Софрон Данилов - Красавица Амга
— Не-ет! Я хочу представить его генералу Пепеляеву. Пусть взглянет на него «милосердный» генерал. Несите его!
Харлампий с Валерием волоком притащили Томмота во двор.
Брошенный наземь, Томмот схватился здоровой рукой за жердину изгороди и через силу поднялся. Валерий стал тыкать Томмоту пистолетом в лицо, обдирая кожу.
— Подлец! Хотел сделать из меня приманку?
— Стой! — Топорков оттолкнул озверевшего Валерия прочь и наклонился к Томмоту. — Поговорим по душам там. Без спешки. Так, что ли, господин чекист?
— Радуйтесь, радуйтесь, господин полковник! — мотнул головой Томмот, утирая с лица кровь.
— Радуюсь! Якуту это, должно быть, знакомо! Охотнику радостно, когда он добудет редкого зверя!
— Ещё больше возликуете, узнав, во что я вам обошёлся! — усмехнулся Томмот.
— Ты у меня ещё умоешься кровавыми слёзами! — И Топорков крикнул людям во дворе: — Побыстрей там! Чего копаетесь?
Из раскрытых дверей дома донеслись нечленораздельные прерывистые звуки: это билась с кем-то Кыча, кто-то ей зажимал рот. Кыча, голубушка, не подходи ко мне! Не выдай себя! О, почему ты не послушалась меня, не ушла ночью?
— Куда там баба запропастилась! — вне себя кричал старик Аргылов.
Вдруг далеко в южной стороне где-то раздался оглушительной силы удар, подобный грохоту, когда в дерево бьёт молния. Показалось, что под ногами чуть вздрогнула земля. Топорков и Валерий остолбенели, повернув лица туда, откуда донёсся этот грохот. Харлампий выпучил единственный глаз, а старик Аргылов уставился в небо, как бы ища там грозовое облако.
Грохот повторился, и вслед за ним земля явственно вздрогнула ещё раз.
— Орудие? — взглянул Валерий на полковника.
— Кажется, да…
— Бэлерий, что это? — обернулся Аргылов к сыну.
— Красные бьют из пушки по слободе… Пошевеливайтесь!
Позабыв о боли, Томмот стоял на одной ноге, превратившись в слух, и глядел на юг. Сердце колотилось. Пришли! Наши пришли! Убеждённый, что со стороны Якутска опасности нет, Пепеляев основные силы двинул на север, а наши, пользуясь этим, скрытно подошли к Амге — вот что там было! Так громите же их, испепелите это логово!
На подворье Аргыловых поднялось беспорядочное движение, как при пожаре. Сам Аргылов бесцельно забегал между амбаром и домом. Харлампий, чтобы облегчить сани, стал сбрасывать с возов всё, что не было закреплено. Захрапели и стали биться в упряжи испуганные кони. Из дома, шатаясь, выбрался раненый Сарбалахов. Он доковылял до ближайших саней и упал на них, как мешок.
Валерий подскочил к Топоркову:
— Полковник, зачем нам таскаться с этим большевиком?.. Генералу сейчас не до него. Расстрелять его, и всё! Тут, на месте!
Помолчав, Топорков кивнул:
— Делай! — И пошёл к своим саням.
Валерий схватился за кобуру, но тут из дома выскочила Кыча, раскосмаченная, в располосованной рубахе, и стремительно кинулась к Томмоту. Следом за дочерью выбежала Ааныс, но дорогу ей успел преградить муж.
— Где ты запропала, сатана?! — гаркнул на неё старик Аргылов, поднимая кулак.
Отброшенная сильным толчком в грудь, Ааныс ударилась головой об колоду сенных дверей и, оглушённая, опустилась на пороге.
Подбежав к Томмоту, Кыча крепко обняла его, припала лицом к его окровавленному лицу:
— Томмот! Что они с тобой сделали? О, Томмот!
Он попытался оттолкнуть от себя Кычу здоровой рукой:
— Отойди… Отойди от меня! Зачем и тебе погибать? Живи… Прошу, уйди отсюда! Расскажешь потом… в техникуме. Обо мне… о нас…
— Я от тебя никуда не отойду!.. Я тебя никому не отдам!
— Нельзя, Кыча! Это невозможно! Отойди…
Но она прижалась к нему ещё теснее.
— Слыхала пушку? Это наши, они взяли слободу. Через несколько часов они будут здесь, прошу тебя, умоляю… Останься жить! Ради меня…
— С победой! С твоей победой, Томмот!..
Растерявшийся от неожиданности Валерий пришёл в себя, схватил Кычу за плечи и рывком повернул к себе:
— Поди прочь, дрянь! Пристрелю!..
— Валерий!
— Прочь отойди! Стреляю!
Кыча обняла Томмота за плечи и умоляюще посмотрела на брата:
— Убай…
От этого нежного, давно уже не слышанного им от сестры слова Валерий будто отрезвел.
— Убай, послушай меня. Красные победили, опомнись! Спасёшь Томмота — красные тебя пощадят…
— Не-ет! — дико вскричал Валерий и направил на них пистолет. — Отойди!
Кыча в ответ взяла руку Томмота в свою и сомкнула две руки в замок.
Старик Аргылов, успевший уже отнести на сани лежащую без памяти Ааныс, метался, как полоумный, ничего не видя и не слыша, и только повторяя бездумно: «Поехали… Поехали…»
— Ну, чего стоишь, Аргылов! — сидя неподалёку на санях, обернулся Топорков. — Харлампий, иди…
Харлампий живо поспешил. Оба — один пистолет, другой винтовку — направили на Томмота.
— Прощай, Кыча!
Томмот вырвал свою руку и оттолкнул девушку.
Но ни стрелявшие, ни расстреливаемый не успели заметить, когда и как Кыча метнулась вперёд, заслоняя собой Томмота. До сознания Томмота ещё не дошёл грохот этих выстрелов, как он видел возле себя падающую Кычу и успел подхватить её:
— Кыча!
У неё затрепетали ресницы.
— Вместе… Вдвоём…
Осознав происшедшее, Томмот отчаянно закричал:
— Зачем? Зачем! Зачем?!
Голова девушки бессильно свесилась. Прижав Кычу к себе, уже бездыханную, Томмот начал медленно сползать вниз, скользя спиной по жердине ворот. Подошёл Валерий, приставил пистолет к виску Томмота и нажал на собачку.
…Бешеная дробь копыт удалилась по дороге на север. Когда последние сани исчезли за лесистым мысом, с противоположной стороны дороги — с юга, выкатилось чёрное пятно и, быстро увеличиваясь, превратилось в бегущего человека. Это был Суонда.
Не разбирая дороги, прямиком по снежной целине, Суонда из последних сил рвался к опустевшему дому Аргыловых. Ладонями сбрасывая со лба струящийся пот, он остановился перед распахнутой дверью, переступил через порог, сейчас же вышел обратно и тут только увидел содеянное. Он не поверил своим глазам, но страшное видение не исчезало. Постояв немного, он, крадучись, двинулся вперёд, упал на колени, снял рукавицы и тихо-тихо коснулся голых рук Кычи. Лицо его окаменело, спина ссутулилась, руки повисли как неживые. Суонда ткнулся лицом в землю.
Где-то за скотным базом каркнул ворон.
Словно подстёгнутый этим звуком, Суонда вскочил, бездумно закружил-завертелся по двору, и тут на глаза ему попался старый топор-колун.
— А-аа-аа-а!
Суонда схватил колун и бросился бежать по дороге на север — в ту сторону, где незадолго до этого скрылись беглецы.
1969-1974
Турсук — сосуд из бересты.
Хаппахчы — чуланчик на северной стороне дома, где обычно спали.
Камелёк — печь с открытым очагом.
Ровдужные — из ровдуги, шкуры, выделанной под замшу.
Разнежиться налимьей печёнкой — якутская поговорка.
Моё копыто — достойный мой наследник (якут. выражение).
Насторожка — спусковое устройство самострела.
Дорооболорун! — Здравствуйте!
Якутское произношение имени Валерий.
Югях — кладовка на северной стороне дома.
Куржак — иней.
Чохон — сливочное масло, сбитое с тёплым молоком и застывшее.
Валить деревья и собирать белок — якутская поговорка.
Кес — якутская мера расстояния, равная примерно десяти километрам.
ВЯОНУ — Временное Якутское областное народное управление — администрация белых.
Елань — лесная поляна.
Ордах — лютый.
Кыбыы — изгородь возле загона для складывания сена.
Балбахи — глыбы смёрзшегося навоза.
Ычча — междометие, выражающее ощущение холода.
Тар — простокваша, приготовленная из снятого кипячёного молока.]
Барда баар? — Куда едешь?
Эксекю — птица из якутского фольклора.
Алас — поляна с озером, окружённые тайгой.
Бере — волк.
Кумалан — нищий.
Чот — возглас, которым прогоняют собаку.
Ага — отец.
Сэргэ — коновязь в виде столба, иногда с резными украшениями.
Эдьиэй — старшая сестра.
Якутская пословица.
По якутскому обычаю понюхать голову человека — то же, что поцеловать его.
