он так хотел бы видеть преупевающим в Америке. У дверей стоит важный форейтор, пощелкивая хлыстом. Хозяева «Аиста», господин и госпожа Фрейтаг, на прощание потчуют вином. Кругом во множестве толпятся добрые буржуа, они растроганы видом этой бедняжки, отправляющейся в столь длительное путешествие. Ей дают тысячи советов. Совсем крошечный в большом вольтеровском кресле, сухонький старичок Мартин Бирманн всхлипывает и чихает в носовой платок. У него на коленях распростерлась дорожная сумка, обитая вышитой тканью и запертая на толстый висячий замок. Вот наконец все семейство взобралось в почтовую карету, и только тут Мартин Бирманн доверяет драгоценную сумку госпоже Сутер, в который раз перечислив ей, что лежит внутри.
