Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 9
Катерина (спешит за ним). Не беги, постой, Нил! где ты меня такую нашел… (Убегает за ним.)
Сонечка (появляется из сада). Кажется, яснее ясного – пожалуйста, не ходите за мной…
Артамон (вслед за ней). Клянусь тебе нашим чувством, она, разумеется, влюблена, но я один раз пошутил только, кажется поцеловал…
Сонечка. Ах, вот как, поцеловал? Продолжайте, это очень забавно.
Артамон. Я люблю тебя, я жить без тебя не могу… Милая, клянусь!.. Я виноват перед тобой… Ведь то было слишком давно…
Сонечка. Ах, сегодня…
Артамон. Ничего сегодня не было… Последний раз, два года назад, мы встретились в Москве в Царицынском парке, она ревела, навязывалась мне, но я оказался непреклонным… Я всегда мечтал, что встречу такую, как ты… очаровательную…
Н и н а во время этого разговора приотворяет дверь, смотрит и слушает.
Я отогнал ее, как надоедливую муху. И вдруг сегодня в лесу неожиданно встречаемся. Она вспоминает такую же осень в Царицыне, чуть не плачет, расстраивается – и хлоп мне на шею… Что я поделаю – оттолкнуть, расхохотаться?.. Я растерялся, нечаянно наши губы прикоснулись… Мне почудилось, что это твои поцелуи… Она говорит – приходи вечером в сад; я отвечаю – хорошо, приду… Нарочно удираю в деревню и опаздываю, уверенный, что эта курица, наконец, поймет… Сжалься, Соня!
Сонечка. Ах, если бы все это было так…
Артамон. Подумай – завтра обручение, потом свадьба, нам совсем нет времени… еще ссориться…
Сонечка. Она так ждала тебя – обозлилась… Наговорила мне дерзостей… Удивляюсь, как такие могут нравиться мужчинам…
Артамон. Она уверена, что в нее можно влюбиться сразу, а все над ней смеются…
Сонечка. Все-таки я тебе не верю…
Артамон. Милая крошка… Я твой на всю жизнь… Ты пойми – Марья Уваровна выдаст тебя за кого угодно, только не за меня – это вопрос решенный… Клавдий же Петрович даже не знает, блондинка ты или брюнетка…
Оба смеются.
Он нам не помешает; даже приятней и любить и немножко обманывать…
Сонечка. А вдруг он мне понравится…
Артамон. Никогда… Ах, вот что… Вы бы раньше мне это сказали…
Сонечка. Милый, не сердись, я нарочно…
Артамон. Об этом не говорят нарочно. Вы меня обманываете…
Сонечка. Ведь это я на тебя обиделась. Это ты должен прощения просить… Душка…
Артамон. Вы ему тоже говорите – душка…
Сонечка. Честное слово, еще ни разу… Фу, глаза какие – гвоздиками… Перестань… Вот тебе щечка…
Артамон. Мне щечки мало…
Сонечка. Вот тебе губы. (Целует.)
Артамон. Радость моя… Я с ума сойду…
Сонечка. Что ты, что ты…
Артамон обнимает ее. Нина выбегает из двери, не в силах удержать крика. Наверху раскрывается окно, выглядывает Квашнева, видит окаменевших от страха влюбленных.
Нина. Лжет, лжет, лжет…
Квашнева. Влопались! Пропала моя голова! (Скрывается.)
Влюбленные разбежались в разные стороны.
Клавдий (входя). Что случилось? Нина, Нина! Нина. Он лжет, уведите меня, спрячьте меня…
(Рыдает.)
Клавдий (обхватывает ее, ведет на лестницу). Не волнуйтесь, не плачьте… пойдемте… пойдемте…
Когда они взошли на балкон, из дома ворвалась Квашнева.
Квашнева. Оставь эту гадину! Это она все намутила… Клянусь тебе, Клавдий! Софья его в темноте за тебя приняла… Тебе говорят – эта последняя дрянь, она всему причиной…
Клавдий. Не трогайте, не хватайте руками…
Квашнева (Нине). А ты, змея, на чужого жениха не лезь. Вон отсюда сию минуту… вон на конюшню… Я тебя на водовозной бочке велю увезти…
Нина. Не трогайте меня!
Клавдий (Квашневой). Ах, вы… что вы… (Поднимает руку.)
Квашнева. Батюшки!.. Убивец!..
Клавдий. Вот я вас всех…
Квашнева (попятилась и побежала с лестницы). Народ! убили… (Бежит в кусты.) Ай, ай!
Клавдий. Они меня довели… Простите меня… Для вас что-нибудь невозможное сделать хочется… Оттого так раскричался…
Нина. Я плохо поступила…
Клавдий. Все хорошо… это они… я им еще выговорю. Пойдемте в кабинет… Там никто не тронет…
Уходят.
Нил (выбегает из-за кустов). Вот, выкуси! Так я тебе и попался… Откуда у нее прыть взялась… По аршину сигает, проклятая, и при этом так смеется – мороз меня продрал.
Из кустов ворочается Квашнева.
Нет, нет, Катерина Ивановна, лучше не подходите, у меня кирпич!
Квашнева (выходит). Батюшки мои, что делать… Нил…
Нил. Что случилось, Марья Уваровна?
Квашнева. Клавдий Петрович спятил… беги на конюшню, да пошли трех верховых… Сейчас записки напишу… Первым долгом, послать к Вадиму Вадимычу Тараканову. Потом за дядьями – за Носакиным и Кобелевым… беги, беги…
Нил. Позвольте, доведу!..
Квашнева. Оставь, не пойду я в дом, – боюсь, убьет.
Нил уходит.
Я на тебя, изверг, нажалуюсь. Мошенник, по кустам, как солдат, бегает. Да что же это за дети пошли!
ЗанавесДействие четвертое
Позднее утро. Обстановка второго акта. Все шторы спущены; в столовой светло, кипит самовар. За столом сидит Квашнева, пьет чай; рядом с ней Сонечка. Нил протирает чашки.
Квашнева. Так и не спал?
Нил. Всю ночь не спал, на ларе сидел около кабинета.
Квашнева. Значит, шельма в кабинете дрыхнет.
Нил. Да.
Квашнева. Фу, чай какой у вас противный.
Нил. Не знаю, чем противный у нас чай.
Квашнева. Верховые давно вернулись?
Нил. Часа два, как вернулись.
Квашнева. Что же Тараканов сказал верховому?
Нил. Сказал, что к обеду приедет; скоро быть должен.
Квашнева. А дядья что сказали?
Нил. Да ведь я вам уж докладывал.
Квашнева. И двадцать раз спрошу – двадцать раз ответишь.
Нил. Не угодно ли котлет холодненьких; горячего не варили, Катерина совсем плоха…
Квашнева. Давай попробуем котлет… (Пробует.) Противно, не хочу… Живописец скоро придет?
Нил. Живописец на кухне дожидается.
Квашнева. Так беги позови его.
Нил уходит.
А ты чего уткнулась, подними голову, рёва-корова. Сонечка (поднимает голову). Уедемте отсюда, мамаша.
Квашнева. Я тебя непременно отколочу, пока ты еще не барыня… (Идет в залу, поднимает штору.) Молчи лучше, что прикажу, то и сделаешь…
Сонечка заплакала.
Перестань реветь, сейчас тебя живописец писать будет (Из-за шкафа вытаскивает портрет.) Действительно, с этой шельмой большое сходство. (Соне.) Покажи-ка нос. Ну откуда у тебя такой нос противный… Кажется, у нас в роду все носы были как носы, а у тебя – кверху… Уж не в дедушку ли Африкана пошла… Он раз по комоду носом проехался, так всегда и жил с изъяном… Поди сюда, сядь…
Сонечка идет, садится у окна.
Слушай… Вы сколько раз поцеловались?
Сонечка. Мама!..
Квашнева. Отвечай! Мне нужно, коли спрашиваю.
Сонечка. Несколько раз, не помню…
Квашнева. А говорили громко или тихо?
Сонечка. Тихонько, да…
Квашнева. Ну, значит, он и половину не слышал… Только бы шельма ему всего не рассказала. Я дело поверну умно.
С подносом входит Нил.
Нил. Пришел живописец… Квашнева. Подавай его сюда…
Живописец входит из столовой в залу и кланяется.
Квашнева. Ты кто такой?
Живописец. Дворянин.
Квашнева. Ах, несчастный! До петухов напились, я чай…
Живописец. Это вас решительно не касается.
Квашнева. А вы, может, совсем не живописец?
Живописец. Любимый ученик Маковского…
Квашнева. Кого? Ну, да мне все равно… мазать-то умеете?
Живописец. Учитель всегда говорил – ты, брат, талантище!
Квашнева. Так и сказал?
Живописец. Да, так и сказал. В тебе, говорит, в одном, братец, гордость наша, надежда. Силища. Нутро…
Квашнева. Как же вам не стыдно довести себя до такого безобразного вида?
Живописец. Изучение бытового жанра привело меня в настоящий вид. Послан Константином Маковским изучать быт, так сказать, на лоно. Пылкость натуры и художественный темперамент дозволил мне проникнуть в суть жанра глубже других… изучаю самое нутро…
