Марсель Пруст - Пленница
84
Платьев для чая (англ.).
85
Стр. 72. …мы напоминали студентов… – Во второй машинописи мысль Пруста развита более пространно (в третьей машинописи этот текст вычеркнут): «…тех студентов, что прочитали массу книг о том или ином живописце, насмотрелись массу репродукций с его картин (а может быть, и видели некоторые из них) и прониклись такой любовью к его искусству, что приходили в отчаяние оттого, что их скудные средства не позволяют им отправиться в Мюнхен или Дрезден, где хранились основные произведения этого художника. Каждое из этих произведений они изучили по описаниям, по фотографиям; сто раз на дню они представляли себе их краски; их влекли малейшие детали этих картин, горшок с молоком, что стоял в углу, расписная скатерть на столе; и тогда, когда они отправлялись наконец в путешествие, посещение музея доставляло им восхитительное чувство гурмана, настолько изголодавшегося, что у него случались уже галлюцинации, и теперь получавшего полное удовлетворение от еды, в то время как унылое мелькание красок внушало лишь усталость простому посетителю, не способному понять, что же он, собственно, видит, так как он не рассматривал все это мысленно до прихода в музей».
86
Стр. 73. …но в конце концов совмещающихся. – Далее в третьей машинописи следует текст, который Пруст вычеркнул, так как решил не вводить Блока в эту часть книги: «Я мог, расставшись с Блоком и действительно испытывая холод, продолжать напевать песенки, что исполняли тогда Майоль или Фрагсон, менее талантливые последователи Паулюса (хотя они и прекрасно пользовались тем, что пришли ему на смену), но я, конечно, и не думал идти их слушать. Я слишком боялся оставлять Альбертину дома одну, пестрая же толпа в кафешантане могла пробудить в ней сожаления и желания; и я оставался с ней дома, греясь у камина, а она весь вечер сидела у пианолы, которую я недавно купил, и играла мне».
87
Она поражала своим умственным развитием. – Во второй машинописи далее следует текст, вычеркнутый Прустом в третьей машинописи: «Иногда она сама, закатившись смехом, говорила мне: «Вспомните моего дорогого Расина». Я отвечал: «Да, да, в Бальбеке, на лужайке». – «Ну да, но только тогда вы не сказали мне, как же я смешна. А в Париже, помните, в тот день, когда вы сказали мне, насколько это глупо. Что там такое написала Жизель? Мой дорогой друг. Хорошее было времечко!» Последние слова огорчали меня, но я утешал себя тем, что Альбертина произнесла их, как бы условно возвращаясь в прошлое. Я особенно утешился после того, как она добавила: «Теперь-то я все время спрашиваю себя, как это я могла быть такой глупой девчонкой, верить во все эти штучки».
88
…так бы и осталась глупенькой. – Во второй машинописи далее следует текст, вычеркнутый в третьей машинописи: «Да все говорят, что я далеко ушла. Сначала-то Андре твердила, что, возвращаясь от вас, я приносила с собой не только запах травинок, что вы сжигали, и дым от которых пропитывал мою одежду. Как, вы не знали? Это потому, что вы живете среди всего этого, да только это можно почувствовать за двести метров от вашего открытого окна. Да все ваши книги этим пахнут, ваше пальто, ваша кровать. Но Андре говорила, что даже без этого запаха можно было почувствовать, что я была у вас, ведь, приходя от вас, я говорила, как вы, мой голос становился похожим на ваш, я и фразы строила, как вы. А когда я говорю по телефону, то создается впечатление, что начинаю я совершенно вашими фразами».
89
Движущая часть, двигатель (лат.).
90
Стр. 76. Простота наших отношений действовала успокаивающе – Далее во второй машинописи следовал текст, вычеркнутый в третьей машинописи: «Я не разговаривал с Альбертиной, мы даже не беседовали, мы время от времени едва обменивались то шуткой, то поцелуем, подобно плывущим в лодке по течению и изредка взмахивающим веслами. Большие орлы, похожие на того, что был изображен на ее перстне, почти неподвижные, держатся на головокружительной высоте, лишь едва шевеля крыльями. Я испытывал к ней такую нежность, что ее простые слова и движения трогали меня. Когда она подбрасывала полено в огонь, чтобы мне не было холодно, я поздравлял себя с тем, что имею такую служанку. Когда я звал ее к себе в комнату, чтобы она провела ночь со мной, я восхищался этим послушным существом, я очень ценил то, что у меня такая подружка, которая приходит согреть меня или помочь провести часы бессонницы, когда мне этого хочется».
91
…что бы я ни попросил. – Далее во второй машинописи следовал текст, вычеркнутый Прустом в третьей машинописи: «А если я просил ее, перед тем как лечь рядом со мной, немного поспать в моем кресле, то она так легко засыпала, даже если ей не хотелось спать, и так же легко просыпалась по первому моему зову, что мне казалось, что я слышу в дыхании спящей, которое я мог тут же прервать, легкое журчание фонтана. А когда она гуляла, она сообщала мне, что за погода сегодня. Простенькая вещь, вызывавшая у меня когда-то улыбку, ибо мой отец называл эту вещь „весьма интересной“ (правда, в несколько ином смысле). Но даже признавая не без сожаления, что, когда Альбертина стала жить у меня, я начал вести жизнь менее насыщенную, чем я вел в одиночестве, я не испытывал рядом с этой девушкой того ощущения сухости и пустоты, что внушала мне светская жизнь и даже мужская дружба, дружба Блока и Сен-Лу. Чувственность, дремавшая где-то очень глубоко во мне самом, превращала Альбертину в существо, которое могло дать мне удовольствие, несопоставимое с тем удовольствием, что доставляют нам тщеславие и беседа».
92
Рахиль – персонаж книг Пруста, куртизанка, возлюбленная Сен-Лу.
93
Стр. 77. …которую я все-таки ждал до утра! – Далее во второй машинописи следует рукописное добавление, вычеркнутое Прустом в третьей машинописи: «Пронзающие нас копья могут чудесным образом превратиться в цветы. Теперь, когда Альбертина жила у меня и я знал, что она сидит у себя в комнате перед начатой ею картиной или занята гравированием, к чему она последнее время приохотилась, а не проносится со страшной скоростью на велосипеде, что она больше не окружена толпой поклонников и поклонниц, сладостная красота девушки уже не была сотворена из моих страданий. Если раньше я любил ее за те радости, которые я ждал от Бальбека, то теперь я любил ее за воспоминания о нем. Она была как бы частью тех восхитительных послеполуденных встреч, столь непохожих на мою теперешнюю жизнь; и, прижимая к себе эту девушку, я стремился не упустить воспоминания о тех встречах; Альбертина же возбуждала во мне и иное чувство, и, по правде говоря, лишь она одна могла его утолить. Я был горд, что мне удалось сорвать самую прекрасную розу, что красовалась среди девушек в цвету, удалось унести ее вместе с корнями, удалось увести ее из-под носа всех тех, кто безуспешно разыскивал ее теперь в Бальбеке».
94
…где она немного рисовала или гравировала? – Во второй машинописи далее следует рукописная вставка, вычеркнутая Прустом в третьей машинописи: «И оттого, что она сидела здесь полуодетая, я лишь усилием памяти восстанавливал того человека, каким была она в Бальбеке у моря: настолько мы были теперь другими людьми – и по одежде, и по поведению, и по окружению: изменения произошли и внутри нас, и я сознавал, насколько мало останется от нас прежних, когда износятся эти ткани и им на смену придут другие. Море отступило от нас с легким шумом, который все еще звучал у меня в ушах; и взамен, набравшись знаний, которые она могла получить лишь от меня, Альбертина постепенно сбрасывала старую кожу и покрывалась новой, а я отвыкал от того представления о ее великолепии, сложившегося у меня ранее, на смену которому пришла безыскусственная сладость обладания».
95
Стр. 78. Беноццо Гоццоли (1420-1497) – итальянский художник флорентийской школы. Пруст имеет в виду одну из фигур его фрески «Поклонение волхвов», находящейся во дворце Медичи-Рикарди во Флоренции.
96
Стр. 81. …точно Розита к Доодике… – Речь идет о двенадцатилетних сестрах, сиамских близнецах, Розите и Доодике, которых показывали в парижских мюзик-холлах во время всемирной выставки 1900 г.
97
Стр. 86. «…такая розовая на фоне бледных кружев». – Далее в третьей машинописи следует рукописная вставка, не использованная Прустом (этот текст есть и в беловой рукописи, где он сопровождается пометкой: «Быть может, использовать в другом месте, например, разговоры Франсуазы о кольцах»): «Наступала очередь Альбертины пожелать мне спокойной ночи, целуя меня в шею; ее волосы ласкали меня, будто крыло, покрытое мягкими, но колкими перьями. Как бы ни были похожи друг на друга эти два прощальных поцелуя перед сном, но поцелуй Альбертины, просовывавшей язык мне в рот, словно это было святое причастие, награждавшее меня покоем на всю ночь, казался мне столь же сладостным, как и поцелуй мамы, в Комбре, когда она прикасалась губами к моему лбу».
