Марсель Пруст - Комбре
Обзор книги Марсель Пруст - Комбре
Марсель Пруст
Комбре
Из Комбре во все стороны света
Мне не спится, нет огня;
Всюду мрак и сон докучный.
Ход часов лишь однозвучный
Раздается близ меня,
Парки бабье лепетанье,
Спящей ночи трепетанье,
Жизни мышья беготня...
Что тревожишь ты меня?
Что ты значишь, скучный шепот?
Укоризна или ропот
Мной утраченного дня?
От меня чего ты хочешь?
Ты зовешь или пророчишь?
Я понять тебя хочу,
Смысла я в тебе ищу...
А.С. Пушкин
Пруст писал роман не о себе. Его интересовала не столько собственная прожитая жизнь, сколько общие законы жизни — своей, любой, всякой. Роман Пруста — сумма его знаний о жизни: любовь и ревность, любовь и извращение, болезнь и смерть, болезнь и медицина, взаимодействие людей в обществе и язык, на котором они говорят, аристократизм и буржуазность, антисемитизм бытовой и салонный, снобизм, война и мир, международная политика, дело Дрейфуса, в 1894 году расколовшее французов на два лагеря, декадентство и символизм, история Средневековья и этимология, да мало ли что еще. Вспомним Пастернака: "О, если бы я только мог, хотя б отчасти, я написал бы восемь строк о свойствах страсти". Пруст, как, впрочем, и Пастернак, написал о свойствах страсти сотни страниц.
Он исследовал законы художественного творчества, природу творческой личности — а не предавался воспоминаниям о себе в искусстве. (Поэтому его роман — не автобиографическое произведение. Пруст постоянно опирается на факты собственной жизни, которая, заметим, была бедна внешними событиями, эти факты — его материал, но он рассказывает не о себе: внутренний, душевный опыт автора все-таки значительно отличается от опыта его героя.)
Пруст заставил французскую читающую публику новыми глазами перечесть классику, потому что он постоянно втягивает в силовое поле своего романа имена, сюжеты, героев Расина, Бальзака, Бодлера и множество других. Расин, например, чье место в сознании французов сравнимо с местом, которое у нас занимает Пушкин, возникает у него для воплощения то высокого трагизма — искусство великой актрисы Берма, скажем, — то забавных в своей отчаянности детских огорчений, то низких истин современной жизни. Чтобы глубже понять Шарля Сванна, читателю приходится вспомнить мемуары Сен-Симона, чтобы яснее представить себе бабушку — перенестись в мир писем г-жи де Севинье и романов Жорж Санд. Мальчик, герой романа, гуляя вдоль Вивонны, на минутку забредает в роман Бальзака, а рассказывая о комбрейской церкви, соскальзывает в историческую книгу Огюстена Тьерри. Но не только роман обретает дополнительную глубину, благодаря тому что вобрал в себя литературные реминисценции; происходит и обратное движение: литература минувшего меняется, преломившись в сознании современного человека; из "классики" (то есть того, что изучают в школьном классе) она претворяется в непременную часть духовной жизни автора, персонажа, читателя.
Очень скоро роман Пруста оказался опытным полем для теоретиков литературы XX века: его новаторство исследуют структуралисты и постструктуралисты — Ролан Барт, Жерар Женетт, Юлия Кристева; во многом благодаря наблюдениям над его прозой вырастают основные аспекты интертекстуальности (изучения взаимоотношений между текстами), уточняются приемы нарратологии (науки о повествовании).
Марсель Пруст родился 10 июля 1871 года. Писателем он хотел быть со школьных лет, в юности испробовал свои силы во всевозможных литературных жанрах, писал стихи, рассказы, светскую хронику, рецензии, статьи, пародии. В университете изучал философию. На его жизнь наложила отпечаток тяжелая болезнь, астма, которой он страдал с детства. К замыслу своей главной книги Пруст пришел, когда ему было уже за тридцать. В начале работы он долго колебался — писать ему роман или философский трактат. Романный замысел окончательно сложился, когда было уже написано немало страниц. Трактат, да, трактат исследует законы жизни, но писателю этого было мало. Именно роман, по Прусту, — это оптический инструмент, который позволяет читателю применить эти законы к себе, заглянуть в себя. Прустовская проза — это два слившихся вместе потока: дидактический, объясняющий жизнь, в общем-то, так же, как ее объясняли еще французские моралисты в XVII веке, пускай и с привлечением опыта XX века, и поэтический, производящий примерно то же самое действие, но средствами поэзии, сближениями "далековатых понятий", ритмами и метафорами, скрытыми и явными цитатами, аллюзиями и ассоциациями. Как заметил Жан Кокто, "у Пруста, больше, чем у кого угодно другого, поэзия не там, где ее ищут. Цветы шиповника и церкви — это прикрасы. Его поэзия состоит в непрерывной череде карточных фокусов, скоростей и отражений зеркал в зеркалах".
Первый том романа "В поисках потерянного времени" был дописан в 1913 году, накануне Первой мировой войны, без малого сто лет тому назад. Почему, кстати, "потерянного" времени, а не "утраченного", как мы привыкли? Дело даже не в излишней возвышенности слов "утраченное время", не в той ностальгической ноте, которая не подразумевается в заглавии книги и отчасти диссонирует с ее смыслом. Прекрасно сформулировал это французский философ Жиль Делёз: "С одной стороны, "Поиски" не являются просто напряжением памяти, ее исследованием: поиски должны пониматься в широком смысле как "поиски истины". С другой стороны, утраченное время — это не только прошедшее время, но также и время, которое теряют, как в выражении "терять время""[1].
Прусту стоило большого труда найти издателя для своей книги. Первым делом он предложил ее "Галлимару": основанное всего за два года до того, в 1911 году, это издательство провозгласило себя наиболее интеллектуальным и передовым, претендовало на то, чтобы объединять вокруг себя лучшие умы эпохи. Однако Андре Жид, идейный вождь издательства и тесно связанного с ним журнала "Нувель Ревю Франсез" (NRF), отклонил рукопись. Пруст не сдавался и не прекращал поисков, и после нескольких отказов ("Фаскель", "Оллендорф") роман принял молодой издатель Бернар Грассе, который, однако, не слишком верил в успех; при посылке экземпляра уже отпечатанной книги он пишет другу: "Читать это невозможно, мы опубликовали это на счет автора" — и в самом деле, Пруст взял на себя все расходы по изданию. Однако первый тираж (1750 экземпляров) разошелся неожиданно быстро. Критика судила вкривь и вкось, но обозначился явный успех, и этот успех мгновенно оценил "Галлимар": Андре Жид и Жак Ривьер, проницательный критик, сотрудник NRF, обратились к Прусту и убедили его издавать в "Галлимаре" все дальнейшие тома.
В настоящем издании мы предлагаем вниманию читателей первый фрагмент романа "В поисках потерянного времени", озаглавленный "Комбре"[2]. Это только первая часть первого тома (весь том озаглавлен "В сторону Сванна"; вторая его часть называется "Любовь Сванна", третья — "Имена страны: имя"). В каком-то смысле "Комбре" — идеальный выбор для первого знакомства с романом Пруста; не случайно во Франции эта книга регулярно публикуется отдельным изданием. По отношению к общей структуре "Поисков" — что-то вроде краткого конспекта, в нем заявлены все темы романа, появляются почти все главные действующие лица, это очень цельный текст, который можно читать независимо от продолжения. Здесь уже обозначены две дороги, открывшиеся герою — в сторону Сванна и в сторону Германта, — и смутно предугадан тот далекий миг, когда эти дороги встретятся.
Пруста переводить интересно не только потому, что это великий роман, но еще и потому, что для него самого писательство было сродни литературному переводу: в каждом из нас есть своя, неповторимая книга, она уже написана, осталось только перевести ее на общепонятный язык. Кстати сказать, к тому моменту, когда Пруст начал работать над романом, он уже был опытным и профессиональным переводчиком, подготовившим к печати и опубликовавшим две книги английского философа и культуролога Джона Рёскина. Он отказался от перевода ради "переводов из самого себя" (именно так в 1906 году он определяет оригинальное литературное творчество в письме к своей приятельнице англичанке Мэри Нордлингер, помогавшей ему в работе над Рёскином). Поэтому перевод "Поисков" — это в каком-то смысле игра зеркал, перевод перевода.
И все-таки, зачем новый перевод Пруста?
Прежде всего — чтобы отразить новое состояние подлинника. В 1984 году в отдел рукописей Французской национальной библиотеки поступило значительное количество ранее неизвестных черновых материалов к роману Пруста, которые позволили наконец текстологам провести тщательную подготовку текста. Уже в 1987 году в трех авторитетных парижских издательствах вышло три издания (!) первого тома романа, подготовленные Антуаном Компаньоном, Жаном Мийи и Жан-Ивом Тадье, тремя главными (но далеко не единственными) текстологами в прустоведении, — все три книги с огромным комментарием, в большой степени текстологическим. В 1989 году окончилась публикация нового четырехтомника "Поисков" в академической серии издательства "Галлимар" "Библиотека Плеяды", и это издание полностью вывело из критического обихода старое, пятидесятых годов, причем не только из-за новых комментариев, но и в силу значительных изменений в самом тексте. Дело в том, что при жизни Пруста были опубликованы только первые четыре тома, однако он до самой смерти продолжал работать над всем романом целиком, а не только дописывать продолжение, и кое-что менял в первых книгах, иногда довольно существенно. Последние три тома выходили уже после его смерти: готовил их к печати его младший брат Робер Пруст (по профессии хирург, он отказался от медицины и посвятил себя работе над наследием Марселя) вместе с друзьями писателя, руководствуясь иногда собственным вкусом, а не объективными принципами, а иногда и ошибаясь, принимая более ранние версии за более поздние и наоборот. Вот почему во многих странах (в Америке, Германии, Италии, Японии, Китае) по этому, полностью пересмотренному, изданию делают новые переводы. Текст "Комбре", правда, почти не подвергся текстологическим изменениям (если не считать исправленного разбиения на абзацы), они постепенно нарастают к концу романа. Зато он предстал совершенно в новом свете благодаря новым комментариям, в которых раскрываются аллюзии, скрытые цитаты, указываются источники, приводятся параллели из черновиков, позволяющие глубже проникнуть в замысел автора. История перевода романа Пруста на русский язык подробно изложена в статье А. Д. Михайлова "Русская судьба Марселя Пруста" (Марсель Пруст в русской литературе. М.: Рудомино, 2000). Первый том, "В сторону Свана", включающий в себя "Комбре", переводился три раза: в 1927 году в издательстве "Academia" вышел перевод А. А. Франковского, в 1928-м, в том же издательстве, — перевод Л. Гуревич при участии С. Парнок и Б. Грифцова и, наконец, в 1973 г. в издательстве "Художественная литература" — Н. М. Любимова. Все это было, разумеется, задолго до 1989 года, и все три перевода выполнены по тексту, считающемуся сегодня недостаточно выверенным.
