Рэй Брэдбери - Другая дорога
Обзор книги Рэй Брэдбери - Другая дорога
Рэй Дуглас Брэдбери
Другая дорога
Воскресным утром они въехали в зеленую зону, оставив далеко позади алюминиевый город, и все время смотрели на небо, которое тоже вырвалось на свободу и двигалось вместе с ними, словно незнакомое озеро в знакомом месте, невыразимо голубое, с белыми барашками пены.
Сбросив скорость, Кларенс Трэверс подставил лицо свежему ветру и запаху скошенной травы. Он взял за руку жену и обернулся к сыну с дочкой, которые впервые в жизни не дрались на заднем сиденье — по крайней мере, в этот миг; машина двигалась от одного тихого и прекрасного местечка к другому, отчего начинало казаться, что этому зеленому воскресному роскошеству не будет конца.
— Какая благодать, — сказала Сесилия Трэверс. — Сто лет не выбирались на природу. — Муж почувствовал, как ее рука ответила на его прикосновение и тут же полностью расслабилась. — Не могу забыть этих дамочек, которые вчера, не допив коктейлей, хлопнулись в обморок от духоты, — вот ужас-то!
— Действительно ужас, — согласился Кларенс Трэверс. — Но как бы то ни было — вперед!
Он нажал на педаль газа и прибавил скорости. Совсем недавно, на выезде из города, обстановка была довольно нервной, машины пронзительно сигналили и подталкивали их туда, где, если очень повезет, можно было найти островки зелени, пригодные для пикников. Оказавшись на скоростной полосе, он с риском для жизни перестроился в крайний правый ряд, и через некоторое время скорость удалось сбросить до пятидесяти миль в час, что было уже почти комфортно. Маневры окупились с лихвой, как только в окна повеяло ароматами цветов и деревьев. Без видимой причины он рассмеялся, а потом сказал:
— Когда мы вот так выбираемся из дому, мне хочется ехать куда глаза глядят, лишь бы не возвращаться в этот проклятый город.
— Давайте уедем на сто миль! — воскликнул его сын.
— На тысячу! — закричала дочка.
— Можно и на тысячу, — согласился Кларенс Трэверс. — Только медленно, по одной миле за раз. — И тихо изумился: — Вот это да!
С правой стороны неожиданно, будто из придуманного мира, возникла заброшенная дорога.
— Чудо! — сказал мистер Кларенс Трэверс.
— Где, где? — загалдели дети.
— Смотрите! — Кларенс Трэверс перегнулся через плечо жены и указал рукой в ту сторону. — Старая дорога. Раньше только по ней и ездили.
— Вот по той? — удивилась жена.
— Ничего себе, какая узкая! — поразился сын.
— Тогда и машин было немного.
— Похожа на большую змею, — сказала дочка.
— Так и есть: все старые дороги извивались и петляли. Помнишь?
Сесилия Трэверс кивнула. Машина теперь двигалась совсем медленно, и они разглядывали узкую бетонную полосу, которую тут и там деликатно прорезали пучки зеленой травы, а по обочинам украшали полевые цветы и стрелы утреннего света, летящие сквозь высокие кроны уходящих к лесу дубов, кленов и вязов.
— Эту дорогу я знаю как свои пять пальцев, — сообщил Кларенс Трэверс. — Хотите по ней прокатиться?
— Ой, Кларенс, нам…
— Я серьезно!
— Папа, давай, ну пожалуйста!
— Решено, едем, — твердо сказал он.
— Туда нельзя! — запротестовала Сесилия Трэверс. — Наверняка это запрещено. Там опасно.
Не дослушав, он отделился от стремительного транспортного потока, свернул в неглубокий кювет и с улыбкой направил машину прямо по ухабам к старой дороге.
— Кларенс, опомнись! Нас арестуют!
— За движение со скоростью десять миль в час по заброшенной дороге? Все, больше никаких споров, чтобы не портить такой чудесный день. Будете хорошо себя вести — куплю всем газировки с сиропом.
Тут они добрались до старого дорожного покрытия.
— Видите, как все просто! Ну, ребята, выбирайте: в какую сторону?
— Туда, вот туда!
— Как скажете!
И они не спеша покатили по старой дороге, которая серо-белым удавом ползла в бархатные луга, петляла по пригоркам, величественно нисходила во влажные рощи, на запах ручьев и болот, на зов кристально-прозрачной воды, что с целлофановым шорохом струилась по отвесным камням. На ходу они даже успевали разглядеть водяных паучков, которые облюбовали запруды из последних октябрьских листьев и расчерчивали недвижную гладь замысловатой клинописью.
— Папа, а это кто такие?
— В лужицах? Водомеры. Такого конькобежца голыми руками не возьмешь! Караулишь-караулишь, потом — цап! А его и след простыл. Вот так и узнаешь, что есть в этой жизни вещи, которые не даются в руки. С течением времени их становится все больше, поэтому начинать надо с малого — убедить себя, что их и вовсе нет.
— Так неинтересно!
— Это глубокая философская мысль, мистер Трэверс. Итак, продолжим путь, мистер Трэверс. — Он пришел в доброе расположение духа и, повинуясь собственному приказу, продолжил путь.
Дорога привела их в лес, который всю зиму простоял, как в затяжном ноябре, а теперь с опаской развешивал зеленые флажки, встречая новое время года. Бабочки, похожие на разноцветное конфетти, возникали из чащи и, как хмельные, трепыхались в воздухе, а их зубчатые тени бегали по воде и траве.
— Развернись здесь, — сказала Сесилия Трэверс.
— Ну пожалуйста, мам! — взмолились сын и дочь.
— Что за спешка? — спросил Кларенс Трэверс. — Вот скажите, многие ли из ваших приятелей могут похвастаться, что катались по дороге, где годами не проезжала ни одна машина? Думаю, таких счастливчиков просто нет! У кого еще отец настолько смел, чтобы проехать по бездорожью и направиться в неведомые края? А?
Миссис Трэверс хранила молчание.
— Вот за тем пригорком, — сказал Кларенс Трэверс, — дорога свернет налево, потом направо, по том опять налево: зигзагообразный поворот, а за ним еще один. Сейчас увидите.
— Налево.
— Направо.
— Налево.
— Зигзагообразный поворот.
Машина довольно урчала.
— Еще один!
— В точности, как ты сказал!
— А теперь смотрите. — Кларенс Трэверс указал рукой вдаль. В сотне ярдов с ревом мелькала скоростная автострада, уставленная рекламными шитами. Кларенс Трэверс проводил ее пристальным взглядом и скользнул глазами по траве, отделяющей ее от тенистой старой дороги, похожей на пересох шее русло, которое не знало приливов и слушало только ветер, приносящий издалека вечный шум транспорта.
— Знаешь, — сказала жена, — от вида этой автострады мне почему-то стало жутко.
— Пап, давай до самого дома поедем по этой дороге, — попросил сын.
— К сожалению, не получится.
— От вида автострады мне всегда жутко, — сказала жена, глядя в ту сторону, где с ревом неслись автомобили, которые невозможно было даже рассмотреть.
— Всем жутковато, — отозвался Кларенс Трэверс. — Но, как говорится, кто не рискует, тот не выигрывает. Что поделаешь?
— Да ни черта тут не поделаешь, — вздохнула жена. — Сворачивай на эту проклятую магистраль.
— Погоди.
Кларенс Трэверс направлялся к маленькому, можно сказать крохотному, поселку, неожиданно возникшему близ прозрачной воды, под сенью гигантских деревьев: с десяток обшитых замшелыми досками, давно не крашенных домиков. На каждом крыльце раскачивалось от ветра пустое кресло-качалка; на травяном ковре, в прохладе полуденной тени, дремали собаки; у дороги стояла бакалейная лавка с видавшей виды бензоколонкой.
Они подъехали ближе, вышли из машины и, не веря своим глазам, тоже замерли среди этой неподвижности, как восковые фигуры.
Дверь бакалейной лавки со скрипом отворилась; оттуда появился старик, который поморгал глазами и спросил:
— Вы как сюда попали — неужто по старой дороге?
Под укоризненным взглядом жены Кларенс Трэверс почувствовал себя неуютно.
— Именно так, сэр.
— Лет, почитай, двадцать никто сюда не заглядывал.
— Мы и сами приехали наудачу, — сказал мистер Трэверс и, помолчав, добавил: — А тут — прямо дар судьбы!
— Удар судьбы, — процедила жена.
— Автострада наши края стороной обошла, до нее с милю будет, вам вот туда, — сказал старик. — Из-за нее наш городок и захирел. Остались такие, как я — одно старичье.
— Здесь, наверно, у хозяев можно снять комнаты?
— Милости прошу. Вам только летучих мышей прогнать да пауков вымести — и живите на здоровье в любом доме, за тридцатку в месяц. А хозяин тут я.
— Не стоит беспокоиться, он просто так спросил, — вмешалась Сесилия Трэверс.
— Понятное дело, — кивнул старик. — До города далеко, до автострады тоже неблизко. А зарядит дождь — грунтовая дорога раскиснет, грязи будет по колено. В здешние места, честно сказать, и проезд-то запрещен. Хотя никто не следит. — Старик фыркнул и покачал головой. — Будьте спокойны, я на вас не донесу! Признаться, у меня поджилки затряслись, когда вас увидел. Смотрю на календарь и думаю: мать честная, уж не вернулся ли двадцать девятый год?
