Уильям Хоуэллс - Возвышение Сайласа Лэфема
Они подошли, ступая осторожно и словно нехотя, как всегда делают барышни, желая показать, что вовсе не намерены делать то, что как раз хотят сделать. Уместившись на козлах, они презрительно рассмеялись, не боясь обидеть отца; Айрин вздернула, по своей привычке, подбородок и сказала сестре:
— До чего нелепо!
— А я вам скажу, — промолвил полковник, любуясь, какими они выросли барышнями, — что ваша мать не стыдилась сидеть со мной на козлах, когда я позвал ее поглядеть, как в первый раз покрасил своей краской стену.
— Да, мы слышали эту историю, — сказала Пенелопа, уверенная, что отцу нравится, что бы она ни сказала; — Нас на ней воспитали.
— Потому что история хорошая, — сказал отец.
В эту минуту на улице показался молодой человек, который шел, разглядывая стройку. Подойдя к эркеру, где сидел Лэфем с дочерьми, он сперва опустил глаза, потом лицо его просияло, он снял шляпу и поклонился Айрин. Она машинально встала с козел, и лицо ее так же осветилось. Это была очень хорошенькая девушка, какими мы их любим, стройная и гибкая, с очень правильными чертами. Но главная ее прелесть — а она была прелестна — заключалась в красках. Ее можно описать словами, какими описывают фрукты или цветы. Волосы у нее были рыжие, как у ее отца в молодости, а краски щек и висков напоминали майские цветы, цвет яблони и персика. Вместо серых глаз, какие часто гасят яркость таких щек, у Айрин глаза были синие, синевы глубокой и вместе нежной, и, казалось, изливали вокруг ясный свет. Ее сестра и мать знали, что эти глаза всегда выражали гораздо больше, чем Айрин думала или чувствовала; это не значит, что она не была девушкой разумной и очень честной.
Молодой человек был явно в замешательстве; Айрин выступила немного вперед, и они обменялись улыбками и приветствиями, сводившимися к тому, что он полагал, что ее нет в городе, а она тоже не знала, что он туда вернулся. Наступила пауза, и она, краснея и сомневаясь, следует ли это делать, сказала:
— Мой отец — мистер Кори — моя сестра.
Молодой человек снова снял шляпу, обнажив красивую голову и здоровый загар, кончавшийся там, где начинались коротко остриженные волосы. На нем был отличный летний костюм в клетку, синий с белым шейный платок и белая шляпа, которая очень шла к нему, когда он снова ее надел. Вся его одежда выглядела особенно свежей и новой; дело в том, что он только накануне сменил свое техасское облачение.
— Как поживаете, сэр? — сказал полковник, подходя к окну и протягивая руку, которую молодой человек взял, подойдя ближе. — Не угодно ли войти? Мы здесь у себя. Это строится мой дом.
— Вот как? — сказал молодой человек; он быстро поднялся по лестнице и прошел через проемы стен.
— Прошу садиться на козлы, — сказал полковник, а девушки обменялись взглядами, где смешивались смех и ужас.
— Благодарю вас, — просто сказал молодой человек и сел.
— Миссис Лэфем наверху со столяром, но сейчас спустится.
— Надеюсь, она здорова, — сказал Кори. — Я думал, она за городом.
— Да, мы на той неделе едем в Нантакет. Это дом нас задержал в городе.
— Строить дом должно быть интересно, — сказал Кори старшей сестре.
— Да, — согласилась она, отказываясь в пользу Айрин от дальнейшего разговора.
Кори обратился к той.
— Вы все, наверное, участвуете в создании дома?
— О нет, все делают архитектор и мама.
— Но остальным разрешается соглашаться, если они хорошо себя ведут, — сказала Пенелопа.
Кори посмотрел на нее: она была смуглая и ростом ниже сестры.
— Да, очень интересно, — сказала Айрин.
— Пройдем и осмотрим дом, — сказал полковник, вставая, — если есть охота.
— С большим удовольствием, — сказал молодой человек.
Он помогал барышням перешагивать через щели и идти по узким доскам, которые они прежде преодолевали самостоятельно. Старшая старалась, как могла, чтобы помощь чаще оказывалась младшей. Она шла между ними и отцом, который шагал впереди, объясняя каждую комнату и все больше приписывая себе заслуги во всем строительстве.
— Вот здесь, — сказал он, — у нас будет эркер, чтобы было больше вида на воду. А это комнаты девочек, — добавил он, с гордостью оглядывая их обеих.
Это прозвучало слишком интимно. Айрин густо покраснела и отвернулась.
Но молодой человек, по-видимому, относился ко всему этому так же просто, как их отец.
— Какой чудесный вид! — сказал он.
Бэк-Бэй простер перед ними свою стеклянную гладь, где виднелось лишь несколько лодочек и большая шхуна со свернутыми снежно-белыми парусами, которую буксир быстро тащил к Кеймбриджу. Дома этого города, утопавшие в зелени, спорили в живописности с дальним Чарлстоном.
— Да, — сказал Лэфем. — Лучшие комнаты, я считаю, надо отводить хозяевам. Если будут гости, с них довольно и второго класса. Впрочем, в этом доме не будет ничего второсортного. Во всем доме, сверху донизу, ни одной неудобной комнаты.
— Хоть бы папа так не хвастал, — шепнула Айрин сестре, стоявшей вместе с нею немного в стороне.
— Да, сэр, — продолжал полковник напыжась. — Я решил все сделать высшим сортом. У меня лучший в Бостоне архитектор, и я строю как мне нравится. И если деньги что-то значат, думаю, что останусь доволен.
— Дом будет очень красив, — сказал Кори. — И очень оригинален.
— Да, сэр. Этот малый не поговорил со мной и пяти минут, а я уже видел, что он свое дело знает.
— Хоть бы мама шла поскорей! — опять зашептала Айрин. — Если папа еще что-нибудь скажет, я провалюсь сквозь пол.
— Сейчас строят очень много красивых домов, — сказал молодой человек. — Совсем не то, что прежние.
— А все потому, — сказал снисходительно полковник, выпячивая свою широкую грудь, — что мы теперь больше тратим на дома. Я наметил сперва дом на сорок тысяч долларов. А этот малый уже вытянул из меня более шестидесяти тысяч, а все обойдется, пожалуй, почти во сто. Задешево хорошего дома не получишь. Все равно как заказывать картину художнику. Заплатите достаточно, и он вам сможет сделать первоклассную вещь; а не заплатите — не сможет. Вот и все. Говорят, что А.-Т.Стюарт заплатил какому-то французу шестьдесят тысяч долларов за маленькую картинку семь на девять дюймов. Да, сэр, заплатите архитектору побольше — и обязательно будет у вас красивый дом.
— Я слышал, что они умеют вытянуть деньги на осуществление своих замыслов, — сказал, улыбаясь, молодой человек.
— Еще как! — воскликнул полковник. — Предложат вам такие улучшения, что отказаться невозможно. И красивее, и практичнее, и все такое; отказаться — значит много потерять. И всегда ведь предлагают, когда жена тут; вот вы и попались.
Полковник сам засмеялся своей шутке, подавая пример, и молодой человек поддержал его, хотя и менее шумно. Девушки обернулись, и он сказал им:
— Клянусь, я не видел еще, чтобы из окон открывалась лучшая панорама. Удивительно, как хорошо видны отсюда Мемориал и шпили Кеймбриджа. И закаты должны быть великолепные.
Лэфем не дал им ответить.
— Да, сэр, ничего красивей я, пожалуй, не видал. Мне всегда нравилась набережная Бикона. Когда я еще не имел здесь участка и не думал, что буду иметь, мы с женой приезжали сюда в коляске и любовались видом на реку. Когда мне хвалят Холм, я понять могу. Там уютно, по-старинному, как-то привычно. Но когда хвалят Авеню Содружества, это мне непонятно. Ее и сравнить невозможно с набережной Бикона. На ней так же ветрено и так же пыльно, а вида всего только на другую сторону улицы. Нет, сэр, если уж селиться на Бэк-Бэй, так подайте мне набережную Бикона.
— Думаю, что вы совершенно правы, — сказал молодой человек. — Виды здесь исключительно красивы.
Айрин взглянула на сестру, как бы говоря: «Что папа еще скажет?» — но сверху послышался голос ее матери, приближавшейся к отверстию в потолке — месту будущей лестницы; показалась и она сама, то есть сперва только ее нога. За ней следовал столяр с линейкой, торчавшей из кармана комбинезона, и она, уже спустившись, продолжала говорить ему о каких-то мерках, которые они сняли; Айрин, чтобы она заметила гостя, пришлось сказать:
— Мама, вот мистер Кори.
Он приблизился со всей поспешностью и изяществом, какие позволял шаткий помост, и миссис Лэфем крепко пожала ему руку своей большой и теплой рукой.
— Вот и вы, мистер Кори! Когда же вы вернулись?
— Вчера. Мне как-то еще не верится. И я не предполагал застать вас в новом доме.
— Да, вы наш первый гость. Надеюсь, мне не надо извиняться за беспорядок. А хорошо ли полковник занимал гостя?
— О да. Я увидел в этом доме столько, сколько мне вряд ли когда доведется увидеть.
— Надеюсь, что это не так, — сказал Лэфем. — Нас еще не раз можно будет застать на старом месте, прежде чем переедем.
Он, видимо, посчитал это за непринужденное приглашение и взглянул на своих дам, ожидая их одобрения.
— Да, конечно! — сказала его жена. — Всегда рады вас видеть, мистер Кори.
