Михаил Каратеев - Ярлык Великого Хана
Башкиры, бывшие прежде идолопоклонниками, к этому времени уже почти все приняли ислам, говорили на языке, близком к татарскому, и считались народом тюркского племени. Но по существу это было далеко не так: в их жилах текла весьма смешанная кровь.
В области, прилегающие к Уралу, они пришли с востока, не раньше седьмого столетия нашей эры, и уже тогда представляли собой смесь гунно-тюрков с каким-то угорским племенем, близким к вогулам. Некоторым историкам это дает основание считать, что башкиры прямые предки мадьяр.
На новом месте они смешались с остатками народа финского происхождения, который обитал здесь с незапамятных времен и, кстати сказать, стоял на довольно высокой ступени культурного развития. От него остались рассеянные на обширных пространствах характерные конические курганы, которых немало было и во владениях Василия. Позднейшие раскопки обнаружили в них довольно высококачественные изделия из меди, бронзы, серебра и золота, а также многочисленные предметы домашнего обихода, доказывающие, что строителям этих курганов было хорошо известно ткацкое, гончарное и косторезное мастерство, равно как искусство выплавки и обработки металлов.
Ко времени нашествия башкиров народ этот находился уже в состоянии упадка. Значительного сопротивления пришельцам он, по-видимому, не оказал и частью был истреблен, а частью растворился в среде завоевателей, не передав им, однако, ни своей культуры, ни привычки к оседлому образу жизни. Башкиры остались такими же полудикими кочевниками, какими были и раньше, но по природе они не были воинственны и потому вскоре попали под власть волжских булгар, а позже, вместе с последними, была покорены ордой хана Батыя.
Татары, видя их бедность и сравнительную малочисленность, ими совершенно не интересовались и, наложив легкую дань, предоставили жить по-прежнему.
Однажды Василий захватил в пути сильный и продолжительный дождь. Кругом расстилалась степь, укрыться было негде, и ему волей-неволей пришлось просить гостеприимства в довольно крупной башкирском кочевье, которое он заметил поблизости.
* В наше время эти курганы у местных жителей называлась «чудскими могилами».
Но в этих курганах никогда не находили ни одного железного предмета, что указывает на принадлежность этой культуры к бронзовому веку
От этого исчезнувшего народа доныне сохранилось много названий местных гор, рек и озер, напр., Самара. Уфа, Миас и другие, с несомненностью указывающие на финское происхождение этого народа.
Сопровождавшие Василия татары сказали башкирам, что это родственник великого хана, которому последний отдал во владение весь этот край. Перепуганные кочевники приняли его с изъявлениями величайшего почтения и, низко кланяясь, гласили в самый богатый кош, принадлежавший башкирy князьку – Бию.
Войдя внутрь, Василий с любопытством огляделся. Кош Выл довольно велик по сравнению с остальными, он имел в поперечнике сажени три; вдоль стен, почти по всему ругу, тянулись грубо сделанные из дерева низкие, но довольно широкие скамьи, покрытые войлочными кошмами и овечьими шкурами,– эти примитивные диваны служили постелями для всей семьи бия, которая состояла из четырех жен и нескольких детей различного возраста. Посреди помещения, в круглой ямке, обложенной камнями, горел костер; прямо над ним в кровле было сделано отверстие для выхода дыма. Значительная часть его все же оставалась внутри, однако, если человек сидел, дым его не особенно беспокоил, ибо клубился выше, над головой. Обстановку дополняла лежавшая на земляном полу лошадиная шкура и несколько набитых овечьей шерстью подушек, служивших сиденьями.
Бий – среднего роста мужчина лет пятидесяти, с плоским лицом и приплюснутым носом,– был одет почти по-татарски, только его войлочная тюбетейка имела какую-то странную форму, загибаясь по бокам, наподобие крылышек. Из четырех его жен одна выглядела почти старухой, остальные три были совсем молоды и, несмотря на широкие лица с слегка раскосые глаза, довольно миловидны. Жили они, по-видимому, дружно и проворно хозяйничали, помогая одна другой.
Пока Василии и Никита старались наладить разговор с оробевшим хозяином, женщины приготовили еду и угостили нежданных гостей самыми изысканными из своих национальных блюд, одно из которых они называли «баш-бармак», а другое «чур-наря». Пили «айран» – напиток, похожий на кумыс, но сделанный не из кобыльего, а из козьего молока. К трапезе подошли еще два взрослых сына хозяина и какой-то старик, видимо его родственник.
Беседа не клеилась, так как башкиры, из почтения к столь высокому гостю, старались хранить молчание и ни о чем не спрашивали, а на вопросы Василия о их жизни и быте отвечали коротко и неопределенно, явно боясь, что сказанное может послужить им во вред. Однако под конец, видя, что Василий держит себя просто и доброжелательно, они несколько осмелели, а когда он заявил, что не собирается гнать их из своего улуса или облагать данью, – их натянутая угодливость сменилась искренним радушием. Особенно заметно его проявляла старшая жена бия.
*Б а ш– б а р м а к – вареное тесто с мясом.
**Ч у р– н а р я нечто похожее на татарские чебуреки)
Когда дождь прекратился и можно было ехать дальше, Василий, желая чем-либо отблагодарить хозяев и чувствуя, что денег они не возьмут, снял с пальца золотое кольцо с рубином и протянул его этой женщине. Она, видимо пораженная такой щедростью, витиевато его благодарила, беспрерывно кланяясь, а когда он вышел наружу и уже готовился сесть на коня, быстро подбежав, сказала:
– Да сохранит Аллах на долгие годы твою славную жизнь, добрый господин! Но ты и сам береги се. У тебя есть коварный и бессердечный враг, и он близко, бойся его!
– Кто же этот враг? – спросил изумленный Василий,
– Убирайся прочь, старая кобыла! – закричал и в это мгновение бий, стоявший тут же, и женщина тотчас юркнула в кош, – Не слушай ее, пресветлый хан,– добавил он, обращаясь к Василию. – Она уже года два как потеряла разум и всем, кто ей попадается на глаза, говорит то же самое, что сказала тебе. Поезжай спокойно, и да сопутствует тебе Аллах! Никто здесь не захочет и не посмеет поднять руку на твою священную особу.
Василию слова бия показались достаточно убедительными, и вскоре он совершенно забыл об этом происшествии.
Возвратившись из этой поездки, которая продолжалась недели две, Василий сразу же взялся за достройку заложенного им городка. Он был уверен, что ему не придется долго здесь жить, и всеми своими помыслами стремился на Русь. Но его страстная натура требовала деятельности, к тому же хотелось оставить но себе какую-то вещественную память в этих диких местах, пусть и не надолго отданных ему прихотью судьбы.
Было поставлено еще десятка три домов, причем, в соответствие с опытом минувшей зимы, их теперь делали лучше и теплее. Хотя сейчас он был и ненужен,– на реке сделали причал, который, по мнению Василия, мог пригодиться в будущем. Вал вокруг города подняли повыше и начали ставить на нем солидный тын из заостренных наверху бревен, сажени в две высотой.
– Когда же наш дворец начнешь строить? – полушутя – полусерьезно спросила однажды Фейзула. Она знала, что ее муж всем сердцем стремится к себе на родину и здесь оставаться не думает, да и сама она привыкла желать того, чего он желает. Но в глубине души Фейзула побаивалась переселения в этот неизвестный ей мир, где для всех, кроме Василия и Никиты, она будет чужой и для нее все, кроме них, будут чужими. И временами, сама себе в том не признаваясь, она почти надеялась, что обстоятельства заставят их остаться навсегда здесь, где так хорошо и спокойно можно прожить вдвоем с любимым мужем, в привычной обстановке на лоне ласковой и щедрой природы.
– А вот погоди,– ответил Василий,– коли в этом году не выгорит мое дело и надобно будет ожидать еще, тогда уж на то лето беспременно и о своем жилье подумаем. Только я камня не хочу,– поставим себе деревянные хоромы, как на Руси. Они будут и теплее и краше, сама увидишь.
– Я и хочу деревянные. Чтобы тебе было привычно и ты бы не так тосковал по своей земле.
– Спасибо, солнышко, за ласку твою и заботу. Уж я такие хоромы сделаю, что и ты в них о своем шатре позабудешь!
– В следующем году уже и сын тебе помогать будет. Смотри, какой большой вырос!
– Ванюха мой! – воскликнул Василий, беря на руки сына и щекоча бородой его смуглые щечки. – Растешь, как гриб после дождя! И какой же ты синеглазый, шельмец! Скажи, где хочешь княжить, – в старом или в новом Карачеве?
Малыш смотрел на отца серьезным, сосредоточенным взглядом, потом, – как бы поняв,– расплылся в широкой улыбке, показывая свой, единственный пока зуб.
Глава 55
Знаю дела твои. И вот, я открыл перед тобою дверь, и никто не может затворить ее. Св. Иоанн Богослов
