Жан де Лафонтен - Любовь Психеи и Купидона
— Ты слишком меня любишь? — вскричал супруг. — Но как ты хочешь, чтобы я этому поверил? Знай, истинно любящие заботятся только о своей любви. Пусть свет думает, предполагает, воображает все, что ему угодно; жалеют ли их, завидуют ли им — для любящих это не имеет никакого значения.
Психея принялась уверять мужа, что она смотрит на вещи совершенно так же, как он; однако ее настойчивость можно извинить ее молодостью, а также тем, что она всегда любила своих сестер. Она, конечно, не будет больше просить позволения встретиться с ними. Психея говорила, что не домогается такой встречи, но требовала ее своими ласками и, наконец, добилась. Супруг предоставил ей право наслаждаться обществом столь нежно любимых сестер и, чтобы ей было удобнее встречаться с ними, выговорил для себя несколько дней, когда он не будет посещать ее. Когда же Психея спросила мужа, не разрешит ли он ей иногда делать им подарки, он ответил:
— Делай их не только сестрам, но и всем своим родичам. Развлекай их, как хочешь; дари им жемчуга и брильянты; дари все, что пожелаешь: здесь все принадлежит тебе.
С этими словами «чудовище» удалилось, покинув свою жену в более ранний час, чем обычно. Довольно далекий путь, какой ей предстояло проделать до прихода Авроры, наша героиня провела отчасти в грезах о предстоящем свидании с сестрами, отчасти в мирном сне. Когда же она пробудилась, она была немало изумлена, ибо нимфы ввели к ней сестер.
Радость Психеи была не менее сильной, чем ее удивление. Ее восторг проявился в бесчисленных поцелуях и прочих нежностях, принятых сестрами как можно менее злобно, то есть со всем притворством, на какое они были способны. Зависть уже закралась в сердца этих лицемерок. Как! Их заставили дожидаться, пока сестра проснется! Или она другой породы, чем они? Может быть, она обладает какими-то особыми достоинствами? Их младшая сестра богиня, тогда как они всего лишь захудалые царицы. Последняя комнатушка ее дворца стоила десяти царств вроде тех, какими правят их мужья. Что касается богатства — еще куда ни шло, но сделаться богиней — это уж слишком! Выходит, смертные женщины недостойны даже ей служить! Мы видели десяток нимф, прислуживающих ей за туалетом, шнуровавших ей башмачки — и какие башмачки! Они одни стоят столько же, сколько стоили все наши наряды с тех пор, как мы живем на свете! Вот что было на уме у этих женщин, лучше сказать — фурий. Отныне я не буду называть их иначе.
Эта первая встреча прошла тем не менее вполне пристойно благодаря прямоте Психеи и двуличию ее сестер. Наша красавица оделась лишь наполовину, до того ей не терпелось показать свою счастливую жизнь. Она начала с очень важной подробности — со своих одеяний и всяких приспособлений, без которых прекрасному полу так трудно обойтись. Эти приспособления хранились в кладовых, которым не видать было конца: вы ведь знаете, что женские хитрости неисчислимы. Здесь в изобилии имелось все то, что не только служит целям опрятности, но и удовлетворяет требованиям утонченности: средства передвижения в дневное и ночное время, вазы и тазики чеканного золота, всевозможные дорогие инструменты и приборы, кроме тех, что служат для изготовления притираний. На что эти последние могли бы понадобиться Психее в те времена, когда их употребление было еще неизвестно? Ухищрения и ложь еще не царили тогда так, как царят в наш век. Тогда еще не было женщин, владеющих секретом, как становиться старухами в двадцать лет и казаться молодыми в шестьдесят, — женщин, которые с помощью трех-четырех ящичков, одного — делающего пухленькой, другого — свеженькой, а третьего — румяной, изо всех сил поддерживают свои прелести. Безусловно, Амур в долгу у них за все их старания. Приборы, о которых мы упомянули, служили только для изготовления самых разных духов: духов на воде, на эссенциях, в виде порошков, таблеток и еще сотен других сортов, названий которых я не знаю и которые, возможно, вообще не имели названий. Даже если бы все царство Флоры, включая обе Аравии[31] и родину бальзама, было выжато, чтобы составить единое благоухание, все равно не получилось бы аромата, подобного добываемому здесь. В другой комнате лежали груды драгоценностей, украшений и цепочек из самоцветных камней, браслетов, ожерелий и иных предметов, изготовляемых на Кифере. Там висели жемчужные нити и одежды, усыпанные брильянтами; там было чем украсить миллион красавиц. Конечно, Психея, как я уже сказал, легко могла обойтись без всего этого: она была не из тех покорительниц наших сердец, которые нуждаются в помощи, но так хотел муж ради ее величия и блеска.
Сестры, глядя на все это, вздыхали: тысячи змей грызли им сердца. По выходе из этого арсенала их проводили в другие комнаты, затем в сады, и всюду их ждала новая отрава. Больнее всего их уязвило то, что наша героиня в их присутствии приказала Зефиру сделать так, чтобы во дворце стало прохладнее, чем обычно, а затем углубиться в лес и распорядиться, чтобы соловьи были наготове: ее сестрам под вечер будет угодно прогуляться в этих местах. «Ей остается только, — шепнули сестры друг другу на ухо, — приказывать временам года и повелевать стихиями».
Нимфы тем временем тоже не сидели без дела; они занялись другими развлечениями, каждая в своей области: та — по части ужина, эта — подготовкой концерта, а иные — устройством театральных зрелищ. Психее захотелось, чтобы эти последние сыграли комедию, посвященную ее приключениям. В пьесе были выведены наиболее примечательные поклонники Психеи, исключая мужа, который не появился на сцене: нимфы очень хорошо знали, что знакомить с ним зрителей нельзя. Но так как пьеса требовала какой-то развязки, и этой развязкой мог быть лишь брак, красавицу обвенчали не с супругом, а с его послами. Послами этими были Игры и Шутки, но муж не был назван по имени.
Таков был первый повод, заставивший сестер усомниться в приятности подобного супруга. Они коварно осведомились о его достоинствах, предполагая, что это, наверно, какой-нибудь старый царь, который, не в силах будучи представить лучшие доказательства своей любви, ублажает жену драгоценностями. Но Психея рассказала про него удивительные вещи: что он не старше самой юной из них двух, что он выглядит настоящим Марсом и вместе с тем отличается весьма тонкими манерами, чрезвычайно приятен лицом, а главное — галантен. Они убедятся в этом сами, но только не сейчас: он в отъезде, так как государственные дела вынудили его отбыть в одну провинцию, имя которой она забыла. Психея прибавила, что слова оракула не следует толковать буквально: муж ее назван «поджигателем» и «отравителем» лишь иносказательно. Она все объяснит им попозже, когда обстоятельства позволят ей это сделать.
Обе сестры слушали все это с величайшей досадой, доходившей до отчаяния. Им все же пришлось сдержаться ради приличия, а также для того, чтобы младшая сестра не утратила к ним доверия: им это было необходимо для дальнейших планов. Проклятые бабы решили испробовать все средства, чтобы погубить сестру, либо внушив ей ложное представление о муже, либо оживив в ее душе воспоминание об одном из бывших ее поклонников.
Неделя прошла в непрерывных и все время новых развлечениях. Наши завистницы тщательно остерегались попросить повторить одну и ту же забаву: ведь это значило бы сделать приятное Психее, которая все время осыпала их ласками. Чем меньше у них было поводов для скуки, тем больше они скучали. Они ушли бы восвояси уже на второй день, если бы их не разбирала охота увидеть этого мужа, которого они представляли себе совсем не таким прекрасным и любезным, каким его рисовала Психея. Много причин заставляло их быть о нем другого мнения: прежде всего, слова оракула; затем вымышленный отъезд его, совпавший с их посещением; провинция, название которой Психея забыла; явное затруднение, которое она испытывала, говоря о муже, — она говорила о нем как-то неуверенно, будучи слишком высокого происхождения и слишком юной, чтобы смело лгать. Ее сестры сделали из всего этого свои выводы. Зависть открыла им глаза: это демон, который, подобно ревности, ничего не упускает из виду и извлекает пользу из каждой мелочи.
Через неделю Психея распрощалась с сестрами, осыпав их подарками и настоятельными просьбами повторить свой визит: теперь уж их не — заставят, как в первый раз, дожидаться, когда она встанет; теперь уж она добьется от мужа, чтобы драконов посадили на цепь; теперь уж, как только они прибудут к подножию скалы, их доставит на вершину ее либо самолично Зефир, либо его дыхание, и им надо будет лишь плавно перенестись по воздуху. В подарок от Психеи сестры получили эссенции и драгоценные камни, всякие редкости для их мужей и игрушки для детей; что же касается их родителей, то для них предназначались две склянки эликсира, способные омолодить самое старость.
Когда сестры ушли и вернулся муж, Психея рассказала ему все, что у нее было с сестрами, и осыпала его ласками, естественными у молодоженов после разлуки; ввиду этого «чудовище» подумало, что раз любовь его жены к нему не ослабела, а любопытство ее не возросло, он, пожалуй, напрасно так опасался посещения сестер. Словом, он дал согласие на все, чего хотела жена.
