Синклер Льюис - Том 8. Кингсблад, потомок королей. Рассказы
— У вас есть автомобиль, чтобы отвезти нас в Уэкамин?
— Он вместит только пятерых.
Священник сказал своему соседу:
— Можем мы воспользоваться вашим автомобилем? — и вдруг рявкнул: — В две шеренги становись! Сми-ирно! Кру-угом! Шаго-ом марш!
Еще не договорив, он встал на свое место, и ветераны строем направились через расступившуюся толпу к воротам кладбища. Их лица посерели от утомления, пыли и старости, но они смотрели прямо перед собой и шли размеренным шагом, словно только что получили приказ занять опасную позицию и слишком устали, чтобы бояться.
Строй замыкали флейтист и барабанщик. Флейтистом был весьма толстый банкир, но он дул в свой инструмент с усердием мальчишки. Барабанщик, высохший старичок, выбивал пергаментными руками «Когда Джонни вернется домой», но его желтоватые, устремленные в одну точку глаза были полны боли, а подбородок дрожал.
— Стой! — скомандовал священник. — Ребята, я считаю, что в этом походе командовать должен полковник Гейл. Полковник, прошу вас принять команду над постом.
— Н-но ведь это против устава?
— Дорогой мятежник, все, что сейчас происходит, против устава!
— Правда, — согласился мистер Гейл. — Сми-ирно!
Старик барабанщик, выпучив глаза, вдруг обмяк и осел, упершись дрожащими пальцами в землю. От толпы отделились два человека и подхватили его.
— Идите дальше, — простонал он, и барабанные палочки, глухо стуча, покатились по дорожке.
Остальные старики ждали, обмениваясь тревожными взглядами. На каждом лице было написано: «Опасная затея. День слишком жаркий. Того и гляди мы тоже…»
Священник накинул ремень барабана на шею и подхватил палочки.
— Играйте же, Ланс, черт вас возьми! — буркнул он величественному банкиру-флейтисту, и они вдвоем соорудили нечто вроде марша «Наступая через Джорджию».[14]
Отряд подравнялся и пошел вперед, не дожидаясь команды мистера Гейла, который, шествуя во главе процессии, дивился про себя: «Вот уж не думал, что мне придется маршировать под этот мотив!»
Два автомобиля помчались из Джоралмона в Уэкамин. Из-под колес брызгал песок, машины швыряло на ухабах, и старики испуганно цеплялись за сиденья и борта. Они остановились перед домом миссис Тиффени.
Она сидела на крыльце в пришпиленной к седым волосам синей шляпке с коричневой вуалью и держала на коленях корзину цветов, а рядом стояла коробка из-под туфель со съестными припасами. Увидев автомобили, она бросилась навстречу, бессвязно бормоча слова приветствия. Старики ответили ей с изысканной галантностью. Один из них, который когда-то был знаком с капитаном Тиффени, попробовал произнести речь. Но говорить ему было не о чем. И вдруг все происходящее утратило смысл. Мистер Гейл привез их сюда, но дальше-то что?
Их затопили волны царившей вокруг тишины. Это была не процессия. Просто девять стариков и старуха разговаривали на пыльной улице. Не было музыки, не было толпы, не было зрителей — ничего, что могло бы превратить обычных, будничных людей в единое марширующее упоение. Они были стариками — усталыми, немного голодными, и никто не видел в них героев. Мимо проехал маленький автомобиль — пассажиры даже не взглянули на них.
Процессия, переставшая быть процессией, почувствовала неловкость, попыталась поддержать бодрый разговор и скисла.
Равнодушная невозмутимость городка поглотила их. После маленького автомобиля ничто не нарушало пустынности улицы. Лениво кивали клены. Где-то вдали прокукарекал петух. С соседнего пустыря на них тупо смотрела жующая жвачку корова. Тихий треск кузнечиков в траве сонной одурью пронизывал тишину. Уходящая в пшеничные поля улочка становилась все жарче, и их старые глаза видели ее как сквозь дымку. Они стояли возле автомобилей, трогая ручку, поглаживая верхний край дверцы, и думали, что нужно отказаться от этой детской затеи и признать себя дряхлыми развалинами. Около их ног беззаботно прыгал воробей.
— Ну? — спросил священник:
— Ну-у… — сказал мистер Гейл.
И тут из своего дома вышел Джимми Мартин.
Он увидел их. Он остановился как вкопанный. Он в восторге трижды подскочил и кинулся к ним со всех ног.
— Будет процессия? — взвизгнув от радости, спросил он мистера Гейла.
— Боюсь, что нет, Джимми. Пожалуй, ничего не выйдет. Молодежи это неинтересно. Пожалуй, мы не пойдем на кладбище.
— Нет, нет, нет! — завопил Джимми. — Скауты хотят пойти!
Он стремглав бросился к себе в дом, а рассыпавшаяся процессия смотрела ему вслед с тихим стариковским удивлением. Он выскочил из двери в скаутской форме с красным шарфом. В руке он держал жестяной горн.
С сияющими глазами он остановился у калитки и протрубил единственный известный ему сигнал — побудку. Сначала хриплые, неуверенные звуки робко пробирались среди деревьев, потом налились силой, загремели отчаянной мольбой, затрепетали мальчишеским преклонением перед героями.
Из калитки соседнего дома выбежал еще один мальчишка, огляделся и кинулся к ним, пыхтя и спотыкаясь. Он был без шапки, плисовые штанишки не были застегнуты под коленкой, но его лицо дышало той не знающей возраста преданностью идее, которая позволила ушедшим на войну юнцам 1864–1865 годов творить чудеса. Он отсалютовал Джимми. Джимми что-то сказал ему, и плечом к плечу, с глубоким достоинством, в котором не было ничего смешного, они, печатая шаг, прошли мимо стариков и стали по стойке «смирно», устремив глаза туда, где в жаркой дымке лежало кладбище с забытыми могилами.
С клена дальше по улице соскользнул еще один мальчишка, другой вынырнул из плодового сада, еще десяток материализовался из сонной дали. Они метались, как муравьи в потревоженном муравейнике, перекликались, сломя голову летели домой и выбегали, одетые в скаутскую форму. А потом мчались по улице и становились в строй.
Они стояли, расправив детские плечи, глядя вперед, ожидая приказа. И мистер Гейл почувствовал, что в один прекрасный день Уэкамин вновь обретет душу.
Джимми Мартин, чеканя шаг, подошел к мистеру Гейлу. Жиденьким, дрожащим, но полным восторженного напряжения голосом он отрапортовал:
— Бой-скауты построены, сэр!
— Сми-ирно! — крикнул мистер Гейл.
Сгорбленные спины стариков разогнулись, разочарование и простудная краснота исчезли из их глаз. Они построились позади мальчиков. Даже уэкаминский конюх не выдержал. Он выскочил из своего автомобиля, усадил в него миссис Тиффени и, развернув машину, стал позади процессии. Ниоткуда, отовсюду вдруг собралась толпа и, вытянувшись вдоль тротуара, еще негромко выкрикивала приветствия. Две женщины поспешили добавить цветов в корзинку миссис Тиффени. Отупевший городок пробуждался, обретая энергию, веру и надежду.
Мистер Гейл сказал священнику:
— Может быть, этот сводный оркестр барабанщиков и флейтистов янки разок сыграет «Дикси»?
И сразу же священник-барабанщик и банкир-флейтист громко заиграли «Далеко на Юге, в хлопковой стране». Знаменосец поднял флаг.
Мистер Гейл рявкнул:
— Шаго-о-ом…
Его перебил вопль миссис Тиффени:
— Погодите! Силы небесные! В День памяти павших — и ни одной сабли! Вы, мужчины, никогда ни о чем не подумаете…
Она побежала в свой дом и тут же вернулась, словно дарохранительницу, неся на вытянутых руках саблю капитана Тиффени.
— Мистер Гейл, может быть, вы согласитесь взять оружие северянина? — спросила она.
— Нет, сударыня!
Она ахнула.
Мистер Гейл пристегнул саблю и воскликнул:
— Это уже не сабля северянина, сударыня, и не сабля южанина. Это сабля американца! Шаго-о-ом марш!
1919Примечания
1
King's blood (англ.) — королевская кровь
2
Здесь: служащий компании по торговле пушниной, водивший караваны на отдаленные фактории и посты (фр.)
3
траппер, охотник (фр.)
4
«В пути» (фр.)
5
В пути я повстречал трех всадников // на добрых конях… (фр.)
6
с совершенным почтением (фр.)
7
Положение обязывает (фр.)
8
гарантия личной неприкосновенности (лат.)
9
и так до скончания века (лат.)
10
Стюарт, Джеймс Юэдл Браун, по прозвищу Джеб (1833–1864) — один из видных генералов армии южан.
11
Великая армия республики (В. А. Р.) — организация ветеранов армии северян, основанная в 1866 году с целью увековечения памяти павших и помощи их семьям, а также неимущим членам организации. Ее отделения называются «постами».
