Аноним - ПОВЕСТЬ ОТ ЖИТИЯ СВЯТЫХ НОВЫХ ЧЮДОТВОРЕЦ МУРОМСКИХ
Обзор книги Аноним - ПОВЕСТЬ ОТ ЖИТИЯ СВЯТЫХ НОВЫХ ЧЮДОТВОРЕЦ МУРОМСКИХ
Аноним
ПОВЕСТЬ ОТ ЖИТИЯ СВЯТЫХ НОВЫХ ЧЮДОТВОРЕЦ МУРОМСКИХ
Се убо в Русиистеи земли град, нарицаемыи Муром. В нем же бе самодержавствуяи благоверныи князь, яко поведаху [*], именем Павел. Искони же ненавидяи добра роду человеческому, диявол всели [*] неприязненаго летящаго змия к жене князя того на блуд. И являшеся еи яков же бе естеством, приходящим же людем являшеся своими мечты [*], яко же князь сам седяше з женою своею. Теми же мечты многа времена преидоша, жена же сего не таяше, но поведаше князю мужеви своему вся ключшаяся [*] еи, змии же неприязнивыи осиле над нею.
Князь же мысляше, что змиеви сотворити, но недоумеяшеся. И рече жене си: «Мыслю, жено, но недоумею, что сотворити неприязни тому. Смерть убо не вем [*], каку нанесу на нь. Аще бо глаголет к тебе какова словеса, да вопросиши его лестию и о сем: весть ли сеи неприязнивыи духом своим, от чего ему смерть хощет быти. Аще ли увеси [*], нам поведавши, свободишися не токмо в нынешном веце злаго его дыхания и сипения и всего скаредия [*], еже смрадно есть глаголати, но и в будущии век нелицемернаго судию Христа милостива себе сотвориши!»
Жена же мужа своего глагол в сердцы си твердо приимши, умысли во уме своем: «Добро тако быти».
Во един же от днии неприязнивому тому змию прилетевшу к неи, она же добру память при сердцы имея, глагол лестию предлагает к неприязни тои, глаголя многия иныя речи, и по сих с почтением воспросив его хваля, рече бо, яко «много веси [*], и веси ли кончину си [*], какова будет и от чего?» Он же неприязнивыи прелестник прельщен добрым прелщением от верныя жены, яко непщева [*] таину к неи изрещи, глаголя: «Смерть моя есть от Петрова плеча, от Агрикова же меча!» [*]
Жена же, слышав такую речь, в сердци си твердо сохрани и по отшествии неприязниваго того повода князю мужеви своему, яко же рекл есть змий. Князь же то слышав, недоумеяшеся, что есть смерть от Петрова плеча и от Агрикова меча.
Имеяше же у себе приснаго брата, князя именем Петра. Во един же от днии призва его к себе и начат ему поведати змиевы речи, яко же рекл есть жене его. Князь же Петр слышав от брата своего, яко змий нарече тезоименита ему исходатая смерти своей, нача мыслити, не сумняся мужествене, како бы убити змия. Но и еще в нем беаше мысль, яко не ведыи Агрикова меча.
Имеяше же обычай ходити по церквам уединяяся. Бе же вне града церковь в женьстем монастыри Воздвижение честнаго и животворящаго креста. И прииде к ней един помолитися. Яви же ся ему отроча, глаголя: «Княже! Хощешили да покажу ти Агриков мечь?»
Он же хотя желание свое исполнити рече: «Да вижу, где есть!» Рече же отроча: «Иди вслед мене». И показа ему во олтарней стене межи камения скважню, в ней же лежаще мечь. Благоверный же князь Петр взем мечь той и прииде и повода брату своему. И от того дни искаше подобна [*] времени да убьет змия.
По вся же дни ходя к брату своему и к сносе [*] своей на поклонение. Ключи же ся ему прийти во храмину ко брату своему. И в том же часе шед к сносе своей во храмину и виде брата своего седяща у нея. И паки пошед от нея, встрете некоего от предстоящых брату его и рече ему: «Изыдох бо от брата моего к сносе моей, брат же мой оста в своем храме. Мне же, не косневшу ни камо [*] же, вскоре пришедшу в храмину к сносе моей и не свем чюждуся [*], како брат мой напредь мене обретеся в храмине у снохи моея?» Той же человек рече ему: «Никако же, господи, по твоем отшествии не изыде брат твой из своея храмины!»
Он же разуме быти пронырьству лукаваго змия. И прииде к брату и рече ему: «Когда семо прииде? Аз бо от тебе изыдох, и нигде же ничесо же помедлив, приидох к жене твоей в храмину и видех тя с нею седяща и почюдихся [*], како напредь мене обретеся. Приидох кепаки семо, нигде же ничесо же помедлив, ты же, не вем како мя предтече [*], напредь мене зде обретеся». Он же рече: «Никако же, брате, из храма сего по твоем отшествии не изыдох и у жены своея никако же бе». Князь же Петр рече: «Се есть, брате, пронырьство лукаваго змия: да тобою ми ся кажет [*], аще не бых хотел убити его [*], яко непщуя тебе [*] своего брата. Ныне убо, брате, отсюду никамо же иди, аз же тамо иду братися со змием, да негли божиею помощию убьен будет лукавый змий сей».
И взем мечь, нарицаемый Агриков, и прииде в храмину к сносе своей, и видев змия зраком аки брата си, и твердо уверися, яко несть брат его, но прелестный змий, и удари его мечем. Змий же явися яков же бяше естеством и нача трепетатися и бысть мертв и окропи блаженнаго князя Петра кровию своею. Он же от неприязнивыя тоя крови острупе, и язвы быша, и прииде на нь болезнь тяжка зело. И искаше во своем одержании [*] от мног врачев исцеления, и ни от единого получи.
Слышав же, яко мнози суть врачеве в пределех Рязаньския земли, и повеле себе тамо вести, не бе бо сам мощен на кони седети от великия болезни. Привезен же бысть в пределы Рязаньския земли и послав синклит свой искати врачев.
Един же от предстоящих ему юноша уклонися в весь, нарицающуюся Ласково. И прииде к некоего дому вратом и не виде никого же; и вниде в дом и не бе кто бы его чюл; и вниде в храмину и зря видение чюдно: седяше бо едина девица и ткаше красна [*], пред нею же скача заец.
И глаголя девица: «Нелепо есть быти дому без ушии и храму безо очию!» Юноша же тоя глагол не внят во ум, рече девици: «Где есть человек мужеска полу, иже зде живет?» Она же рече: «Отець мой и мати моя поидоша взаим [*] плакати, брат же мой иде чрез ноги в нави [*] зрети».
Юноша же той не разуме глагол ея, дивляшеся, зря и слыша вещь подобну чюдеси и глагола к девици: «Внидох к тебе и вижу тя делающуи видех заець пред тобою скача и слышу от устну твоею глаголы странны некаки и сего не вем [*], что глаголеши. Перьвое бо рече: «Нелепо есть быти дому без ушию и храму без очию». Про отца же твоего и матерь рече, яко «идоша взаим плакати», брата же своего глаголя «чрез ноги в нави зрети». И ни единого слова от тебе разумех». Она же глагола ему: «Сего ли не разумееши! Прииде в дом сии и в храмину мою вниде и видев мя седящу в простоте [*]. Аще бы был в дому наю [*] пес и чюв тя к дому приходяща, лаял бы на тя: се бо есть дому уши. И аще бы было в храмине моей отроча и виде тя к храмине приходяща, сказало бы ми: се бо есть храму очи. А еже сказах ти про отца и матерь и брата, яко отец мой и мати моя идоста взаим плакати - шли бо суть на погребение мертваго и тамо плачют, и егда же по них смерть приидет, инии по них учнут плакати: сей есть заимованный плачь. Про брата же ти глаголах, яко отец мой и брат мой древолазцы суть, в лесе бо мед от древия емлют. Брат же мой ныне на таковое дело иде, яко же лести на древо в высоту чрез ноги зрети к земли, мысля, абы не урватися с высоты. Аще ли кто урвется, сей живота гоньзнет. Сего ради рех, яко иде чрез ноги в нави зрети».
Глагола ей юноша: «Вижу тя девице мудру сущу. Повеждь ми имя свое». Она же рече: «Имя ми есть Феврония». Той же юноша рече к ней: «Аз есмь муромскаго князя Петра служаи ему. Князь же мой имея болезнь тяжку и язвы. Оструплену бо бывшу ему от крови неприязниваго летящаго свирепаго змия, его же есть убил своею рукою. И в своем одержании искаше исцеления от мног врачев и ни от единого получи. Сего ради семо повеле себе привести, яко слыша зде многи врачеве. Но мы не вемы, како именуются, ни жилищ их вемы, да того ради вопрошаем о нею». Она же рече: «Аще бы кто требовал князя твоего себе, могл бы уврачевати». Юноша же рече: «Что убо глаголеши, еже кому требовати князя моего себе? Аще кто уврачюет, то князь мой даст ему имения много. Но скажи ми имя врача того, кто есть и камо есть жилище его». Она же рече: «Да приведеши князя твоего семо. Аще будет мяхкосерд и смирен во ответех, да будет здрав!».
Юноша же той скоро возвратися ко князю своему и повода ему все подробну, еже виде и еже слыша от девицы. Благоверный же князь Петр рече: «Да везете мя, где есть девица».
И привезоша его в дом той, в нем же есть девица. И посла [*] к ней отрок своих, глаголя: «Повежь ми, девице, кто есть, хотя мя уврачевати? Да уврачюет мя и возмет имения много». Она же не обинуяся [*] рече: «Аз есмь хотяи врачевати, но имения не требую от него прияти. Имам же к нему слово таково: аще бо не имам быти супруга ему, не требе ми есть [*] врачевати его».
И пришед человек той, поведа князю своему, яко же рече девица. Князь же Петр яко не брегии [*] словеси ея и помысли: «Како князю сущу древолазца дщи пояти себе жену?» И послав к ней рече: «Рцыте ей, что есть врачевство ея, да врачюет. Аще ли уврачюет, имам пояти ю себе жену!»
Пришедше же реша ей слово то. Она же взем сосудеп, мал, почерпе кисляжди [*] своея и дунув на ню и рече: «Да учредят князю вашему баню и да помазует сим по телу своему, иде же суть струпы и язвы, и един струп да оставит не помазан. И будет здрав!»
