Рэй Брэдбери - Пересадка сердца
Обзор книги Рэй Брэдбери - Пересадка сердца
Рэй Дуглас Брэдбери
Пересадка сердца
— Хотел бы я «что»? — переспросил он, бездумно глядя вверх.
— Ты слышал, — ответила она. Она расслабленно лежала рядом с ним, держа его за руку, но с напряжением всматривалась в потолок, как будто стараясь что-то разглядеть в темноте. — Ну и…?
— Повтори, — попросил он.
— Если, — начала она после долгой паузы, — если бы ты мог снова полюбить свою жену… ты бы захотел?
— Странный вопрос.
— Не такой уж странный. Если бы мир был таким, каким должен быть, это был бы лучший из миров. Разве не правильно было бы людям снова полюбить друг друга и жить вместе долго и счастливо? Ведь, в конце концов, ты же когда-то обожал Анну.
— Безумно.
— И ты всегда будешь об этом помнить.
— Конечно. Всегда.
— Ну, а раз так… хотел бы ты…?
— Смог ли бы? — так будет более правильно.
— Забудь про невозможность. Представь себе, что все в жизни так, как должно быть, и твоя жена такая, какой была раньше, какой ты ее помнишь. Что тогда?
Он приподнялся на локте и посмотрел на нее.
— У тебя сегодня странное настроение. Что с тобой?
— Не знаю. Может, это из-за завтрашнего дня. Завтра мне исполняется сорок, а тебе через месяц стукнет сорок два. Если мужчины в сорок два сходят с ума, то женщинам просто необходимо к сорока набраться разума. А может быть, это просто мысли вслух, о том, какая это жалость. Какая жалость, что люди, однажды полюбив, не могут сохранить чувство на всю жизнь. И вместо этого им приходится искать других, с которыми вместе легко смеется и плачется. Какая жалость…
Он провел рукой по ее щеке.
— Господи! Ты плачешь!
— Чуть-чуть. Просто мне очень грустно. Нам грустно, им грустно. Всем. Всем грустно. Интересно, так было всегда?
— Конечно. Только, я думаю, об этом не говорили. Об этом молчали.
— А я завидую людям, которые жили сто лет назад.
— Не завидуй тому, чего не знаешь. Они молчали, и тихо, молча сходили с ума.
Он наклонился к ней и нежно коснулся губами ее щек, осушая слезы.
— Ну, что с тобой такое?
Она села, не зная, куда девать руки.
— Какая ирония, — сказала она, — что мы с тобой не курим. В книгах и фильмах любовники всегда курят в постели. — Она прижала руки к груди. — Просто, я думала о старом добром Роберте, старом добром Бобе. Как я его безумно любила, а теперь лежу в постели с тобой, вместо того, чтобы быть дома и заниматься своим мужем — этим тридцатисемилетним ребенком.
— И?
— И я думала о том, как мне нравится Анна. Она прекрасный человек. Ты хоть понимаешь это?
— Конечно, но я стараюсь об этом не думать. Она — не ты.
— Ну а если, — она обхватила руками колени, не сводя с него горящих голубых глаз, — если бы она стала мной?
— Как это? — он удивленно заморгал.
— Что если все то, что когда-то привлекало тебя в жене, а потом во мне, снова, каким-то образом, вернулось к ней? Ты бы захотел, смог бы снова полюбить ее?
— Вот теперь я бы, пожалуй, закурил! — он свесил ноги на пол и уставился в окно, повернувшись к ней спиной. — К чему все эти вопросы, на которые невозможно ответить!?
— Но ведь дело как раз в этом, разве не так? — спросила она ему в спину. — Я в тебе нашла то, чего мне не хватает в моем муже, а ты во мне то, чего нет в твоей жене. Нам необходима двойная пересадка душ… нет… сердец! — Она чуть не рассмеялась, но, поразмыслив над сказанным, снова едва не заплакала.
— Хороший сюжет для книги или фильма.
— А мы — главные действующие лица. И у нас нет никакого выхода, кроме…
— Кроме?
Она вскочила на ноги и беспокойно заметалась по комнате. Потом остановилась у окна и подняла глаза к черному летнему небу, усыпанному звездами.
— А еще тяжелее оттого, что Боб стал со мной очень мил. Последнее время он… он просто потрясающий!
— Боже мой! — он вздохнул и закрыл глаза.
— Да. Боже мой.
Последовала долгая пауза. Наконец он сказал, — Анна тоже изменилась к лучшему.
— Боже мой, — прошептала она, зажмурившись. Открыв глаза, она снова стала смотреть на звезды. — Как там говорится? Если бы желания были лошадьми, нищие могли бы ездить верхом?
— Знаешь, ты меня удивляешь уже который раз за эти несколько минут.
Она подошла к нему и опустилась рядом с ним на колени, взяв его руки в свои и заглядывая в его лицо.
— И мой муж, и твоя жена — они сейчас не в городе, на разных концах страны — в Нью-Йорке и в Сан-Франциско. Так? А ты здесь, в отеле, со мной. И у нас есть целая ночь, но… — она остановилась, с трудом подыскивая слова, — Но если, перед тем как уснуть, что если мы загадаем желание, — я за тебя, а ты — за меня?
— Желание? — он чуть не расхохотался. — Не смейся. — Она встряхнула его за руки. Он замолчал, и она продолжила. — Давай пожелаем, чтобы пока мы спим, каким-то образом, каким-то чудом, молю Бога милосердного, заклинаю Грациями и Музами, древними временами и великими мечтами, чтобы как-то мы… — она перевела дыхание, — чтобы мы снова полюбили своих супругов. — Он молчал. — Вот. — Закончила она.
Он на ощупь нашел коробок спичек на столике, чиркнул одной и поднес огонек ближе к ее лицу. Пламя плясало в ее зрачках. Он задул спичку.
— Проклятие, — прошептал он. — Ты не шутишь.
— Я не шучу. И ты прав — мы и вправду прокляты. Ты попробуешь сделать то, о чем я прошу?
— Господи…
— Не говори со мной как с сумасшедшей.
— Послушай…
— Нет, это ты послушай. — Она с силой сжала его руки. — Для меня. Сделай это для меня. А я сделаю это для тебя.
— Загадать желание?
— Мы же часто загадывали желания, когда были детьми. Иногда они сбывались. Потому что это были скорее молитвы, чем желания.
Он опустил глаза. — Я не молился много лет.
— Нет, молился. Вспомни, сколько раз ты хотел вновь вернуться в медовый месяц. А ведь это и есть потерянная молитва, которая не достигла небес. — Он смотрел на нее, порываясь что-то сказать.
— Ничего не отвечай, — сказала она.
— Почему?
— Потому что тебе нечего ответить.
— Тогда я помолчу. И подумаю. Ты… господи! ты серьезно хочешь, чтобы я загадал за тебя желание?
Она отстранилась и села на пол, положив руки на колени. По ее лицу потекли слезы.
— Господи, боже мой, — произнес он тихо.
Было три часа утра, говорить больше было не о чем. Они заказали горячего молока в номер, выпили его, почистили зубы. Выйдя из ванной, он увидел, как она тщательно поправляет подушки на кровати, как будто готовясь к чему-то особенному.
— Что я здесь делаю? — спросил он. Она обернулась.
— Раньше мы знали, а теперь нет. Иди сюда. — Она похлопала рукой по кровати.
Он подошел. — Я чувствую себя ужасно глупо.
— Когда чувствуешь себя глупо, не так тяжело. — Она указала на кровать.
Он лег, опустив голову на тщательно взбитую подушку, накрылся простыней и скрестил поверх нее руки. — Так? — спросил он.
— Чудесно. А теперь…
Она выключила свет и скользнула в постель. Взяв его за руку, она вытянулась в струнку и замерла.
— Ты уже засыпаешь?
— Кажется, да. — Ответил он.
— Хорошо. Только будь серьезен. Ничего не говори. Просто думай. Ты знаешь, о чем.
— Знаю.
— Теперь закрой глаза. Вот. Молодец. — Она тоже закрыла глаза, и так они лежали, держась за руки. В комнате было тихо, только слышалось их дыхание. — Сделай вдох, — прошептала она. Он набрал воздуха.
— И выдох. — Он повиновался. Она повторила ту же процедуру.
— А теперь, — прошептала она. — Начнем. — И сказала тихо, — Я желаю.
Их наручные часы отсчитали тридцать секунд.
— Ты уже загадал? — наконец спросила она шепотом.
— Да, — так же тихо откликнулся он.
— Здорово, — ответила она. А потом добавила, — спокойной ночи.
Через некоторое время его губы почти беззвучно прошептали.
— Прощай.
Он проснулся внезапно. Во сне ему показалось, что содрогнулась земля, будто от далекого землетрясения, которое никто не чувствовал, кроме него. Ангелы господни протрубили второе пришествие, а никто не услышал. Или это луна проникла ночью в их комнату и от этого все вокруг изменилось — и гостиничный номер, и выражение их лиц, и даже сама их плоть. И эта внезапная перемена заставила его открыть глаза. Проснувшись, он понял, что улицы сухи, дождь не пошел. А если и было в воздухе немного влаги, то не от дождя, а от слез. И вот, лежа в темноте, он почувствовал, что желание было исполнено.
Конечно, он не сразу это понял. Он догадался, почувствовал это по тому, какая невероятная теплота разливалась по комнате. И эта теплота исходила от лежащей рядом с ним женщины.
Ее ровное дыхание, в такт которому мерно поднималась и опускалась грудь, все рассказало ему. Ее желание осуществилось во сне, стало реальностью. И хотя она еще не знала об этом, кровь в ее теле радостно пульсировала. Каждый выдох, слетая с ее губ, говорил об этом.
