Уилбур Смит - Троя. Падение царей
— Ты в любом случае не сможешь одна спуститься по веревке с двумя детьми, — сказал Геликаон. — Я спущу их вниз.
Надежда расцвела в ней и тут же умерла, когда он быстро опустил глаза.
— А после я вернусь, — договорил он.
— Ты бери Декса, — предложил Каллиадес. — А я понесу Астианакса. Он меня знает, и у нас с ним раньше уже были кое-какие приключения.
Он поднял мальчика, который уверенно обхватил его за шею.
— Что бы вы ни собирались делать, делайте это быстро, — поторопил Банокл, прислушиваясь к звукам сражения, доносящимся из каменного коридора.
— Привяжи ко мне ребенка, — сказал Каллиадес другу, протянув ему обрывок перевязочной ткани.
Банокл мгновенно обмотал его повязкой, крепко прикрутив ребенка к его груди. Каллиадес пошел к окну. Астианакс через его плечо улыбнулся Андромахе и помахал ей рукой, возбужденный происходящим.
— Тебе лучше взять с собой это, — вдруг сказал Банокл.
Каллиадес посмотрел на оружие, которое ему протянули.
— Меч Аргуриоса! Я ведь его потерял!
— Я нашел его на лестнице. Возьми.
— Он будет мешать мне спускаться. Пусть он побудет у тебя, пока я не вернусь.
— Ты не знаешь, что может случиться внизу. Возьми меч.
Каллиадес пожал плечами и вложил меч в ножны. Потом вылез из окна и исчез в ночи.
— Ты следующая, моя любовь, — сказал Геликаон Андромахе. — Ты сумеешь слезть вниз, несмотря на рану?
— Я справлюсь, — заверила она, хотя втайне сомневалась в этом. Сердце ее тяжело колотилось в груди.
Андромаха кинула последний взгляд на светловолосого воина.
— Спасибо, Банокл, — сказала она.
Это казалось таким недостаточным после всего, что он для нее сделал! Не успел он шагнуть назад, как Андромаха рванулась к нему и поцеловала в щеку. Банокл, покраснев, кивнул.
Андромаха села на край окна и свесила ноги вниз. Потом, схватившись за веревку, начала спускаться.
Глава 33
Последний царь Трои
С привязанным за его спиной маленьким сыном Дексом Геликаон спускался по веревке вслед за Каллиадесом и Андромахой, медленно перебирая руками. Ему не терпелось побыстрей вернуться во дворец, он мог думать только о грядущей битве. Он знал, что Агамемнон в конце концов явится сам, и Геликаон собирался его дождаться. Неважно, сколько отборных воинов микенский царь пошлет против него; Геликаон был исполнен решимости дожить до того момента, когда он встретится с Агамемноном и убьет его, если сможет.
Ноги Геликаона коснулись земли, и Каллиадес проворно оттянул повязки, удерживавшие Декса за его спиной.
— Все еще темно, — заметил высокий воин. — Андромахе понадобится факел.
Он крикнул вверх, в окно:
— Банокл, брось факел!
Спустя несколько мгновений горящий предмет пронесся во тьме и упал в нескольких шагах от него. Каллиадес побежал, чтобы его поднять, и вернулся к Андромахе с факелом в руке. Геликаон подумал, что она никогда еще не выглядела такой красивой, как сейчас, когда стояла, выпрямившись, в свете факела, в одежде цвета пламени. Геликаон настойчиво сказал ей:
— «Ксантос» будет ждать лишь до тех пор, пока солнце не поднимется над горизонтом, поэтому ты должна поторопиться. Отправляйся прямо на север. Видишь, северная звезда горит ярко этой ночью.
Поняв, что руки Андромахи дрожат после спуска, Геликаон притянул ее к себе и обнял. Андромаха бросила умоляющий взгляд на Каллиадеса, и тот отошел в сторону, чтобы их не слышать.
— Пожалуйста, моя любовь, пойдем с нами, — умоляюще заговорила Андромаха. — Я поклялась себе, что не скажу тебе этого. Но вы с Каллиадесом вернетесь на верную смерть.
Геликаон покачал головой.
— Ты знаешь, что я не могу с тобой пойти. У меня там остались друзья, товарищи, которых я знаю почти всю жизнь. Некоторые из них защищали ради меня Дарданию. Я не могу их оставить. Это мой долг.
— Было время, когда мы оба выбрали путь долга, — настаивала она. — Это была трудная дорога, но мы шли по ней, зная, что каждый из нас поступает правильно. Но теперь Троя — город мертвых. Единственная причина, по которой ты должен вернуться — это чтобы умереть вместе с твоими друзьями. Но какой им от этого будет толк? Мы должны оставить мертвых позади и повернуться лицом к восходу. Твой долг теперь — это твой корабль и твоя семья: я и твои сыновья.
Но ее последние слова не были услышаны, потому что Каллиадес вдруг закричал. Он потянул за веревку, готовый вскарабкаться обратно на утес, но веревка упала из высокого окна и легла петлями на землю. Геликаон уставился на эти петли и на аккуратно обрезанный конец. Грудь его сжалась от ярости.
Каллиадес сердито закричал человеку, силуэт которого они видели в окне:
— Банокл!
И до них донесся голос Банокла:
— Пусть Арес направит твое копье, Каллиадес!
Геликаон увидел, как Каллиадес на мгновение понурил голову, как лицо его стало суровым. Потом он сделал глубокий вдох и крикнул другу:
— Он всегда направляет мое копье, брат по оружию!
Они увидели, как Банокл поднял руку в прощальном жесте. Потом окно опустело.
В груди Геликаона все еще кипела ярость.
— Что, во имя Аида, делает этот идиот? — взорвался он.
Каллиадес тихо ответил:
— Он спасает мою жизнь.
Резко провел по глазам тыльной стороной руки и добавил, как будто про себя:
— Вот что он делает.
Геликаон посмотрел на отвесные стены.
— Я взберусь туда и без веревки, — пообещал он.
Андромаха повернулась к нему, на лице ее был гнев.
— Ты не можешь взобраться обратно! На этот раз там никого нет, кто бы бросил тебе веревку — разве что враг. Теперь ты должен жить, Геликаон. Прими этот дар, который вручили тебе судьба и Банокл. Возвращайся на «Ксантос» и плыви прочь от мертвого прошлого.
Она посмотрела на Каллиадеса, но воин все еще стоял, глядя на окно высоко вверху, потерявшись в своих мыслях. Андромаха положила руку на грудь Геликаона и прислонилась к нему.
— Ты не слышал, что я сказала, моя любовь. Я надеялась сказать тебе это в лучшее время: Астианакс — твой сын. Наш сын. Ты должен спасать своего сына.
Геликаон недоумевающе уставился на нее. Эти слова не имели смысла.
— Как такое возможно?
Андромаха слегка улыбнулась.
— Верь мне, Геликаон, это правда. Это случилось, когда ты болел и лежал в бреду. Я расскажу тебе об этом, когда придет время и мы будем одни. Но оба этих мальчика — твои сыновья. Ты должен помочь мне доставить их в безопасное место. Приближается рассвет, и я не могу одна вовремя привести их на «Ксантос».
Геликаон покачал головой, сбитый с толку. Он внезапно почувствовал себя судном, дрейфующим по воле волн; бесспорные истины, направлявшие его жизнь, были смыты штормами судьбы.
Во власти мучительной нерешительности он посмотрел вверх, на окно. Все его инстинкты велели ему взобраться наверх, вернуться во дворец. Даже теперь он верил, что смог бы что-то изменить и каким-то образом победить вражеские орды, несмотря на неравенство сил. Потом Геликаон подумал о том, что сказал своей команде: «Я собираюсь жить».
Тогда он кивнул головой, принимая свою судьбу.
— Очень хорошо. Мы отправимся на корабль. Каллиадес?
Воин повернулся к нему и признался:
— Я не смогу взобраться на утес без веревки. Моя нога не выдержит. Я принимаю дар, который вручил мне старый друг.
Я пойду с тобой на «Ксантос», если мы сможем добраться туда вовремя.
Он посмотрел на восток: небо на горизонте стало темно-красным.
— Но это будет бегом наперегонки со смертью.
Идти при свете факела было трудно. Плоский выпас для коней пересекали маленькие ручейки, но все они теперь пересохли, и приходилось перепрыгивать через канавы или переходить через них, спотыкаясь. Геликаон, хорошо знавший местность, вел остальных, держа факел и маленького Декса. Его мысли были в смятении, он думал о том, что сказала ему Андромаха. Он припомнил сны, в которых она ему являлась, когда он лежал в лихорадке во дворце Гектора. Все эти годы он ревниво хранил сны в памяти, пока чудесная реальность тела Андромахи не вытеснила их из его головы. Он удивлялся, что она молчала об этом все их совместное путешествие, потом подумал о смерти Гектора — и все понял.
Помедлив, Геликаон обернулся к Каллиадесу, следующему за ним с Астианаксом на руках. Лицо воина было бледным: нога явно беспокоила его.
— Не бойся за меня, Золотой, — сказал Каллиадес, поймав взгляд Геликаона. — Я не отстану.
— Я сожалею о Банокле.
— Банокл жил каждый день так, будто это был его последний день. Я никогда не знал человека, который брал бы от жизни так много. Мы не должны горевать о Банокле.
Свет начал набирать силу, когда Геликаон остановился, услышав какой-то звук, и из полутьмы выступила группа людей. Геликаон быстро поставил мальчика на землю и вытащил мечи. Каллиадес двинулся вперед и встал рядом с ним с мечом Аргуриоса в руке.
