Чарльз Диккенс - Лавка древностей. Часть 2
Возвратившись въ комнату, она приготовила себѣ постель; но увы, не только спать, она и лежать-то покойно не могла: такъ ее волновали эти страшныя мысли. Наконецъ она не выдержала и, полуодѣтая, съ распущенными волосами, бросилась въ комнату дѣдушки и, схвативъ его за руку, разбудила.
— Что такое? что случилось? спрашивалъ онъ, вскакивая съ постели и глядя на ея мертвенно-блѣдное лицо.
— Мнѣ приснился страшный, безобразный сонъ. Я его уже видѣла и прежде. Мнѣ снились старики съ сѣдыми волосами, такіе, какъ вы. Они ночью пробирались въ чужую комнату, чтобы красть чужія деньги. Вставайте, вставайте, дѣдушка!
Откуда взялась у нея энергія?
Старикъ трясся всѣмъ тѣломъ. Онъ сложилъ руки, какъ на молитву.
— Не меня, не меня, а Бога молите, чтобы Онъ спасъ насъ отъ подобнаго преступленія! Этотъ сонъ слишкомъ подходитъ къ дѣйствительности. Я не могу здѣсь оставаться, я не могу спать. Я не могу оставлять васъ одного въ домѣ, гдѣ снятся такіе сны. Вставайте же, намъ надо бѣжать отсюда.
Онъ все глядѣлъ на нее, какъ на привидѣніе — она и дѣйствительно была похожа на какого-то неземного духа, хотя выраженіе ужаса въ ея глазахъ было чисто земное — и все больше, и больше дрожалъ.
— Намъ нельзя терять ни минуты. Вставайте, и сейчасъ же идемъ отсюда.
— Какъ, сегодня, ночью? бормоталъ старикъ.
— Да, да, сегодня. Завтра ночью уже будетъ поздно. Завтра можетъ присниться тотъ же сонъ. Мы должны бѣжать. Въ этомъ наше единственное сгіасеніе.
Старикъ поднялся съ постели. Отъ страха у него выступили на лбу холодныя капли пота. Онъ преклонился передъ дѣвочкой, какъ передъ посланнымъ съ неба ангеломъ, за которымъ готовъ всюду слѣдовать. Когда онъ одѣлся и приготовился къ дорогѣ, она взяла его за руку и повела. Проходя мимо комнаты хозяйки, которую онъ собирался ограбить, она вздрогнула и заглянула ему въ лицо. Боже, какъ блѣдно было это лицо и съ какимъ взглядомъ встрѣтился ея взглядъ!
Она привела его въ свою комнату и, не выпуская его руки, словно боялась оставить его на свободѣ, собрала въ узелокъ свои небольшія пожитки, взяла корзиночку, надѣла старичку на плечи котомку, дала ему въ руки палку, которую успѣла захватить въ его комнатѣ, и вывела его изъ дома.
Поспѣшными, боязливыми шагами шли они по узкимъ, кривымъ улицамъ предмѣстъя и, выйдя за городъ, поднялись, ни разу не оглянувшись, на пригорокъ, гдѣ возвышался старинный, почернѣвшій отъ времени замокъ.
Пока они подходили къ развалинамъ, поросшимъ мхомъ, ползучими растеніями и высокой травой, взошла луна во всемъ своемъ блескѣ. Тутъ только Нелли обернулась назадъ, и когда она увидѣла спящій въ глубинѣ долины городъ, прихотливо извивающуюся позади него рѣчку и въ отдаленіи цѣпь холмовъ, рука ея, не выпускавшая руки дѣда, опустилась; она бросилась къ нему на шею и зарыдала.
VI
Она скоро оправилась и, стараясь поддерживать себя мыслью, что спасеніе ея дѣдушки отъ грозившаго ему безчестія зависить только отъ твердости ея характера, и что никто въ мірѣ не поможетъ ей ни словомъ, ни дѣломъ, повела его дальше и ужъ больше не оборачивалась назадъ.
Въ то время, какъ пристыженный, побѣжденный старикъ готовъ былъ преклоняться передъ ребенкомъ, какъ передъ какимъ-то высшимъ существомъ, въ сердцѣ дѣвочки зарождалось новое чувство, возвышавшее ее, возбуждавшее въ ней энергію и довѣріе къ овоимъ силамъ. Теперь вся тягость жизни, вся отвѣтственность за нихъ обоихъ ложилась на нее одну, за обоихъ должна она съ этихъ поръ и думать, и дѣйствовать.
«Я спасла его отъ срама: пусть же мысль объ этомъ поддерживаетъ меня въ самыя тяжелыя минуты жизни», думала она.
Будь это въ другое время, ее нестерпимо мучила бы мысль о томъ, что они, какъ неблагодарные измѣнники, убѣжали отъ женщины, оказавшей имъ такое сердечное участіе, и что она больше не увидитъ двухъ сестеръ. Теперь же, когда имъ приходилось снова начинать бродяжническую жизнь съ ея лишеніями и непредвидѣнными заботами, ей некогда было думать о прошломъ: отчаянное положеніе, въ которомъ они находились, возбуждало ея энергію и укрѣпляло ея духъ.
Это нѣжное, блѣдное личико, казавшееся еще блѣднѣе при лунномъ свѣтъ — оно дышало прелестью молодости, хотя и носило на себѣ слѣды преждевременныхъ заботъ — эти неестественно-блестящіе глаза, умненькая головка, энергично-сжатыя губки, эта стройная, хрупкая фигурка съ такой мужественной осанкой. говорили сами за себя. Но кому?.. Развѣ вѣтерку, который, прошуршавъ мимо и заглянувъ дѣвочкѣ въ лицо, полетитъ къ изголовью какой нибудь сладко-дремлющей маменьки и навѣетъ на нее грустный сонъ, нашептывая ей разсказы о судьбѣ безпріютнаго ребенка, которому и расцвѣсть-то не придется какъ слѣдуетъ и отдохнуть приведется лишь въ послѣднемъ, непробудномъ снѣ.
Ночь быстро летѣла. Вотъ уже луна стала спускаться къ горизонту; поблѣднѣли, потускнѣли звѣзды; приближалось утро, такое же холодное, какъ эти меркнувшія свѣтила. Изъ-за дальняго холма величественно выглянуло солнце, разгоняя предъ собою окутывавшій землю туманъ, который бѣжалъ отъ него какъ привидѣніе, съ тѣмъ, чтобы къ ночи снова собраться надъ землей. Когда солнце поднялось высоко и воздухъ нагрѣлся его живительными лучами, наши странники спустились къ рѣчкѣ и легли отдохнуть у самой воды.
Старикъ уже спалъ, а Нелли все еще крѣпко держала его за руку и не сводила съ него глазъ. Но усталость побѣдила и ее: она опустила дѣдушкину руку, опять схватилась за нее, но, выпустивъ ее вторично, заснула рядомъ съ нимъ.
Ее разбудилъ какой-то неясный говоръ — не то, въ самомъ дѣлѣ, кто-то говорилъ около нихъ, не то она видѣла это во снѣ. Открывъ въ просоньи глаза, она сразу встрепенулась. Передъ ними стоялъ какой-то человѣкъ, чрезвычайно неуклюжій и грубый съ виду, а его два товарища смотрѣли на нихъ съ длинной лодки, нагруженной до верху, причалившей къ самому берегу. Лодка была безъ паруса и безъ веселъ: ее тащили по берегу двѣ лошади, отдыхавшія теперь на дорожкѣ; бичева, къ которой онѣ были припряжены, свободно болталась въ водѣ.
— Эй, вы! что вы тутъ дѣлаете? грубо окликнулъ ихъ бурлакъ.
— Мы, сударь, цѣлехонькую ночь проходили пѣшкомъ, а утромъ легли здѣсь отдохнуть, отвѣчала Нелли.
— Странная выбралась парочка для ночныхъ путешествій, замѣтилъ бурлакъ;- одинъ слишкомъ для этого старъ, другая черезчуръ молода. Куда же вы отправляетесь?
Нелли смутилась и указала пальцемъ наудачу, на западъ, и тѣмъ вызвала новый вопросъ: не въ тотъ ли, молъ, городъ?
— Да, туда, отвѣчала Нелли, желая отдѣлаться отъ нихъ.
— A откуда вы идете?
На этотъ вопросъ отвѣтить было легче, и Нелли, не затрудняясь, назвала деревеньку, гдѣ жилъ пріютившій ихъ школьный учитель, надѣясь, что они его не знаютъ и что разговоръ ихъ на этомъ прекратится,
— A я думалъ, что васъ избили и ограбили по дорогѣ. Впрочемъ, до свиданія.
Нелли пожелала ему добраго пути и вздохнула свободнѣе, когда онъ сѣлъ на одну изъ лошадей и поѣхалъ дальше по берегу, а за нимъ потянулась и лодка. Однако, она недалеко отплыла и остановилась: бурлаки начали дѣлать Нелли знаки, чтобы она подошла.
— Вы меня, кажется, звали? спросила она, подбѣгая.
— Мы ѣдемъ туда же, куда и вы идете. Если хотите, мы васъ подвеземъ, сказалъ одинъ изъ сидѣвшихъ въ лодкѣ.
Дѣвочка съ минуту колебалась, но, вспомнивъ о подозрительныхъ личностяхъ, вовлекавшихъ ея дѣдушку въ преступленіе, и сообразивъ, что если они будутъ продолжать путешествіе пѣшкомъ, тѣ, не желая отказаться отъ лакомой добычи, пожалуй, нагонятъ ихъ и вырвутъ дѣдушку изъ-подъ ея вліянія, тогда какъ если они поѣдуть въ лодкѣ, ихъ и слѣда не найдутъ, — она согласилась на предложеніе бурлаковъ. Тѣ снова причалили къ берегу, и не успѣла Нелли опомниться, какъ уже сидѣла съ дѣдушкой въ лодкѣ, и они поплыли внизъ по теченію.
Солнце весело сверкало на поверхности воды. Мѣстами берега были окаймлены труппами тѣнистыхъ деревьевъ, мѣстами же передъ глазами нашихъ путниковъ открывались обширныя равнины съ быстрыми потоками, лѣсистыми холмами, воздѣланными полями и фермами, утопающими въ зелени. Иногда изъ-за деревьевъ выглядывали соломенныя кровли, шпили деревенскихъ колоколенъ; не разъ вдали виднѣлся городъ съ высокими церквами, фабриками и заводами, возвышавшимися среди копоти и дыма надъ безчисленными человѣческими жилищами. Они долго могли имъ любоваться, такъ какъ лодка медленно подвигалась впередъ. Рѣка протекала по низменной, открытой мѣстности. Кромѣ тѣхъ отдаленныхъ городовъ, о которыхъ мы только что упоминали, да нѣсколькихъ крестьянъ, работавшихъ въ полѣ, да двухъ-трехъ случайныхъ зѣвакъ на мосту, подъ которымъ имъ приходилось ползти, они не встрѣчали ровно ничего, что могло бы хоть сколько нибудь оживить ихъ однообразное плаваніе.
Было уже далеко за полдень, когда они причалили къ какой-то пристани. Одинъ изъ бурлаковъ предупредилъ Нелли, къ ея крайнему огорченію, что они не раньше, какъ на слѣдующій день, будутъ на мѣстѣ. Если, молъ, у нея нѣтъ съ собой провизіи, пусть она запасется ею на пристани. У нея оставалось очень мало денегъ, да и тѣ надо было беречь, такъ какъ они ѣхали въ совершенно незнакомое мѣсто, гдѣ имъ не къ кому будетъ обратиться за помощью. Она купила маленькій хлѣбецъ и кусочекъ сыру, опять сѣла въ лодку и черезъ полчаса — эти полчаса бурлаки провели въ трактирѣ — они двинулись дальше.
