Эдит Уортон - Избранное
— Нет, я всегда утверждала, — возразила миссис Беллингер, — что вы представительница сугубо объективного метода.
Озрик Дейн с критической миной принялась за кофе.
— Как вы трактуете понятие «объективный»? — спросила она, сделав несколько глотков.
Наступила напряженная пауза; наконец Лора Глайд, собрав все силы, пробормотала:
— Читая вас, мы не трактуем, мы переживаем. Озрик Дейн улыбнулась.
— Конечно, — заметила она, — центр литературных эмоций у многих находится в мозжечке.
И она взяла кусочек сахара.
Дамы смутно ощутили скрытую в этом замечании колкость, но она искупалась приятным сознанием, что с ними говорят на профессиональном языке.
— Да-да, в мозжечке, — сказала мисс Ван-Влюк, очень довольная собой. — Прошлой зимой мы всем клубом слушали курс психологии.
— Какой психологии? — спросила Озрик Дейн. Наступила тягостная пауза, и каждая дама в душе досадовала на то, что другие оказались так ненаходчивы. Только миссис Роуби продолжала невозмутимо потягивать шартрез. Наконец миссис Беллингер сделала попытку вернуться к светскому тону.
— Да, знаете ли, в прошлом году мы занимались психологией, а нынче погрузились…
Она замолчала, судорожно пытаясь вспомнить, о чем они, собираясь, говорили, но под замораживающим взглядом Озрик Дейн у нее словно отшибло память. Чем же они все-таки занимались? И, невольно пытаясь оттянуть время, миссис Беллингер медленно повторила:
— Нынче просто целиком погрузились…
Миссис Роуби опустила на стол ликерную рюмочку и, улыбаясь, вступила в разговор:
— В Шингу? — мягко подсказала она.
Нервный ток пробежал по остальным членам клуба. Они смущенно переглянулись и в едином порыве устремили на свою спасительницу недоуменно-благодарный взгляд. Лицо каждой отразило разные фазы одного и того же чувства. Миссис Плинт первая вернула своим чертам спокойное выражение: мгновенно перестроившись, она теперь сидела с таким видом, словно именно от нее миссис Беллингер получила нужное слово.
— Шингу, конечно же! — воскликнула председательница клуба со свойственной ей стремительностью, тогда как мисс Ван-Влюк и Лора Глайд все еще шарили в глубинах памяти, а миссис Леверет в страхе нащупывала в кармане «Полезные изречения», и тяжесть их увесистой массы вернула ей спокойствие.
Что касается Озрик Дейн, то с ней происходили перемены не менее разительные, чем с устроительницами встречи. Она тоже — правда, с явным раздражением — опустила свою чашечку с кофе на стол; она тоже — пусть мгновение! — сидела с таким видом, словно — как впоследствии выразилась миссис Роуби — судорожно шарила у себя в черепной коробке. Но, прежде чем ей удалось завуалировать эти признаки мгновенной слабости, миссис Роуби, обернувшись к ней с почтительной улыбкой, сказала:
— А мы так надеялись услышать сегодня, что вы об этом думаете.
Озрик Дейн приняла улыбку как само собой разумеющуюся дань уважения, но сопровождающая ее просьба, очевидно, привела ее в замешательство, и наблюдавшим за ней дамам нетрудно было заметить, что знаменитая писательница плохо владеет своим лицом. Казалось, на нем так давно застыло выражение непререкаемого превосходства, что мускулы перестали слушаться.
— Шингу… — произнесла Озрик Дейн, словно пытаясь в свою очередь оттянуть время.
Но миссис Роуби не отставала:
— Зная, как завлекателен этот предмет, вы поймете, почему так случилось, что сейчас мы все предали забвению. С тех пор как мы увлеклись Шингу, ничто, позволю себе сказать, ничто — кроме ваших книг — не кажется нам достойным внимания.
Вымученная улыбка не столько осветила, сколько омрачила застывшие черты Озрик Дейн.
— Рада слышать, что вы сделали для них исключение, — ответила она, проталкивая слова сквозь вытянутые о ниточку губы.
— О, конечно, — любезно откликнулась миссис Роуби. — Но поскольку вы, как видно, не склонны — и это так понятно! — говорить о своих произведениях, мы, право, не можем отпустить вас, не расспросив, что все-таки вы думаете о Шингу. Тем более, — добавила она с учтивой улыбкой, — что, говорят, последний ваш роман в ней буквально купается.
Ах, в ней! Вот оно что… Установление этого факта моментально оживило поникшие было головы остальных членов клуба. В своей жажде заполучить хотя бы маленький, хотя бы самый крохотный ключик к этой Шингу они готовы были пожертвовать удовольствием содействовать провалу миссис Дейн.
Под натиском противницы лицо последней покрылось нервными пятнами.
— Позвольте спросить, — замялась она, — какой из моих романов имеется в виду?
Миссис Роуби парировала без заминки:
— Вот его-то я и прошу вас назвать, потому что я только присутствовала, но не участвовала.
— Присутствовала — при чем? — сделала выпад миссис Дейн, и на мгновение членам Обеденного клуба показалось, что воительница, ниспосланная им Провидением, потеряла в турнире очко. Но это было не так.
— При обсуждении, — весело объявила она. — Итак, мы умираем от нетерпения услышать, каким образом вас занесло в Великую Шингу.
Наступила зловещая пауза, и, хотя молчание было чревато неисчислимыми опасностями, все дамы, как одна, придержали готовые сорваться с языка слова, — так складывают оружие воины, когда спор разрешается поединком вождей. И тут миссис Дейн высказала вслух то, что каждая из них в смятении таила про себя.
— А… так вы говорите — Великая Шингу? Миссис Роуби отважно улыбнулась:
— Пожалуй, это звучит напыщенно. Как правило, я опускаю эпитет, но не знаю, как отнесутся к этому другие члены клуба.
Другие члены клуба, судя по их виду, явно предпочитали, чтобы в данном случае вопрос решился без их участия, и, обведя присутствующих веселым взглядом, миссис Роуби продолжала:
— Думаю, что выражу общее мнение, если скажу — не это главное… Все это не важно, все, кроме самой Шингу.
У миссис Дейн, видимо, не было наготове ответа, и миссис Беллингер, собравшись с духом, вступила в разговор:
— Все, безусловно, именно так и относятся к Шингу. Ее поспешила поддержать миссис Плинт, промычавшая нечто невнятное, а Лора Глайд сказала с жаром:
— Мне известны случаи, когда Шингу послужила причиной к перемене целой жизни.
— Не могу даже перечислить все то, чем я ей обязана! — вмешалась миссис Леверет, которой и в самом деле сейчас казалось, что прошлой зимой она не то что-то слышала, не то читала об этой Шингу.
— Конечно, — сказала миссис Роуби, — трудность в том, что на нее идет уйма времени. Она очень длинная!
— Не могу себе представить, чтобы можно было жалеть о времени, затраченном на такой интересный предмет, — заявила мисс Ван-Влюк.
— И очень глубокая местами, — продолжала миссис Роуби. (Значит, это все-таки книга!) — И ведь ни одно из них нельзя проскочить.
— Я никогда ничего не проскакиваю, — наставительно изрекла миссис Плинт.
— Ну, в Шингу это просто опасно. Там даже в начале достаточно мест, которые никак не проскочишь — приходится через них продираться.
— Я вряд ли сказала бы «продираться», — саркастически бросила миссис Беллингер.
Миссис Роуби с интересом на нее посмотрела:
— А вы считаете, что чувствуете себя в ней как рыба в воде?
Миссис Беллингер заколебалась:
— Нет, разумеется, там есть трудные части, — пошла она на компромисс.
— Вот именно. И они вовсе не так уж прозрачны. Даже для тех, — добавила миссис Роуби, — кто знаком с оригиналом.
— Как вы, например, — вмешалась Озрик Дейн, бросив противнице вызывающий взгляд.
Миссис Роуби только пожала плечами.
— До известного предела трудности и в самом деле невелики. Правда, некоторые ответвления мало изучены, а до истоков почти невозможно добраться.
— А сами вы пробовали? — осведомилась миссис Плинт, которая по-прежнему не доверяла миссис Роуби по части усердия и тщательности.
Миссис Роуби помолчала.
— Я — нет, — сказала она потупившись. — Но один мой знакомый — блестящий молодой человек — прошел ее от начала до конца, и он сказал мне, что женщине вообще не следует…
У присутствующих мороз прошел по коже. Миссис Леверет закашлялась, чтобы горничная, как раз обносившая дам сигаретами, этого не услышала; на лице мисс Ван-Влюк появилось брезгливое выражение, а миссис Плинт приняла такой вид, каким встречают человека, с которым предпочитают не раскланиваться. Но самое сильное действие последнее замечание миссис Роуби оказало на именитую гостью Обеденного клуба. Непроницаемые черты Озрик Дейн, вдруг помягчав, приобрели выражение живого человеческого участия, и, придвинув свой стул к миссис Роуби, она с любопытством спросила:
— Так и сказал? А вы… вы считаете, он прав? Однако миссис Беллингер, в душе которой, вытесняя благодарность за оказанную помощь, уже зрело недовольство миссис Роуби, не по чину выдвинувшейся вперед, не могла допустить, чтобы та целиком завладела, да еще столь сомнительными средствами, вниманием их гостьи. Если у Озрик Дейн недостает чувства собственного достоинства, чтобы пресечь пустую болтовню миссис Роуби, Обеденный клуб сделает это в лице своего председателя. И миссис Беллингер опустила руку на плечо миссис Роуби.
