Федор Шахмагонов - Твой час настал!
17-го июля он ушел с верными ему атаманами и казаками из-под Москвы. Опередив атаманов и казаков, меняя заводных коней, к вечеру прискакал в Коломну. Появление Заруцкого для Марины неожиданность. Заруцкий вошел, не стряхнув пыли с одежды, не смыв ее с лица.
— Что с тобой, боярин и воевода? — спросила с упреком в голосе Марина. — В каком ты виде являешься к царице?
— Мог и не явится! Под Москвой бунт. Коломну ставим в осаду, а тебе, царица надобно переселяться в угольную башню, в крепость. У земских, а ныне и у моих казаков мнение — тебя царицей не ставить.
— Мнения меняются, а я царица венчаная на царство. Своими руками ты наше царство потерял, как Ляпунова убил...
5
Ополчение медленно, но и неуклонно продвигалось к Москве. Его полки вступили в Ростов. Князь Пожарский отбыл в Суздаль, в монастырь, где покоился прах его предков, поклониться им и испросить Господнего благословения на великое дело освобождения Русской земли, что возложила на него судьба.
Суровое, унизительное время. Осквернено, опоганено кладбище. Паписты, враждующие с православной верой, сломали кресты, вытоптали конскими копытами могилы. Иного от них и ожидать было нечего. А русские их прихвостни ради чего изуверствовали, ради чего, забыв Бога, веру, Отечество отдали все на поругание? Всего лишь из желания подслужиться иноземцам. Родовой склеп князей Пожарских разорен. Разбиты каменные гробы. Прах предков разбросан.
Князь заказал заупокойную службу в монастырской церкви. От церкви остались одни стены. Священник в монашеском платье, иного у него не нашлось, проводил князя к склепу. Князь опустился на колени. Священник приободрил князя:
— Молись! Твой час настал!
Князь заученно с детских лет произнес:
— Отче наш, Сущий на небесах! Да святится имя Твое, да приидет царствие Твое, да будет воля Твоя на земле, как и на небе. Хлеб наш насущный, дай нам днесь, и прости нам долги наши, как мы прощаем должникам нашим. Не введи нас в искушение, избавь от лукавого. Имя Твое есть царство и сила, и слава во веки! Аминь!
Как и в далекие детские годы полегчало на душе после произнесения молитвы, но смутился дух. Где обрести силы, чтобы простить губительство людей, поругание и оскорбление веры, сожжение городов и сел, избиние невинных, осквернение могил?
Христос учил: если вы будете прощать людям их согрешения, то простит Вам Отец ваш небесный; а если не будете прощать людям их согрешений, то и Отец ваш небесный не простит вам согрешений ваших.
Тяжело клонилась долу голова князя, сомнения терзали его душу. Благословен ли его поход в отмщение супостатам, не идет ли он против заветов Господа?
Знать бы князю, что с того часа, как Христос произнес это поучение, во все времена оно разрывало сомнениями людей, искавших справедливости в ураганах зла и ненависти.
И вновь раздался голос утешителя, священника в монашеской рясе:
— Молись! Твой час настал!
Князь медленно побрел с кладбища. Светило солнце. По небу стремили свой бег белоснежные облака. Едва слышно доносился благовест, уцелевшего на весь город единственного колокола...
Из Ростова князь поехал в Борисоглебский монастырь получить благословение у провидца Иринарха и сложить перед ним свои сомнения. Иринарх, выслушав князя, ответил:
— Княже, не столь велика сила моего благословения. Ты благословлен русскими людьми. Они отдали свою судьбу в твои руки. На тебе благословение обители святого Сергия. Не многое значит мое слово, но и мое благословение с тобой. Молись! Твой час настал!
Князь вздрогнул. В одном слове сошлись священник разоренной церкви и провидец, святой своей жизнью удостоенный мудрости.
Душевное смятение улеглось у Пожарского. Но в нем прочно жила осторожность воеводы. И сколь не становились многочисленнее его полки, он прежде других видел их ратную неумелость. От Иринарха он вернулся в Ростов. Его ждало известие, что Заруцкий, рассорившись с казаками, бежал из-под Москвы.
14-го августа ополчение встало под стенами обители Святого Сергия.
Архимандрит Дионисий ослужил молебен. Князь поклонился мощам святого Сергия.
Из Москвы пришло известие о замятне среди поляков. Гонсевский ушел из Кремля. Его заменил пан Струсь, знаменитый польский налетчик. Для Пожарского еще один знак, что плод созрел, что настало время стряхнуть его с дерева. Под колокольный перезвон с монастырских звонниц ополчение двинулось к Москве.
20-го августа передовые полки ополчения подошли к Арбатским воротам.
За ними поспешали нижегородские полки обложить Кремль и Китай-город. От Арбатских ворот ополченцы растекались вдоль стены Белого города от Петровских ворот до Алексеевской башни на Москве-реке. Казаки, уже без Заруцкого разместились в Замоскворечье, изрыли его рвами и загромоздили обгоревшими бревнами.
Спешно зарывалось в землю и ополчение. Дозоры доносили, что войско гетмана Ходкевича идет на Москву из Малого Ярославца.
К Минину и Пожарскому пришли посланцы от князя Трубецкого. Князь приглашал ополченцев разместиться в таборах его казацкого войска. Пожарский отказался от предложения Трубецкого, не доверяя ни ему, ни его воинству, а, между тем, дозорные донесли, что Ходкевич уже на подходе, с ним и обоз с продовольствием для осажденных в Кремле.
Пожарский собрал совет воевод и посланцев из городов.
— Братья, я в тревоге! Не забывать бы воеводам, что наши люди пришли отстоять Русскую землю и православную веру, что мы собрали последних людей, которые могут постоять за Отчизну. Но среди них мало искушенных ратников. Многие еще не побывали ни в одной битве. Не хотелось бы, но придется признать, что сейчас у нас одна надежда на казаков.
Кто-то из воевод поспешил с упреком:
— Разве мы привели сюда людей, чтобы смотреть издали на кремлевские башни и глядеть, как гетман войдет в Кремль с обозом?
— Нет! — ответил Пожарский. — Мы привели полки в Москву, чтобы изгнать поляков с Русской земли, а не потерять их в первом же бою. Отдадим обоз казакам. Пусть идут за скорой наградой!
Определилось направление прорыва Ходкевича. Он двинулся к Девичьему монастырю. На его пути встали полки Трубецкого. Поляки готовились облегчить гетману прорыв встречной атакой из Боровицких ворот. Преградить им выход Пожарский послал стрельцов.
У Девичьего поля польская конница переправилась через реку и схватилась с казаками Трубецкого. Казаки не устояли. Но стрельцы в это время вбили обратно в Кремль поляков, что вышли из Боровицких ворот. Встречный прорыв не удался.
6
Ходкевичу пришлось оценить сколь наивны были предположения короля и панов радных, что с Московией покончено, что она покорена и остается лишь водворить в ней королевскую власть. У русских происходило что-то непонятное для польских правителей. Сами же русские, своими руками рушили свое государство, пополняли полки тушинского самозванца, служили в польских отрядах и вместе с полякми грабили и убивали своих же русских. Еще вчера их вождем оставался Заруцкий, прогнали и его с Мариной Мнишек и ее сыном.
Следующий день за скоротечной схваткой, 23-го августа, Ходкевич положил на подготовку прорыва в Кремль. На совете с полковниками и ротмистрами решили идти через Замоскворечье, не распыляя силы, клином разорвать оборону русских и прямой дорогой по Пятницкой улице, на церковь святого Климента, выйти к Москвере-ке и переправам.
Пожарский со своими главными силами стоял у церкви Ильи Обыденного, Трубецкой — у Лужников. Предугадав направление удара поляков, Пожарский выставил на оборону стрельцов.
Левое крыло польского войска вел сам Ходкевич.На направление главного удара поставил конницу пана Зборовского, правое крыло отдал под начало пана Канцепольского. Стрелецкий полк поляки легко попятили, а затем и обратили в бегство. Но вступив на Пятницкую улицу, польская конница вынуждена была спешиться. Идти пришлось погорельем через груды развалин, к тому же и очищать проезд для обоза с продовольствием.
Близ церкви святого Климента, запорожцы, которые составляли пехоту Ходкевича, овладели острожком сооруженным для бережения переправы. Ходкевич приостановил наступление, чтобы подтянуть обозы. Поляки расчистили улицу и подвели обоз к церкви святого Климента. Ходкевич решил сделать острожек перевалкой для продовольствия.
Стрельцы отброшены, казаки Трубецкого отошли, казалось бы путь к реке открыт. Но едва в казачьих таборах узнали, что возле острожка сбивается польский обоз с продовольствием и оружием, настроение их переменилось. Показав перед этим спину ляхам, поднялись по кличу «брать зипуны», и с неожиданным для запорожцев и поляков порывом, бросились на острожек. Выбили запорожцев и поляков, овладев обозами. Тут никакая сила не могла их попятить. Замысел Пожарского отдать казакам польский обоз оправдал себя.
