Толстой Л.Н. - Полное собрание сочинений. Том 84
Л. Т.
На обороте: Москва. Долгохамовнический пер., № 15. Графине Софье Андревне Толстой.
1 25 марта Толстой записал: «Начал поправлять «Исхитрилась» («Плоды просвещения»). См. тт. 27 и 50.
2 Stead W. Т., «Truth about Russia» [В. Т. Стэд, «Правда о России»], London, Paris, New Jork and Melbourne [Лондон, Париж, Нью-Йорк и Мельбурн], 1888, 464 стр. Седьмая книга этого труда озаглавлена: «Граф Толстой и его евангелие».
3 Письмо к Роману Роллану. Напечатано в «Неделе», 1888, № 46. См. т. 64.
4 «Праздник просвещения». См. т. 26.
5 Издательством «Посредник» был выпущен стенной листок «Вино».
6 М. Н. Толстая, собираясь поступить в монастырь, в 1889 г. переехала в Белев.
7 Арсений (Александр Иванович Минин, 1823—1879).
410.
1889 г. Марта 27. Спасское.
Нынче, вторник, оказия (т. е. завтра) в Троицу1 и вот пишу. Князь меня выдал.2 Я не скрывал, но не считал нужным писать, тебя тревожить, так как боль, хотя и сильная, продолжалась недолго. Урусов так старательно ухаживает за мной, и мы так хорошо живем, что лучше не надо. Получил твое письмо3 и рад б[ыл] узнать, что всё у нас здорово и благополучно; только грустно было слышать ноту раздражения в тебе на темных людей и на Машу. Если я ошибаюсь, то виноват.
Я хожу по окрестностям. Очень интересный край. Везде заводы, и в народе рядом и изобилие, и роскошь, и нищета от пьянства.
Завтра пойду во Владимирскую губернию, это за три версты отсюда. Ур[усова] именье на границе. У Ур[усова] вчера было неприятное ему событие — работник, даже два отказались. Я вздумал ему предложить выписать из Ясной. Я не знаю, как зовут — фамилию — Александра Яковл[евича]; попроси Таню написать ему, что я предлагаю желающим порядочным молодым мужикам в Ясной поступить сюда на работу дворника при доме за 60 р[ублей] в год и проезд на счет Князя — одному, а то и двум. Да еще, чтобы она прислала мне листков как печатных, так и литографированных, о пьянстве. Я здесь пропагандирую, до сих пор мало успешно.
Вчера я позанялся4 хорошо, но нынче б[ыл] не в духе, и день прошел даром. Теперь вечер, 10-й час, и мы после разговоров и пасьянса разошлись. Я встаю в 9 и засыпаю не рано. Читаю и иногда пишу. Но вчера писал вечером и от того долго не мог заснуть. Нынче не хочу этого делать. Здесь еще полная зима, хотя скворцы прилетели.
То, что у вас тихо, очень хорошо для Левы и его экзаменов. Пользуется ли он этой тишиной? I hope5, точно, что все здоровы и ничто тебя не мучает. Целую тебя и детей.
Л. Т.
Ур[усов] говорит, что если Лева приедет (хотя я не думаю этого), то слезал бы в Хатькове. —
Да, Таня, пришли Math. Arnold'a,6 в шкапу, в бумагу обернут[ую], переписанную. Леночку7 целую.
Таня! Твоя деятельность как? Держись вообще.
Что Сережа пишет о Нибелунгах?8 Андрюшу, Мишу, Сашу, Ваню поцелуй.
М. Kate9 и Mr. Lambert10 поклоны.
На конверте: Москва. Долгохамовнический пер., № 15. Графине Софье Андревне Толстой.
1 Сергиев посад, ныне — Загорск.
2 С. С. Урусов отправил письмо С. А. Толстой (от 24—26 марта), в котором он описал болезнь Л. Н. Толстого (хранится в ACT).
3 От 24 марта (ПСТ, стр. 428).
4 26 марта Толстой был занят писанием пьесы «Исхитрилась».
5 [Я надеюсь,]
6 Мэтью Арнольд (1822—1888) — английский поэт и критик.
7 Дочь М. Н. Толстой от ее гражданского брака со шведом Гектором де Клеен — Елена Сергеевна Толстая (1863—1940), по мужу Денисенко.
8 С. А. Толстая писала 24 марта: «От Сережи было письмо, всё пропитанное Нибелунгами». Письмо C. Л. Толстого касалось посещений представленного в Петербурге на Мариинской сцепе «Кольца Нибелунгов» Вагнера приезжей труппой пражского антрепренера Неймана.
9 Miss Kate Hoperaft — англичанка-гувернантка.
10 Lambert — гувернер.
411.
1889 г. Марта 29, Спасское.
29 Марта, вечер.
Вчера получил, милый друг, еще более грустное от тебя письмо.1 Вижу, что ты физически и нравственно страдаешь, и болею за тебя: не могу быть радостен и спокоен, когда знаю, что тебе нехорошо. Как ни стараюсь подняться, а всё делается уныло и мрачно после такого письма. Ты перечисляешь всё, чему я не сочувствую, но забываешь одно, включающее всё остальное, чему не только не перестаю сочувствовать, но что составляет один из главных интересов моей жизни — это вся твоя жизнь, то, чему ты сочувствуешь, т. е. то, чем ты живешь. И так как не могу смотреть иначе, как так, что главное есть духовная жизнь, то и не перестаю сочувствовать твоей духовной жизни, радуясь ее проявлению, огорчаясь ее упадку, и всегда не только надеюсь, но уверен, что она всё сильнее и сильнее проявится в тебе и избавит тебя от твоих страданий и даст то счастье, кот[орому] ты как будто иногда не веришь, но кот[орое] я постоянно испытываю, и тем сильнее, чем ближе приближаюсь к плотскому концу. —
Если бы не мысль о том, что тебе дурно, мне было бы превосходно здесь. Ур[усов] милейший hôte;2 я чувствую, что я ему не в тягость, и мне прекрасно. Встаю в 8, пишу, да пишу (кажется, очень плохо, но всётаки пишу) до 12. Обедаем; потом я иду гулять. Вчера ходил за 10 верст на огромный, бывший Лепешкинск[ий], завод, где — помнишь — был бунт, кот[орый] усмиряли Петя3 и Перфильев.4 Там 3000 женщин уродуются и гибнут для того, чтоб были дешевые ситцы и барыши Кнопу.5 А нынче ходил за 3 версты в деревню Владим[ирской] губ[ернии]. Дорога старым бором. Очень хорошо. Жаворонки прилетели, но снегу еще очень много. Скворцы перед самой моей форточкой в скворешнице показывают всё свое искусство: и по иволгиному, и по перепелиному, и карастелиному, и даже по лягушечьему, а по своему не могут. Я говорю професора, но милей професоров. Целую очень тебя и также очень всех детей. Спасибо Тане за открытое письмо.6 Я не откажусь и от закрытого. Не унывай, Таня. Князь велит кланяться. Пожалуйста, пиши чаще, бывают оказии и сверх положенных дней.
На конверте: Москва. Хамовники, дом Гр. Толстого. Графине Софье Андревне Толстой.
1 От 26 марта (ПСТ, стр. 430).
2 [хозяин;]
3 Петр Андреевич Берс (1849—1910), брат С. А. Толстой. Одно время был чиновником особых поручений при московском губернаторе.
4 Василий Степанович Перфильев — московский губернатор.
5 Мануфактурная фабрика, принадлежавшая московским купцам Лепешкиным, в 1882 г. перешла во владение торгового дома «Л. Кноп».
6 От 26 марта.
412.
1889 г. Апреля 1. Спасское.
С тех пор, как не писал тебе, получил твое письмо1 и много писем с почты и от американцев.2 Живу я по прежнему очень хорошо. Нынче чуть чуть поболел живот. Приписываю это тому, что вчера поел осетрины, а может быть и тому, что сделал слишком большое усилие вчера же, рубя и пиля, и таская лес. Здесь тоже тает, и становится похоже на весну. Вчера поправлял коректуру об искусстве3 и всю перемарал (Урусов достал сына дьякона, кот[орый] сейчас переписывает), и в лесу рубил и пилил с мужиками, работающими там. Очень приятно было валить большие ели и пилить пахучие, смолистые бревна. И славный попался отец с сыном. (Не всё мрачные картины.) Все предшествующие дни я хотел кончить комедию4 и нынче дописал последний, 4-й акт, но до такой степени плохо, что даже тебе совестно дать переписывать. По крайней мере с рук долой. И если захочется другой раз заняться этим, то буду поправлять.
Завтра еду в Троицу; какие-то будут известия от вас. По этому письму решу и когда собираться домой. И к вам хочется, и здесь хорошо. —
Очень интересно мне знать, как ты приняла мое последнее письмо. Я его не перечитывал, но знаю, что писал то, что не только тогда или иногда думаю, но что всегда чувствую. И странно, твое последнее письмо, хотя ты и выражаешь там какое-то странное и незаконное отвращение ко всему, как ты выражаешься, русскому, — последнее письмо твое мне было особенно радостно, п[отому] ч[то] было как бы ответом на то мое письмо, к[оторое] ты не получила.5 Что-то будет завтра, главное бы физическая боль не мучала бы. — Я вчера хотел было пройти к Троице, но не мог от разлившегося ручья и зашел в лес. — Князь очень мил. Встает в 3, 4, ставит самовар, пьет чай, курит и делает свои вычисления. После обеда и весь день тоже, за исключением отдыхов, пасьянса и гулянья. Боюсь, что все вычисления эти не нужны. У него есть эта неясность мысли, самообманывание, при к[отором] ему кажется, что он решил то, что ему хочется решить. Папиросы, водка изредка, в малых порциях, и чай, боюсь, еще более затуманивают. Но простота и стремление к добродетели истинные, и пот[ому] с ним очень хорошо. У него цветут розаны — много, и он советовал положить листки в письмо. Ну, пока прощай, целую тебя и Таню, и Леву (что он и его дела по гимназии). И Андрюшу (неужели всё горло?), и Машу, и Сашу, и Ваню. Kate и Lambert мое почтение.
