Гарольд Роббинс - Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы)
— Сколько у него акций?
— Около шестисот тысяч.
Вот это и будет стоимость сделки.
— Но это же пять миллионов долларов! Чистый доход «Бритиш Норман» составляет только около трехсот тысяч в год. Ему понадобится почти двадцать лет, чтобы вернуть свои деньги.
— Это с твоей точки зрения. А закрытие двухсот кинотеатров означает ежегодную потерю миллиона фунтов стерлингов.
Шеффилд посмотрел на меня, потом поднялся.
— Можно я позвоню от тебя в Лондон? — спросил он. — Несмотря на разницу во времени, я еще, пожалуй, застану мистера Энгла в офисе.
— Пожалуйста, — согласился я. Когда он подошел к телефону, я посмотрел на часы. Было девять, и я понял, что он заставит Энгла, потому что никто, даже Джордж Энгл, не покидает кабинет раньше двух. Тем более в старой доброй Англии, где офисы открыты до шести и где клерки работают на высоких стульях за старомодными столами. Возможно, что Энгл как раз сидит у телефона в ожидании звонка Шеффилда.
К полудню все было закончено. Мистер Энгл с адвокатами должны были на следующей неделе прибыть в Нью-Йорк для подписания соглашения. Но здесь был один неприятный момент — я должен был оставаться в Нью-Йорке. Я потянулся к телефону.
— Кому ты собираешься звонить? — спросил Макаллистер.
— Дэвиду Вулфу. Он ответственное лицо и должен присутствовать при подписании бумаг.
— Оставь телефон в покое, — сказал Макаллистер. — Дэвид в Нью-Йорке, я прихватил его с собой.
Я подошел к окну и посмотрел вниз. Полуденный Нью-Йорк. Я буквально ощутил напряженное движение на Парк Авеню и почувствовал усталость.
Я повернулся к Макаллистеру.
— Пусть придет сюда. Через два месяца начинаются съемки, я хочу знать, что для этого сделано.
— Дэвид прихватил с собой Боннера, чтобы обсудить с тобой производственные детали.
Я посмотрел на Макаллистера. Они все продумали. Я опустился в кресло и в этот момент раздался дверной звонок. Робер открыл дверь и впустил Форрестера и Морриса.
— Я думал, что ты сегодня утром улетел в Калифорнию, — холодно сказал я Моррису. — Когда, черт возьми, мы наконец запустим новую производственную линию?
— Не знаю, сможем ли мы, Джонас, — быстро возразил он.
— Что, черт побери, ты имеешь в виду? — заорал я. — Ты же сказал, что мы сможем. Ты ведь присутствовал при подписании контракта.
— Успокойся, Джонас, — тихо сказал Форрестер. — У нас возникли проблемы.
— Что еще за проблемы?
— Только что мы получили заказ от армии на пять КЭ-200. Они хотят, чтобы первая поставка была в июне, и мы попали в трудную ситуацию. Мы не сможем выпускать В-17 на этой же производственной линии. Тебе надо решить, какой заказ выполнять в первую очередь.
Я посмотрел на Форрестера.
— Вот и решай, ты же президент компании.
— Но владельцем этой чертовой компании являешься ты, — крикнул он. — Какой контракт ты предпочитаешь?
— Оба. Мы не занимаемся разбазариванием денег.
— Тогда надо прямо сейчас запускать канадский завод, чтобы у нас изготавливать детали, а собирать В-17 в Канаде.
— Так запускайте, — сказал я.
— Хорошо, но для этого нужен Эймос Уинтроп.
— Я же говорил тебе — нет!
— Не будет Уинтропа, не будет и канадского завода. Я не собираюсь посылать людей на смерть в самолетах собранных дилетантами, только потому, что у тебя ослиное упрямство и ты не слушаешь разумных доводов.
— Потише, герой-пилот, — ухмыльнулся я. — Какая тебе разница, кто собирает самолеты? Ты ведь на них не летаешь.
Форрестер прошел через комнату и остановился перед моим креслом, сжав кулаки.
— Пока ты шлялся по Лондону, силясь перетрахать всех шлюх, я побывал на аэродромах и видел, как эти бедняги вкалывают, чтобы немецкие бомбы не свалились на твою задницу. Именно тогда я решил для себя, что если нам посчастливится заключить этот контракт, то я лично прослежу, чтобы наши самолеты были такими, на которых я и сам бы не побоялся летать.
— Слышал, слышал, — саркастически заметил я.
— Когда же ты сообразил, что тебя устроит, если твое имя будет красоваться на самолетах второго сорта? Когда получил достаточно много денег?
Я посмотрел на него. Он был прав. Однажды отец, правда несколько по-другому, выразил ту же мысль. Мы шли по фабрике, и к отцу подошел управляющий Джейк Платт и пожаловался на плохое качество партии пороха. Он предложил смешать ее с другими партиями, дабы недостаток качества был скрыт. Отец в ярости повернулся к нему.
— А кто скроет недостаток качества моей репутации? — закричал он. — Мое имя написано на каждой коробке с порохом. Сожги его!
— Хорошо, Роджер, — медленно проговорил я, — ты получить Уинтропа.
Он посмотрел мне прямо в глаза, потом заговорил спокойным голосом:
— Ты должен разыскать его. Я посылаю Морриса в Канаду запускать завод, а сам лечу на побережье начинать производство.
— А где он?
— Не знаю, — ответил Форрестер. — Я слышал, что последний раз Уинтропа видели в Нью-Йорке, но когда я попытался разыскать его сегодня утром, выяснилось, что никто не знает, где он. Похоже, он исчез.
4
Когда мы проезжали Куинсборо Бридж, лимузин тряхнуло и меня отбросило в угол. Я уже пожалел о своем решении ехать сюда. В районе Куинз было что-то такое, что угнетало. Робер умело вел машину в потоке транспорта, а я смотрел в окно. Внезапно я почувствовал раздражение к Монике за то, что она живет здесь.
Автомобиль свернул на стоянку, и я узнал дома. Они совсем не изменились, разве что поблекли и потемнели газоны, которые были зелеными, когда я приезжал сюда летом.
— Подожди меня, — сказал я Роберу, поднялся на три ступеньки и нажал звонок.
Дверь открылась, в дверях стояла маленькая девочка и смотрела на меня. Ее темные глаза были серьезными.
— Джо-Энн? — неуверенно спросил я.
Она молча кивнула. Я посмотрел на нее. Да, дети напоминают вам, что годы проходят. Они растут и тем самым отсчитывают ваши годы более точно, чем часы. Когда я видел ее последний раз, она была еще крошка.
— Я Джонас Корд, — сказал я. — Твоя мама дома?
— Входите, — произнесла девочка звонким голоском. Я прошел за ней в гостиную. — Садитесь, мама одевается, она сказала, что это недолго.
Я сел, а Джо-Энн, устроившись в кресле напротив, посмотрела на меня своими большими серьезными глазами, но ничего не сказала. Я почувствовал себя неловко под этим взглядом и закурил. Она посмотрела на мою руку, держащую потухшую спичку, которую я не знал, куда деть, и указала на столик справа от меня.
— Пепельница вон там.
— Спасибо.
Она продолжала молча разглядывать меня. Я затянулся, немного помолчал и спросил:
— Ты меня помнишь, Джо-Энн?
Она внезапно смутилась и чисто женским жестом поправила юбку на коленях.
— Да.
— Когда я видел тебя прошлый раз, ты была, примерно, такая, — сказал я, подняв ладонь от пола на уровень своего колена.
— Я знаю, — прошептала она, отведя взгляд. — Вы стояли на ступеньках и ждали, когда мы придем домой.
Я протянул ей сверток, который держал подмышкой.
— Я принес тебе подарок. Это кукла.
Она взяла сверток, уселась прямо на пол и развернула его. В ее глазах заиграла улыбка. Она подняла куклу и посмотрела на меня.
— Какая хорошенькая!
— Я так и думал, что тебе понравится.
— Очень нравится, — глаза ее снова стали серьезными. — Спасибо.
В этот момент в комнату вошла Моника. Джо-Энн вскочила и подбежала к ней.
— Мама! Посмотри, что мне принес мистер Корд.
— Очень любезно с твоей стороны, Джонас, — сказала Моника.
Я поднялся. Мы стояли друг против друга. Моника демонстрировала поистине королевское самообладание. На ней было вечернее черное платье, темные волосы спускались до плеч.
Раздался дверной звонок. Это пришла няня, и Джо-Энн сразу принялась показывать ей куклу, забыв даже попрощаться с нами, когда мы уходили из дома.
Робер стоял возле автомобиля, ожидая нас.
— Робер! — воскликнула Моника, протягивая руку. — Рада видеть тебя.
— Я тоже рад видеть вас, мисс Моника, — ответил он, наклоняясь к ее руке.
Мы поехали назад в Манхэттен, и я разглядывал в окно унылый пейзаж Куинз.
— Почему ты живешь здесь? — спросил я.
Моника достала сигарету и подождала, пока я зажег спичку.
— Когда погода хорошая, Джо-Энн может играть на улице, и я не боюсь, что с ней что-то случится. А кроме того, проживание здесь недорогое, мне по карману.
— Насколько я слышал, дела у тебя идут хорошо. Если ты хочешь жить в пригороде, то почему бы не переехать в Вестчестер? Там очень хорошо.
— Это слишком дорого, таких денег я не зарабатываю. Я ведь не редактор, а только заведую канцелярией в журнале.
— Зато выглядишь как редактор.
Моника улыбнулась.
— Не знаю, расценивать ли твои слова как комплимент, но сотрудники журнала «Стиль» стараются выглядеть так, как их представляют себе читатели.
