Арчибалд Кронин - Замок Броуди
— Ну, Броуди, — сказал наконец сэр Джон, все еще не поднимая глаз. — В чем дело?
Сухость его тона трудно было не заметить, тем не менее Броуди торопливо начал:
— Сэр Джон! Я пришел спросить у вас совета. Вы — единственный человек в Ливенфорде, с которым я готов говорить откровенно. Вам моя жизнь известна, и вы понимаете меня, сэр Джон. Я это чувствовал всегда, и теперь я пришел просить вашей помощи.
Лэтта пытливо посмотрел на него.
— Вы говорите загадками, Броуди, — возразил он холодно, — а такие речи вам не к лицу. Вы ведь скорее склонны к прямым действиям, чем к уклончивым речам… Да, и действуете вы не всегда подобающим образом, — добавил он с расстановкой.
— Что вы хотите этим сказать, сэр Джон? — пробормотал Броуди, запинаясь. — Кто наклеветал вам на меня за моей спиной?
Сэр Джон взял в руки линейку из слоновой кости и, легонько постукивая ею по столу, ответил не спеша:
— Я потерял к вам расположение, Броуди. До нас не могли не дойти те разговоры и слухи, что ходят в городе относительно вас. Вы делаете глупости или, пожалуй, еще кое-что похуже.
— Вы имеете в виду эту… дурацкую выходку со шляпами?
Лэтта покачал головой.
— Это, конечно, сумасбродство, но его можно извинить, зная ваш характер. Я говорил о других, известных вам вещах. Вы лишились жены и, кажется, предприятия тоже? Вы пережили тяжелые неприятности, так что я не хочу слишком строго упрекать вас. Но мне рассказывали о вас скверные вещи. Вы знаете, что я никогда не бью лежачего, — продолжал он спокойно. — Но я с интересом слежу за жизнью обывателей нашего города, и мне неприятно слышать дурное даже о самом последнем из рабочих на моей верфи.
Броуди повесил голову, как высеченный школьник, спрашивая себя, что имеет в виду сэр Джон: поведение ли Мэтью на службе или его собственные частые посещения «Герба Уинтонов?»
— Вы, вероятно, заметили, — продолжал Лэтта все тем же ровным голосом, — что с начала прошлого года я не поддерживал больше вашего предприятия своими заказами. Это потому, что я узнал об одном вашем поступке, который считаю и несправедливым, и жестоким. Вы вели себя по отношению к вашей несчастной дочери, как негодяй и дикарь, Броуди, и хотя найдутся люди, которые будут вас оправдывать, твердя об оскорбленной нравственности, мы не считаем возможным иметь с вами дело, пока на вас лежит это позорное пятно.
Руки Броуди конвульсивно сжались, морщина на лбу углубилась. Он с горечью подумал, что Лэтта — единственный во всем Ливенфорде человек, посмевший так говорить с ним, да, единственный, кто произнес такие слова безнаказанно.
— Ничего не могу поделать, — сказал он угрюмо, сдерживаясь, потому что сознавал свою зависимость от этого человека. — Все это — дело прошлого, с этим давно покончено.
— Вы можете ее простить, — сурово возразил Лэтта. — Можете дать мне слово, что она найдет убежище в вашем доме, если ей когда-нибудь это понадобится.
Броуди хранил сердитое молчание, и мысли его были заняты не Мэри, а Несси. Он должен сделать что-нибудь для девочки! В конце концов, что ему стоит дать обещание? И, не поднимая головы, упорно разглядывая ковер, он пробормотал:
— Хорошо, сэр Джон, пусть будет по-вашему.
Лэтта остановил долгий взгляд на громадной, унылой фигуре. Когда-то он в той ограниченной сфере, где они встречались, глазом знатока оценил своеобразие этой натуры. Он любовался Джемсом Броуди как великолепным образцом мужественной силы, посмеивался над его самомнением и снисходительно терпел его возбуждавшие любопытство, напыщенные, туманные намеки. Броуди интересовал его, как интересует образованного человека все оригинальное и необычное, но сейчас он стал ему противен и жалок. И, глядя на него, Лэтта подумал, что столь раздутое, претенциозное чувство собственного достоинства должно иметь какую-то глубокую причину. Но он сразу же отогнал эту мысль, — в конце концов, Броуди ведь сдал позиции.
— Ну, так чем же я могу вам быть полезен, Броуди? — спросил он серьезно. — Расскажите, как обстоят ваши дела?
Броуди поднял, наконец, голову, почувствовав, что разговор незаметным образом принял именно такой оборот, какой был ему нужен.
— Я закрыл свое предприятие, сэр Джон, — начал он. — Вы знаете не хуже меня, как со мной поступили эти… — он проглотил просившееся на язык слово и докончил сдержаннее: — эти господа, которые прокрались к нам в город и обосновались у самой моей лавки, как ночные воры. Они пустили в ход всяческие интриги, переманили к себе моего помощника, они сбили цены, чтобы подорвать мою торговлю, продавали разную заваль и хлам вместо хорошего товара, они… они всю кровь у меня высосали!
Собственные слова расшевелили в нем воспоминания, и в глазах его засветилась жалость к себе, грудь тяжело вздымалась. Он убедительно вытянул вперед руку. Но на Лэтта все это как-то не производило впечатления, и, жестом прервав Броуди, он сказал:
— А что вы сделали для того, чтобы помешать их маневрам? Ввели какие-нибудь новшества у себя в предприятии или… или постарались усерднее угождать покупателям?
Броуди смотрел на него с тупым упрямством.
— Я вел дело так, как считал нужным, — сказал он настойчиво, — так, как вел его всю жизнь.
— Ах, вот что! — протянул Лэтта.
— Я боролся с ними! Я боролся с ними честно, как джентльмен. Я бы растерзал их на клочки вот этими двумя руками, если бы они имели мужество вступить в открытый бой. Но они подкапывались под меня, а разве я мог унизиться до тех приемов, которые пускали в ход эти мерзавцы?
— Так что у вас теперь дела запутаны? — спросил сэр Джон. — Много долгов?
— Ни одного, — гордо возразил Броуди. — Я разорен, но не должен никому ни единого фартинга. Я заложил дом, и если у меня нет ничего, зато нет и долгов. Я могу начать сначала, как честный человек, если вы захотите меня поддержать. Моей дочурке Несси надо помочь пробить себе дорогу. Она самая способная из всех детей в Ливенфорде. Она, безусловно, получит стипендию, учрежденную вашим отцом, если только у нее будет возможность учиться.
— Почему бы вам не продать этот ваш нелепый дом? — посоветовал Лэтта, смягченный словами Броуди. — Кстати, он теперь слишком велик для вашей семьи. Тогда вы сможете уплатить долг по закладной, а на остальные деньги прожить некоторое время в другом доме поменьше.
Броуди медленно покачал головой.
— Это мой дом, — сказал он веско. — Я его построил, и в нем я буду жить. Я скорее свалю его себе на голову, чем откажусь от него. — И, помолчав, он прибавил угрюмо: — Если вы ничего другого мне посоветовать не можете, так, пожалуй, не стоит мне больше отнимать у вас время…
— Сидите, сидите, — прикрикнул на него Лэтта. — Вы сразу вспыхиваете, как сухой трут! — Он рассеянно играл линейкой, усиленно что-то обдумывая, а Броуди с недоумением следил за быстрой сменой выражений на его лице.
Наконец сэр Джон заговорил.
— Странный вы человек, Броуди, — сказал он. — Ваша душа для меня — загадка. Минуту тому назад я хотел отказать вам в поддержке, но чувствую, что не могу этого сделать. Я вам вот что предложу: торговля теперь для вас дело неподходящее, Броуди. Вы слишком неповоротливы, и медлительны, и громоздки для этого. Если бы вам даже и удалось взяться за нее снова, ничего бы у вас не вышло. Вам, с вашими сильными мускулами, следовало бы работать физически, но вы, конечно, сочтете это ниже своего достоинства. Ну что же, вы умеете писать, вести книги, делать подсчеты. Можно будет предоставить вам здесь, у нас, какую-нибудь должность. Вот то единственное, что я вам могу предложить, — ваше дело принять или отказаться.
У Броуди засверкали глаза. Он внушал себе все время, что сэр Джон ему поможет, что крепкие узы их дружбы побудят того оказать ему помощь — и оказать ее по-царски. И он уже вообразил, что сейчас ему предложат крупный и ответственный пост.
— Слушаю, сэр Джон, — сказал он стремительно. — Что вы хотите предложить? Если я могу быть полезен в вашем деле, то я к вашим услугам.
— Мы могли бы предоставить вам место счетовода у нас в конторе, — невозмутимо продолжал сэр Джон. — Как раз сейчас в лесном отделе имеется вакансия. Вас придется, конечно, подучить, но, несмотря на это, я из уважения к вам немного увеличу жалованье. Вы будете получать два фунта десять шиллингов в неделю.
У Броуди отвисла нижняя губа, и все лицо от удивления собралось в глубокие складки. Он едва верил ушам, удивление и разочарование омрачили его взгляд. Он только что уже представлял себе, как сидит в роскошной комнате — вот вроде этого кабинета бэра Джона — и руководит армией суетящихся вокруг него подчиненных. Эти радужные видения медленно рассеивались перед его глазами.
— Я дам вам время обдумать мое предложение, — спокойно заметил Лэтта, вставая и направляясь в соседнюю комнату. — А пока вы меня извините…
