Томас Гарди - Тэсс из рода дЭрбервиллей. Джуд Незаметный
Полутора часами позже по этой же дороге проходила со своими подружками Арабелла. Она равнодушно миновала и то место, где он ее поцеловал, и памятную иву, не переставая откровенничать на эту тему с подругами.
— А что он сказал тебе потом?
— А потом он сказал… — И она почти слово в слово пересказала некоторые из самых нежных его речей.
Случись Джуду быть в это время за изгородью, он очень удивился бы, узнав, сколь немногие из его слов и поступков прошедшего вечера остались в тайне.
— Что и говорить, ты сумела вскружить ему голову! — рассудительно заметила Энни. — Хорошо таким, как ты!
— Голову-то я ему вскружила, это верно! — не сразу отозвалась Арабелла каким-то до странности тихим, хищным голосом, в котором звучали чувственные нотки. — Но одного этого мне мало, пусть возьмет меня, пусть женится! Хочу его, и все тут. Жить не могу без него. Он как раз из таких мужчин, каких я обожаю. Я с ума сойду, если не отдамся ему! Я почувствовала это, как только его увидела!
— Ну, он парень не от мира сего, прямой и честный, ты легко заполучишь его в мужья, только лови по всем правилам.
Арабелла призадумалась.
— Какие такие правила? — спросила она.
— Ну уж тебе-то не знать! — сказала Сара, третья девушка.
— Честное слово, не знаю! Знаю только, дальше обычного ухаживанья и любезничанья он не пойдет!
Сара поглядела на Энни.
— Она не знает!
— Ясное дело, не знает! — сказала Энни.
— А еще в городе жила, нечего сказать! Ну ладно, и мы можем кое-чему тебя научить, не только ты нас.
— Хорошо. Так какой же, по-вашему, верный способ завладеть мужчиной? Считайте меня дурочкой, только скажите.
— Чтобы сделать его своим мужем?
— Конечно.
— Но это годится только для такого порядочного и серьезного деревенского парня, как он! Боже сохрани, чтоб я стала говорить о солдате, матросе, или торговом агенте из города, или вообще о тех, кто надувает бедных женщин! Ни одной подруге я не пожелаю такого лиха!
— Ах, ну понятное дело, такого, как он!
Подружки Арабеллы переглянулись и дурашливо закатили глаза, лица их расплылись в глупой ухмылке. Затем одна из них подошла к Арабелле и, хотя поблизости никого не было, зашептала ей что-то на ухо, между тем как другая с любопытством наблюдала, какое впечатление это произведет на Арабеллу.
— А-а! — протянула та. — Об этом, признаться, я не подумала!.. Ну, а вдруг он окажется не порядочный? Женщине лучше не идти на это!
— Волков бояться — в лес не ходить! Конечно, лучше сначала убедиться, что он порядочный. Ну да что там, с твоим ты ничем не рискуешь. Эх, подвернись мне такой случай! Многие девушки так поступают. Не то, думаешь, выходили бы вообще замуж?
Арабелла задумалась и продолжала идти молча.
«Попробую!» — прошептала она, но так, чтобы они ее не слышали.
VIIIВ одну из суббот Джуд, как обычно, шел из Элфредстона к своей бабке в Мэригрин: теперь его влекло туда нечто большее, чем желание повидаться с престарелой и ворчливой родственницей. Перед тем как подняться на холм, он взял вправо, с единственной целью лишний раз повидать по пути Арабеллу; они встречались теперь регулярно. Еще не доходя до фермы, он зорким взглядом заприметил макушку Арабеллы, мелькавшую над садовой оградой. А войдя в калитку, увидел, что три молодых, еще не откормленных свиньи вырвались из загона, перепрыгнув через изгородь, и Арабелла пытается загнать их обратно через ворота, которые заранее открыла. При появлении Джуда выражение ее лица изменилось, деловая сосредоточенность уступила место нежной влюбленности, и она устремила на него томный взгляд. Воспользовавшись заминкой, животные увернулись и дали тягу.
— Их только сегодня утром посадили в загон! — крикнула она, порываясь продолжать погоню, несмотря на присутствие кавалера. — Только вчера их пригнали с фермы Спэдлхолт, отец отвалил за них немалые денежки. Они хотят вернуться домой, глупые чушки! Закрой-ка скорей садовую калитку, миленький, и помоги мне загнать их! Никого из мужчин нету дома, одна мать, и они удерут, если мы не помешаем.
Он взялся ей помочь и начал гоняться за свиньями прямо по грядам картофеля и капусты. Он то и дело сталкивался с Арабеллой и улучил момент, чтобы поцеловать ее. Первую свинью водворили на место сразу; со второй пришлось повозиться; третья же, длинноногая тварь, оказалась более упорной и увертливой. Она пролезла через дыру в садовой ограде и очутилась на дороге.
— Она удерет, если не догнать ее! — испугалась Арабелла. — Бежим вместе!
Она выбежала из сада следом за свиньей, Джуд — за нею, стараясь не упускать из виду беглянку. При случае они кричали какому-нибудь мальчишке, чтобы он остановил свинью, но та всякий раз увертывалась и неслась дальше.
— Дай мне руку, дорогая, — сказал Джуд. — Ты совсем запыхалась.
Она с готовностью протянула ему горячую руку, и дальше они побежали вместе.
— А все оттого, что их сюда пригнали, — заметила она. — Пригонишь — они всегда запоминают дорогу домой. Надо было везти их в повозке.
В это время свинья добежала до открытых ворот в околице и проскочила в них со всем проворством, на какое были способны ее ножки. Когда преследователи выбежали за ворота и поднялись на нагорье, стало ясно, что, если они хотят догнать свинью, им придется пробежать весь путь до фермы. Отсюда, с высоты, свинья казалась крошечным пятнышком, она безошибочно неслась к своему родному дому.
— Ничего не поделаешь! — воскликнула Арабелла. — Она будет там намного раньше нас. Но теперь это не важно, раз мы знаем, что она не пропала и ее не украли по дороге. Там увидят, что это наша свинья, и отошлют назад. Ах, боже мой, как мне жарко!
И, не выпуская руки Джуда, она свернула в сторону и бросилась на траву под чахлым боярышником, так что Джуд стремительно упал на колени.
— Ой, господи, чуть не свалила тебя! Ну и устала я!
Она лежала на спине, вытянувшись во весь рост, на травянистом склоне холма и смотрела в голубую высь, все еще не выпуская из своей горячей руки руку Джуда. Он прилег подле нее, опершись на локоть.
— Столько бежали — и все зря, — продолжала она; грудь ее часто вздымалась и опускалась, щеки горели, пухлые красные губы полураскрылись, на коже проступила испарина. — Ну, что же ты молчишь, миленький?
— Я тоже запыхался. Бежали-то все время в гору.
Они были совсем одни — такое полное одиночество ощущаешь, только когда вокруг широкое открытое пространство. Никто не мог бы подойти к ним незамеченным ближе чем на милю. Они находились на одном из самых высоких холмов в графстве, и оттуда, где они лежали, можно было разглядеть вдалеке окрестности Кристминстера. Но сейчас Джуд об этом не думал.
— Ой, какая хорошенькая козявка вон там на дереве! — сказала Арабелла. — Похоже, гусеница, зеленая с желтым, никогда не видела такой красивой!
— Где? — спросил Джуд, приподнимаясь.
— Так тебе не увидеть, придвинься ко мне, — сказала она.
Он перегнулся через нее, и их головы сблизились.
— Все равно не вижу, — сказал он.
— Да вон на суку, где он выходит из ствола. Там еще листочек дрожит, ну? — И она ласково притянула его к себе.
— Не вижу, — повторил он, упираясь затылком в ее щеку. — Может, встать, тогда увижу.
Он поднялся и стал так, чтобы проследить за ее взглядом.
— Какой ты глупый! — бросила она сердито и отвернулась.
— Да я и не хочу ее видеть, милая, на что она мне? — молвил он, глядя на нее сверху. — Встань, Эбби.
— Зачем?
— Я хочу тебя поцеловать. Я все время только об этом и думал!
Она склонила набок голову, с минуту искоса с вызовом разглядывая его, потом презрительно скривила губы, вскочила и, сказав отрывисто: «Ну, мне пора идти!» — быстро пошла домой.
Джуд бросился вслед и догнал ее.
— Один только раз! — попросил он.
— Не желаю! — отрезала она.
Он удивился:
— Что случилось?
Она недовольно поджала губы, и Джуд плелся за ней как ягненок, пока она не замедлила шаг и не пошла с ним рядом, спокойно заговорив о посторонних вещах, но каждый раз, когда он пытался взять ее за руку или обнять, она останавливала его. Так они спустились к ограде отцовской фермы, и Арабелла пошла домой, кивнув ему на прощанье с надменным и оскорбленным видом.
«Наверное, я все-таки вел себя с ней слишком вольно», — подумал он со вздохом и отправился в Мэригрин.
В воскресенье утром в доме Арабеллы, как всегда, полным ходом шла стряпня — особые приготовления к воскресному обеду. Ее отец брился перед маленьким зеркальцем, подвешенным к оконной раме, а сама Арабелла и ее мать тут же чистили бобы. Соседка, возвращаясь с утренней службы из ближайшей церкви, заметив брившегося у окна Донна, кивнула ему и зашла в дом.
