Пэлем Вудхауз - Том 7. Дядя Динамит и другие
Типтон выполнил все это с немыслимой быстротой.
— Пакует вещи, — сообщил он.
— Превосходно. А я пойду, в этот час меня томит жажда, Поздравляю, желаю и так далее. Мало того, благословляю, если вы не против.
3Направляясь в гостиную, где ждали коктейли, Галахад ощущал ту приятную теплоту, которую ощущает человек доброй воли, когда он устроит счастье ближних. Он любил сеять радость на своем пути, а за последние полчаса посеял немало. Некоторым не нравилось, что он вечно играет ангела-хранителя или, по их словам, во все суется, но лично он был собой доволен.
Пить коктейль он предпочитал медленно и в компании, однако гостиная была пуста и, выпив что-то наспех, как лекарство, он пошел поболтать с Сэнди.
— Ну, что ж, — сказал он, входя, — я не посрамил вашей веры. Как вы и предполагали, Типтон ел из рук. Взял Уилфрида на работу, да еще и повез в Лондон вместе с Моникой, все четверо сразу поженятся. В общем, поработал на слдву. А вы что делали? Трудились в поте лица, зарабатывая жалованье?
— Нет, сделала перерыв.
— Значит, мечтали о Сэме.
— Слушала радио.
— Есть что-нибудь интересное?
— Да так, скорее, нет. Остин Фелпс женился.
— Желаю ему счастья. А кто это?
— Знаменитый теннисист. Неужели не слышали? Кубок Дэвиса…
— А, этот! Как же, слышал. — Галли нахмурился. — Что-то с ним такое связано… Кто-то о нем говорил… Может, он недавно развелся? Кинулся в Темзу, спас ребенка? Прошел на дополнительных выборах? Попал в полицию? Ну, что же это такое! Фелпс, Фелпс… Вы не поможете, Сэм?
Сэм действительно вошел в комнату, явственно намереваясь побыть с Сэнди, и, увидев Галли, загрустил. Да, он им восхищался, но, как это ни прискорбно, иногда мешает даже самый лучший друг.
— В чем? — спросил он.
— Не скажете, кто такой Остин Фелпс?
— Теннисист.
— Это я знаю. Но чем-то он еще известен. Может, хобби?
— Не думаю. Играет в теннис, и все. А, знаю! Вы имеете в виду это пари. Помните, синдикат? Они с Типтоном шли ноздря в ноздрю. Слава Богу, он поссорился со своей девицей.
Галли вскрикнул, роняя монокль. Сэнди взвизгнула, словно кошка, если на нее наступят. Взволнованный всем этим, Сэм подскочил дюймов на шесть, коснулся головой потолка и ощупал ее, приземлившись.
Сэнди посмотрела на Галли, Галли — на Сэнди.
— Сказать ему или нет? — спросил Галли.
— Сказать. Сэм, миленький, я тебя немного огорчу.
Сэм не очень долго жил в Бландинге, но вполне достаточно, чтобы ждать чего угодно. Пожар? Императрица напилась? Приехал Огастес Уиппл? Приехал Ивенс? Многого он ждал, многого — но не этого.
— Остин Фелпс женился, — сказала Сэнди, и он ощутил именно то, что ощутил бы, если бы на отборочном матче ему заехали в особенно нежное место.
Он зашатался и упал бы, если бы не вцепился в Сэнди, которая воскликнула «Ой!».
— Ничего не попишешь, — продолжала она, — такова жизнь. Не расстраивайся, Сэм, миленький.
Вот это жена, думал он, вот это друг. Ни единого упрека! Есть еще такие женщины? Нет. Сдержалась бы, скажем, Елена? Куда ей! Клеопатра? Ну, что вы! Королева Виктория? Сомнительно. Он обнял Сэнди и благоговейно поцеловал, не замечая, что Галли что-то говорит.
— Простите! — воскликнул он, это заметив. — Отвлекся. Так вы сказали?..
Галли тем временем пришел в себя и был тем самым Галли, которого годами воспитывал клуб «Пеликан».
— Я сокрушался, — ответил он, — что уступил минутной слабости. Все очень просто. Наш путь ясен. Сколько у вас есть, двести фунтов? А нужно семьсот? Хорошо. Разницу внесет Кларенс.
Если бы Сэму сказали, что он похож на удивленную овцу, он бы обиделся. Однако похож на нее он был, ибо не верил своим ушам. Он еще не знал того, что леди Констанс, леди Гермиона, леди Джулия, Джорджиана, Дора открыли в детстве: брат их способен на все.
— Вы попытаетесь обратиться к лорду Эмсворту? — проверил он.
Галли нахмурился.
— Мне не нравится слово «попытаетесь». В нем нет доверия.
— Нельзя же просить пятьсот фунтов для чужого человека!
— Вы правы. Нельзя. Попрошу тысячу. Завести семью — это вам не кот начхал. А кроме того, вы не чужой. Вы написали его любимую книгу.
— Я не хотел бы у него брать.
— Беру я. Вы тут ни при чем.
— Все равно, мне это не нравится. А тебе, Сэнди?
— Нравится.
— Конечно, — прокомментировал Галли, — она человек умный. И вообще, почему «брать»? Продадите дом — отдадите. Но я понимаю, что вас тревожит. Вам кажется, что книги «Среди свиней» — как-то маловато. Да, подстраховаться стоит. Все. Ждите.
По его уходе Сэм заговорил не сразу, да и то — неверным, низким голосом, показывающим, что жизнь в Бландинге вконец укатала его.
— Сэнди!
— Да, ваше величество.
— Ты давно знаешь Галли?
— Довольно давно.
— Он всегда такой… шустрый?
— Более или менее.
— Куда он пошел?
— Кто его знает! Наверное, внезапное вдохновение. Когда он вдохновлен, он куда-нибудь бежит.
— Очень жаль. Я язык прикусил.
— А может, он просто хотел оставить нас вдвоем.
— Вот тут он прав, — признал Сэм, мгновенно забывая все свои заботы.
Вернулся Галли через четверть часа. Он всегда напоминал жесткошерстного терьера, но сейчас то был терьер, наконец, отыскавший кость. Спокойное торжество, вот что их роднило.
— Простите, что задержался, — сказал он.
— Ничего, ничего, — успокоила его Сэнди. — У нас было много дел.
— Ворковали?
— Не без того. Знаете, Галли, Сэм — истинный агнец.
— Очень может быть, но сейчас главное не это. Сейчас важно, что он привык сидеть в сарае.
Сэм заморгал.
— Я просил бы, — сказал он, — не упоминать при мне этого слова.
— При чем тут сарай? — все же упомянула его Сэнди. — О чем вы толкуете?
— Минуточку! Наверное, вы думали, почему я так быстро убежал.
— Думали.
— Я хотел поскорей найти этого мелкого гада, Хаксли.
— Зачем он вам?
— Сидел он в малой гостиной, за каталогом чешуекрылых, и мы побеседовали. Я подсказал ему, что настал его час. Путь свободен, сказал я, ангел с огненным мечом — в Лондоне. Такая удача не повторится. Он клюнул с ходу. Сэнди подтвердит, что убеждать я умею. План ему понравился, кончит с коллекцией — и к делу. Минут через двадцать. Voila!
Он подождал, но аплодисментов не дождался.
— Наверное, я глуп, — сказал Сэм, — но в каком смысле «Voila»?
Галли удивленно на него посмотрел.
— Быть не может! Неужели не поняли? Вот Сэнди поняла, я уверен.
— Конечно, — сказала Сэнди. — Сэм сидит в сарае. Хаксли крадется, чтобы сделать свое черное дело. Сэм его ловит и ведет к лорду Эмсворту. Лорд Эмсворт так благодарен, что ни в чем не может отказать. Тут вы предлагаете дать благодетелю тысячу фунтов. Лорд Эмсворт отвечает: «Конечно, конечно, конечно, всенепременно». Правильно, профессор?
— Точка в точку. Спешите, Сэм, занимайте позицию. Сэм выразил еще меньше радости.
— Куда? В этот чертов сарай?
— Именно.
— Там дохлая крыса.
— Все ж не так одиноко.
— И вообще, кто-то скребется. Не пойду.
— Пойдешь, — сказала Сэнди. — Ты подумай, как это важно.
— Я знаю, но…
— Сэм! Сэмми! Сэмюэл!
— Ну, хорошо, «Сэм, Сэмми», но…
— Ради меня! Ради твоей Сэнди!
— Ладно, Бог с вами.
— Вот это молодец,
— Что делать, заставили, — с достоинством промолвил Сэм.
— Странно, — сказал Галли, когда дверь за ним закрылась, — никогда бы не подумал, что он — невротик. А вообще, это бывает. Удивительная тонкость чувств при такой внешности. Возьмем Пробку Бошема, когда мы с Булкой Бенджером привели к нему свинью.
— Зачем?
— Чтобы его подбодрить. Он несколько дней грустил, мы заволновались и решили что-нибудь сделать. Натерли свинью фосфором, привели к нему часа в два пополуночи. Потом ударили в гонг. Результат превзошел все ожидания. Но сейчас нам важно то, что он много лет не мог видеть свиней. Как Сэм с сараями. А какой был кряжистый, покрепче Сэма! Да, странно, странно… О, Бидж!
Дворецкий стоял в дверях, и так важно, что каждый бы понял: он не просто заглянул на огонек.
— Вы ко мне?
— Нет, сэр. Мне нужен мистер Уиппл.
— Почему?
— Констебль Ивенс и констебль Морган хотят с ним побеседовать. Они — у меня.
Сэнди, скудельный сосуд, издала звук, напомнивший Галли сифон на последнем издыхании, тогда как сам он, в лучших традициях «Пеликана», и не шелохнулся.
— Неужели они снова здесь?
— Здесь, сэр.
— Вы меня удивляете. Я думал, мы расстались с этим комическим дуэтом. Что ж, им придется покраснеть, когда они поймут, как вляпались, но если им нужен мистер Уиппл, пожалуйста, он — у озера. Решил искупаться до обеда.
