Шолом-Алейхем - Сендер Бланк и его семейка
Первое дело, за которое взялся Осип, была торговля зерном. Случайно ему повезло, и он заработал изрядные деньги. Хвастаясь суммой вдвое большей, чем получил, Осип заслужил всеобщее уважение. Тут он еще больше размахнулся — хлеб был тогда в цене — и закупил крупную партию пшеницы сроком на год и на два. Неожиданно пшеница упала в цене. Но Осип не пал духом — он ссыпал зерно в амбары и держал его до тех пор, пока половина сгнила, остатки ему пришлось продать за полцены. Когда Сендер узнал об этой истории, он написал письмо, полное колкостей: так не торгуют, надо уметь выбрать момент, следует быть осмотрительным, не зарываться. Осип ответил, что никто не умеет так торговать, как он, и его удивляет, что такой человек, как тесть, не видавший в глаза и пуда пшеницы, учит его. Письмо это Сендер в сердцах изорвал, как вдруг пришла телеграмма от Ревекки, извещавшей о смерти бабушки, богатой вдовы, оставившей Осипу в наследство сто шестьдесят тысяч. Сендер сменил гнев на милость и настрочил детям письмо:
«Достопочтенному зятю моему, богатому, богобоязненному, мудрому, просвещенному Иосифу, господину Земелю, да святится имя его.
И почтенной дочери моей, богатой, благочестивой, мудрой, просвещенной, прославленной Ревекке, да здравствует она.
С большим волнением прочитал я вашу телеграмму и скорблю душой, что твоя прославленная бабушка, моя высокочтимая сватья, еще совсем молодой ушла из мира сего. Да покоится душа ее в кущах райских! Но разве может человек помочь своим плачем и тоской?! Должно быть, на то была воля божья, и тебе свою преданную бабушку не воскресить, дай ей бог царствие небесное. А вы молоды, и жизнь ваша впереди, зять мой дорогой и дорогая дочь. Не предавайтесь печали и забудьте; и дай бог, чтоб мы большего горя не знали, как и весь народ израильский; и чтоб более молодые не умирали — аминь! Я бы хотел, дети, чтобы деньги лежали в банке, пока вы, с божьей помощью, немного придете в себя и вам подвернется какое-нибудь хорошее дело. Я думаю, процентов с такого капитала должно вам хватить на жизнь. Тем более что, как вы знаете, я работаю и для вас, своих денег я в гроб с собой не положу, человек не живет вечно… Будьте здоровы и счастливы и да будет мне от вас больше радости, чем от моего сына, бедняги Хаима, который не хотел слушаться… Сердечный привет вашему милому ребенку.
От меня, вашего преданного отца
Сендера Бланка.
Супруга моя, Мириам-Хая, всем вам сердечно кланяется,
Сендер Бланк».
Этому письмецу Осип очень обрадовался, еще никогда тесть не писал ему так: «богатому, богобоязненному, мудрому, просвещенному». И он, в свою очередь, ответил тестю по-древнееврейски, очень цветисто и со множеством ошибок. Так состоялось примирение, и длилось оно до тех пор, пока наш милый Осип Земель не потерял все свои деньги. И покуда он не спустил последнего рубля, он не успокоился. Однако, спустив все, он и тут не пал духом, наоборот, почувствовал, что у него словно легче стало на душе. Уж под такой счастливой звездой родился наш славный герой — почти всю свою жизнь получал одно наследство за другим. И не успевал он растранжирить одно наследство, как сваливалось другое: от бабушки, от дяди, от тети! А мы с вами, любезный читатель, не сподобились иметь таких бабушек, дядюшек и тетушек, которые помянули бы нас добром… Нет! У нас с вами другие удачи: выдать замуж бедную племянницу, поддержать дальнего родственника, помочь бедняге-погорельцу из жениной родни или проводить в солдаты троюродного брата. Черт знает что!.. Не о чем говорить, дорогие читатели!..
. . .Нельзя сказать, что Ревекка жила с мужем в мире и полном согласии. Правда, будучи невестой, она почти влюбилась в своего красивого богатого жениха. Ей было только пятнадцать лет, и все же она поняла, что ее ожидает большое счастье. Об этом говорил весь город, так оно и было. Мойше Земель — большой богач, и подарки, которые он посылал невесте сына, были действительно великолепны, а письма жениха так красноречивы, полны такого огня, что молодая, здоровая, красивая Ревекка, знакомая со всеми наиболее известными романами, не могла не влюбиться в своего жениха, цветущего молодого человека двадцати лет. Не одну ночь пролежала влюбленная Ревекка вся в слезах: в своем воображении она видела Земеля доблестным героем, блестящим, мудрым мужем, и каждый день, каждый час, каждая минута тянулись для нее так долго, так долго! Правда, раза три она виделась со своим женихом, и он показался ей не совсем таким, каким рисовало воображение. Ревекка не находила в нем ни ума, ни красоты, ни образованности. Наоборот, она даже заметила какие-то низменные черты, некоторую мелочность и часто ловила его на лжи. Все же она полагала, что он только избалован окружавшей его роскошью. А когда Осип уезжал и снова присылал свои пламенные письма, она опять принималась фантазировать, и вместо реального Осипа появлялся красивый, добрый, дорогой жених, подлинный герой!
С большим трепетом считала Ревекка дни, оставшиеся до свадьбы, а тут еще шились дорогие и красивые платья — наш многоуважаемый Сендер Бланк раскошелился: нельзя же, не дай бог, ударить лицом в грязь перед таким сватом, как Мойше Земель. И еще месяц, еще неделя, еще два дня, еще день, еще ночь, еще час, еще минута — и вот жених уже здесь! Венчанье… Музыканты… Бал… Танцы… Подвенечное платье… Подруги… Свадебный ужин… Прощание… И конец свадьбе…
Первый месяц, медовый месяц, как его называют, это весна для молодых супругов. Весь мир сотворен для того, чтобы их радовать. И даже водовоз, оставивший дома больную жену и голодных детей, выглядит в их глазах радостным, и нищий, который стоит, опершись на палку, с непокрытой головой и протянутой рукой, — ах, как это прекрасно! Ах, пусть это длится вечно!..
Но ничто, ничто не вечно! Весна проходит, медовый месяц проходит, — все проходит! Через пять недель после свадьбы Ревекка заметила своему возлюбленному Осипу, что у него слишком уж скрипят ботинки, просто шум в ушах и голова болит… Осип ответил, что это не больше, чем глупый каприз, честное слово! Ревекка сказала: она не знает, кто из них глупей, а кто умней. Осип вспыхнул и с гневом возразил, что таких умниц, как она, он уже видел, колкостей он не любит, и все, что она знает, он давно забыл… Честное слово!.. Ревекка, в свою очередь, разозлилась и ответила, что не видит его ума и образованности, начитанна она больше него, а быть надутым гордецом в красивой глаженой рубахе и с пустой головой особого труда не составляет… Осип подскочил от обиды и стал попрекать ее невеждой-отцом, у него нет даже того, что валяется в мусоре у отца Осипа Земеля. Честное слово!.. Ревекку это особенно задело, и она объявила, что, если ему не пристало быть зятем бедного тестя, он может подобру-поздорову отправляться к споим богатым родителям хотя бы сегодня. Ревекка за ним не побежит… Осип с вызывающим видом, заложив руки в карманы, шагал по комнате: что ж, он и уедет к своим славным родителям, его очень мало трогает, что Ревекка за ним не побежит; таких благородных дам он уже видел, даже более красивых, умных и образованных… Честное слово! Этого Ревекка уже не могла перенести. Она расплакалась и закричала не своим голосом:
— Вон, вон, шарлатан! Убирайся с глаз моих! Видеть тебя не могу! Вон!!!
Не позже чем через полчаса наш Осип стоял уже на коленях перед своей драгоценной Ревеккой, просил прощения и признавал себя виноватым перед дорогой, дорогой женой. Он не годится ей в подметки, не стоит ее мизинчика, ее носового платочка, он готов пожертвовать собой ради ее красивых светлых глаз, готов жизнь отдать за одну ее улыбку, все, все, что он говорил, — вранье. Честное слово!..
Сцены эти повторялись все чаще и чаще, и, наконец, Осип был вынужден на три месяца уехать к отцу. И хотя он клялся когда-то, что и двух часов не может прожить без Ревекки, разлука не повредила ему, благодарение господу, он перенес ее и не умер. Наоборот, говорят, он даже поправился немного в родном городе, среди своих старых знакомых. А злобные люди, враги, поговаривали, что он якобы заглядывается на свою кузину, очень красивую девушку, которая только и ждет (о злые языки!), чтоб Осип развелся с Ревеккой. Эти сплетни дошли и до несчастной, покинутой Ревекки Бланк, она же Ревекка Земель, изрядно измученной терзаниями, — любви или ненависти, кто скажет? Бог знает, что вышло бы из всего этого, если б мадам Ревекка Земель не получила такую телеграмму:
«Передать Ревекке скончался папенька оставил 300000. Сердечно сокрушен. Приезжай. Осип Земель».
Когда пришла эта телеграмма, наш прославленный Сендер Бланк обедал. Тем не менее он тут же удалился с дочерью в кабинет, где они оставались около получаса. Когда они вышли, глаза у Ревекки были заплаканы. Ни за какие деньги не поехала бы она к мужу! Но кто не знает, как мягкосердечны женщины, как жалеют нас, мужчин, даже когда мы дурно обходимся с ними?.. Осип, бедный, осиротел, бедняжка совсем один в таком тяжелом горе, в таких тяжких испытаниях… От слез у Ревекки горели щечки. Приодевшись и проходя по залу, Ревекка невольно задержалась, разглядывая себя в зеркале. На ее хорошеньком личике появилась улыбка: «Еще ничего все-таки». Позднее, когда Ревекка сидела в вагоне и курьерский поезд мчал ее туда, к возлюбленному супругу, ее одинокому Осипу, с ней приключился случай, о котором мы не можем умолчать, хотя бы кратко должны мы рассказать о нем нашим читателям.
