Неизвестен Автор - ВОДЫ КЛАЙДА

Горной тропинкой,
По выступам скал
Смелый шотландец
На бой ускакал.
В пене, в поту,
Раздувая бока,
Конь возвратился
Без седока.

Горько рыдает
Старая мать,
Плачет невеста,
Упав на кровать.
«Сена тебе
На лугах не косить!
Сына тебе
На руках не носить!»

Перья на шлеме
И меч у бедра —
Что за герой
Выезжал со двора!
Залито кровью
Пустое седло.
Смелому парню
Не повезло.

Отправилась Мэри Ливингстон
Взглянуть на сенокос.
Но с гор нагрянул Гленлион
И Мэри с собой увез.

Сперва подпругу он подтянул,
Поставил коня на след,
Потом он Мэри завернул
В шотландский теплый плед.

Он гнал коня по уступам скал,
Забыв покой и лень,
И ей оглянуться не давал
Весь долгий летний день.

А к вечеру примчался он
В лощину между гор,
Где ждал его брат по имени Джон
И был назначен сбор.

Овечье стадо топтало луг,
Девчонки доили коров,
Но пленница не смотрела вокруг,
И взгляд ее был суров.

«Прекрасная Мэри, не будь горда.
Поверь, я буду рад
Отдать мои тучные стада
За ласковый твой взгляд».

«Ни ласковый взгляд, ни сладкая ложь
Не ждут тебя впереди,
И ты обратно меня отвезешь,
Назад в родной Данди».

«Ты хочешь в Данди, любовь моя?
Забудь про город родной.
Ты крепко полюбишь наши края
И станешь моей женой.

Смотри, вот сено для коня,
А для нас — молоко и сыр.
Мы скоро в замке у меня
Устроим свадебный пир».

«Я пленницей ехала на коне,
Мне горек шотландский сыр,
И вдвое горше будет мне
Постылый свадебный пир».

Тут Джон угрюмо проворчал:
«Клянусь на моем кресте,
Я эту леди назад бы умчал
При всей ее красоте.

Нельзя жениху счастливым быть
Невесте вопреки.
Не можешь сердца покорить,
Не требуй и руки».

«Ты молод, Джон, — доживи до седин.
Ты мало горя видал.
Я счастья ждал не час один,
Двенадцать месяцев ждал.

Я страстно любил, я верно любил,
Но сердца не тронул ее.
Теперь я силой Мэри добыл,
А что добыл — то мое».

У замка на склоне скалистой горы
Они сошли с коней,
И тут же три его сестры
Явились перед ней.

Они заглянули ей в лицо,
Не спрашивая ничего,
И каждая молвила словцо,
А Мэри — ни одного.

Сказала младшая сестра,
Девица по имени Джен:
«О леди, я буду к тебе добра.
Чем облегчить твой плен?»

«Отныне я буду вечно страдать,
А сердце — болеть в груди.
В Данди мой отец, в Данди моя мать,
И милый остался в Данди.

Но если по доброте твоей
Ты дашь мне перо и чернил,
Узнает мой милый, Вилли Хэй,
Где Гленлион меня скрыл».

Тут Джен чернила и перо
Пленнице принесла,
А Мэри, платя добром за добро,
Крепко ее обняла.

Наутро Джен пришла с юнцом,
Мальчуганом пятнадцати лет.
Он был проворным и смелым гонцом
И носил голубой берет.

«Мой мальчик, вверяюсь тебе одному.
Со мной стряслась беда.
Спеши к любимому моему,
И пусть он скачет сюда.

О, если поможешь моей судьбе,
Ты завтра будешь богат:
Я цепь золотую отдам тебе,
Когда прибежишь назад».

По горным лугам, где лежала роса,
Как птица летел гонец
И после полудня в два часа
Данди увидал наконец.

Раздался грохот в тишине,
Как будто гром копыт.
Сам Вилли Хэй появился в окне
И крикнул: «Кто стучит?»

«О господин, я полдня в пути.
Леди попала в беду.
И если ты хочешь ее спасти,
Я к ней тебя проведу».

В гневе Вилли бумагу читал,
Исписанную сплошь.
«О Гленлион, твой час настал,
Ты дерзость свою проклянешь.

Ты сам на себя навлекаешь беду,
Безмерна твоя вина,
И я под землей тебя найду,
Чтоб расплатиться сполна.

Седлайте белого коня,
Горячего, как огонь!
Сегодня на славу будет резня,
И нужен горячий конь!

Спешите, братья, в седла сесть.
Ударим мы, как гром.
Не будем мы ни спать, ни есть,
Но леди отобьем!»

Вилли белого гнал коня,
Гонец вороного гнал.
Они доскакали к исходу дня
До замка между скал.

Рыдала Мэри в башне своей
И не скрывала слез.
Тут западный ветер подул сильней
И голос Вилли донес.

«О Мэри моя, появись в окне,
Ступи ногой на карниз,
А там в объятия ко мне
Без страха прыгай вниз!»

Связала простыни она,
Хоть не на всю высоту,
И только скользнула из окна,
Ее Вилли поймал на лету.

На резвого коня, в седло
Ее посадил он вмиг.
«Прощай, Гленлион! Твое время ушло,
А цели ты не достиг!»

Закрыли Мэри со всех сторон
Рослые молодцы,
И тут услышал Гленлион:
На сбруях звенят бубенцы.

«Эй, Джек! Беги и встречу готовь,
Я слышу, поп у ворот.
Женой мне станет моя любовь
Прежде, чем дрозд запоет».

«Мой брат, ты рано ждешь попа,
О свадьбе помолчи.
Там дюжих англичан толпа
Стоит, обнажив мечи».

«Эй, Дональд, Дункан, Дугальд, Хью!
Откройте тяжелый засов!
Покажем шотландскую удаль свою
Своре английских псов!»

Шотландцы дрались, не считая ран,
Не жалея голов и плеч,
Но запер ворота строй англичан,
Мечом отражая меч.

Любовники мчались со склона на склон,
Скакали быстрей, быстрей.
Так юную Мэри Ливингстон
Выручил Вилли Хэй.

Прощай, Гленлион! Терзай свою грудь!
Катайся в грязи и пыли!
Ты ловко нас хотел обмануть,
Но мы тебя провели!

Я слышал, в роще у могил
Подруге ворон говорил:
«Давно уж нам поживы нет.
Где нынче мы найдем обед?»

«В долине рыцарь был убит,
И знают, что он там лежит,
Лишь сокол рыцаря, да пес,
Да леди, краше алых роз.

Но сокол дичь для леди бьет,
А пес по зарослям снует,
А леди впала в тяжкий грех.
Мы поживимся без помех.

Ты шею расклюешь как раз,
А мне довольно синих глаз.
Мы золотом его кудрей
Гнездо укроем потеплей».

О рыцаре горюет мать,
Где сын погиб, ей не узнать,
И кости белые его
Во власти ветра одного.

Король шотландский пировал.
Невесел был обед.
«У нас прибавился корабль,
А капитана нет!»

Но с королем заговорил
Старейший из вельмож:
«Сэр Патрик Спенз — лихой моряк,
Искусней не найдешь».

И вот король послал письмо
С печатью и шнурком.
Его сэр Патрик получил
На берегу морском.

«В Норвегию, в Норвегию
По бурному пути.
Принцессу из Норвегии
Ты должен привезти».

Письмо сэр Патрик развернул
С улыбкой на устах.
Письмо сэр Патрик дочитал
В печали и слезах.

«Будь проклят тот, кто королю
Напомнил обо мне.
Кто выйдет в плаванье зимой,
Тому лежать на дне.

Но пусть вьюга ревет,
Поплывем вперед
По бурному пути.
Принцессу из Норвегии
Должны мы привезти».

Ушел во вторник их корабль.
Весь день мела пурга.
Они в Норвегию пришли
Под вечер четверга.

Неделя полная прошла.
Но не прошло и двух, —
Норвежская скупая знать
Заговорила вслух:

«Шотландцы тратят на постой
Норвежскую казну».
«Вы лжете, наглые лжецы,
Убытки я верну.

Мы щедро платим за еду
Чеканным серебром,
А стоит только захотеть,
И золото найдем.

Поставьте парус, молодцы,
Пора идти домой».
«Крепчает ветер, капитан,
Полнеба скрыто тьмой.

Я видел новую луну
Со старой на руках.
Впервые в сердце у меня
Зашевелился страх».

Они отплыли сотню миль,
Когда стряслась беда.
Стемнело вокруг,
И ветер завыл,
И вспенилась вода.

Сломалась мачта пополам,
И каждый новый вал
То бочку в море уносил,
То моряка смывал.

«А ну-ка подержи мой шлем.
Мы много миль прошли,
Хочу я с мачты посмотреть,
Не видно ли земли».

«Сэр Патрик, я держу твой шлем.
Мы много миль прошли,
Но сколько с мачты ни смотри,
Не высмотришь земли».

Спустился вниз сэр Патрик Спенз,
Спокоен и угрюм.
Тут море проломило борт
И устремилось в трюм.

«Тащите бархат и шелка,
Не время их беречь!
Скорее режьте на куски
И затыкайте течь!»

Тащили бархат и шелка,
Не время их беречь.
Спешили резать на куски,
Но не заткнули течь.

Вельможа от дождя берег
Наряд богатый свой,
А тут, глядишь, его вода
Накрыла с головой.

Немало пуха из перин
Качалось на волне,
Немало дюжих молодцов
Тонуло в глубине.

Придворным дамам короля
Придется долго ждать,
Пока домой сэр Патрик Спенз
Воротится опять.

Придется девушкам считать
Недели и года.
Они возлюбленных своих
Не встретят никогда.

Сэр Патрик Спенз лежит на дне
У борта корабля,
А возле ног его лежат
Вельможи короля.