Геннадий Ананьев - Иешуа, сын человеческий
— Вы знаете о Содоме, превращенном по воле Господа в прах. Вы знаете, что Иерусалим, пострадавший более Содома, разрушен был рукою Ассирии, жители его пленены, и лишь малой части удалось спастись бегством. Вот здесь, среди вас, потомки тех, бежавших по воле Господа, ибо он гневен в гневе, но и милостив. Когда же безмерно грешившие раскаялись, вернул Господь избранный им народ в Землю обетованную, увы, раскаяние длилось недолго, снова иные начали возводить себе кумиров, иные же блудодействовать, богатые стали притеснять бедных, даже ближних своих, и варили, несмотря на строгий запрет Яхве, козлят в молоке матери своей. И тогда Всевышний покарал Израиль Вавилоном. Вот и среди вас есть потомки бежавших от Вавилона. Но велико милосердие Отца Небесного: он простер над предками вашими длань свою, избрав исполнителем воли своей Александра Македонского. Унижены были беженцы, ибо бездомны и безденежны, а он пришел победителем и, пополнив общины мужами из народа избранного, дабы возвеличить униженных и добавить гордой крови для привыкших к покорности, к второсортности своей, так как предки ваши ставились на одну доску с шудрами. Но оценили ли по достоинству предки ваши, да и вы теперь вот, их потомки, милосердие Божеское? Я утверждаю: нет! Иначе не оказался бы Израиль под пятой Рима! Приглядитесь к себе внимательней — не с вожделением ли вы смотрите на храмы многобожников, не участвуют ли иные из вас в мистериях, не берете ли вы в жены идолопоклонниц, а, взяв, не обращаете в свою веру, но сами от нее отходите. А все ли из вас соблюдают субботу? Вот здесь, в синагоге, все ли мужи общины?! А о женах своих, о дочерях своих вы и вовсе забыли; нет у вас крытых синагог с антресолями для женщин и отдельного входа для них на места их. А что говорит Господь Бог: искал Я у них человека, который почитал бы названное Мною и встал бы за Мною в проломе за сию землю, чтобы я не погубил ее, но не нашел. Итак, изолью на них негодование Мое, огнем ярости Моей истреблю их, поведение их обращу на их голову. Воспримите душой и сердцем слова эти Господа нашего, оцените степень гнева Божеского: вам на голову поведение ваше!
Иисус нашел нужное ему место в свитке и приступил вновь к чтению текста, предварив его несколькими словами:
— Но милосердие Всевышнего безгранично. Вот он говорит: Я сам отыщу овец Моих и осмотрю их… Я пересчитаю овец Моих и высвобожу их из всех мест, в которые они были рассеяны в день облачный и мрачный. И выведу их из народов и соберу их из стран, и приведу их в землю их и буду пасти их на горах Израилевых, при потоках и на всех обитаемых местах земли сей. И произведу у них насаждение славное, и не будут уже погибать от голода на земле и терпеть посрамление от народов. И узнают, что Я, Господь, Бог их — с ними, и они — дом Израилев — мой народ. Вот я и спрашиваю вас именем Отца Небесного: желаете ли прозябания, хотите ли Царства. Божьего на земле? Примите каждый свое решение, но помните: не ради себя одного то решение, а ради народа своего, который стонет сегодня под пятой Рима.
Эта речь Иисуса и его воля, которой он влиял на собравшихся в синагоге, так подействовали, что когда председатель испросил мнение о строительстве синагоги под кровлей и с антресолями для женщин, против не прозвучало ни одного голоса.
Решили, что через две субботы заложат краеугольный камень фундамента будущего здания.
На субботе настоял Иисус, ибо богоугодное дело в субботу не запрещено, наоборот — поощрительно.
Как ни поворачивай, а первая проповедь Иисусу удалась. Заставит она задуматься. Всколыхнет души. Не менее наступательными станут и следующие его проповеди, и пробьет час, когда можно будет перейти к проповеди о Царстве Божьем на земле для всех и достичь главного — очистить уверовавших в него, в его идею всех заблудших через крещение водой, чтобы снизошел на них Святой Дух.
Он бережно нес свою радость и свои мечты Марии, но и Мария ждала его с не меньшим трепетом. Безусловно ей не терпелось узнать, как провел ее любимый мидраш, принято ли его предложение о строительстве синагоги; однако поверх всего этого радостно порхало предчувствие того, с каким чувством воспримет Иисус ее известие о первенце их. Но скажет она о главном, так она решила, если Иисус вернется удовлетворенным от сделанных им первых шагов.
Мария поняла довольность Иисуса уже по тому, как он вошел в дом. По обычаю своему прильнула к нему.
— Все ладно прошло?
— Да.
Ей достаточно этого ответа. Спустя какое-то время он подробно расскажет ей обо всем, она к подобному уже привыкла, сейчас же не стоит докучать своей любознательностью. А вот радость по радости — это в самый раз.
— У нас будет первенец.
Он порывисто обнял ее, начал обцеловывать, повторяя беспрестанно:
— Мария! Мария! Мария!
Выждав паузу, она вставила свое слово:
— Если мальчик, я посвящу его Господу Богу. От Духа Святого рожденным назареем.
— Воля твоя, Мария. Воля матери — святая воля.
Они еще плотнее прижались друг к другу, однако Мария почувствовала едва заметную перемену в состоянии мужа и восприняла это как неполное согласие на посвящение первенца Господу. Спросила:
— Тебя что-то обеспокоило?
— Ты не можешь читать мои мысли, Мария, но ты даже по дыханию моему угадываешь без всякой ошибки состояние моей души. Да, я немного встревожен.
— Тогда я откажусь от своего решения.
— Не в этом дело, Мария. Я искренне сказал о своем согласии. Меня удручило иное, мне предстоит, взяв посох, идти по деревенским общинам и в них всколыхнуть дух гордости за принадлежность к народу избранному, добиться строительства синагог во всех крупных общинах. Поход не на один день, а пойти с проповедями своими я наметил сразу же, как положен будет краеугольный камень в фундамент синагоги здесь. А как ты, в твоем положении?
— А что я? Как всегда: куда ты, туда и я.
— Именно этого не приемлет моя душа. Общины наших соплеменников не только в долине Джалам-реки, но в долинах высокого Каракорума, у истоков Инда. На горных пастбищах они пасут стада свои, и вот среди них, как сказывал Самуил, как подтверждают старейшины, особенно много заблудших. Не повредит ли тебе высокогорье? Тебе, привыкшей жить не в горах. Наш первенец должен быть здоровым. Так думаю не только я, но и ты сама.
— Разве безделие укрепит ребенка?
Нет, Мария не хотела оставаться в Сринагаре без него, Иисус же был безоговорочно против. Невольно возникало раздражение, которое могло поколебать идиллию в их отношениях, тогда Иисус, понявший это, предложил:
— Давай, Мария, не станем настаивать всяк на своем, давай взвесим все. У нас для этого есть достаточно времени.
— Согласна. И поделюсь с тобой еще одной радостью: мы с Соней подыскали дом для нас — ты это знаешь, но не видел его и не знаешь, что думает по этому поводу слуга наш Гуха. Дом, как я считаю, стоящий. Приложить лишь к нему руки. Предлагаю завтра осмотреть его.
— Отчего завтра. Разве сегодня у нас нет времени?
— Зовем с собой Самуила?
— Да, если изъявит желание.
Самуил принял предложение с радостью, и вот они, Иисус с Марией, Соня с Гухой и Самуил, направились осматривать предполагаемую покупку. Ну а если пять человек, стало быть, пять мнений. Определится ли согласие? Иисус понимал, что теперь главное слово за ним.
Поначалу так и получилось. Когда хозяин, продающий дом, впустил их во двор, Иисуса сразу же оттолкнуло запустение: дорожки в колдобинах, словно по ним люди не ходили, а ездили на подводах, запряженных буйволами, которые не только рытвинили сами дорожки, но и топтали цветы — более половины из них засохшие. Редкие деревья, оставшиеся от некогда пышного сада, стояли полуживые, наполовину засохшие. Поникшим виделся и виноградник, должный зеленью своей закрывать террасу от палящих лучей солнца. Да и сам дом, довольно большой, рассчитанный на многолюдное семейство, выглядел убогим старцем, хотя по внушительности своей явно был в молодости богатырем, где бурлила жизнь. Иисус даже не сдержался:
— Как здесь жить?!
Но увидев потускневший взгляд Марии, умолк. Похоже; она иного мнения. Пригляделся и к слугам. У Сони глаза горят вдохновением, муж ее, Гуха, с серьезным видом осматривает довольно внушительный водоем, подернувшийся ряской, как старая вещь плесенью; от водоема же переходит к облупившемуся дому, но все же твердо стоящему на фундаменте — Гуха словно определял, стоит ли говорить свое слово о затеваемой покупке, но Иисус понял, об этом и намекнула Мария, что он давно уж определил свою позицию, поэтому спросил его первым:
— Как твое мнение, Гуха?
— Когда сюда приложить руки с желанием, здесь можно будет жить в уюте и просторе. Если будет воля твоя, мой господин, я сделаю по дому все нужное за месяц. А то и раньше, если позволено мне будет нанять помощников.
