Валентин Иванов - Повести древних лет
На три четверти растаявшие и растрепанные отряды нурманнов выбились к Детинцу и ощетинились последним боем. Соблюдая боевое товарищество, на помощь вышли из Детинца все раненые викинги, которые еще могли держаться на ногах. Здесь-то владетель Драмменс-фиорда ярл Эвилл и веселый Фрей, ярл Хаслум-фиорда, к ранам, полученным в сражении под Новгородом, прибавили новые и бессильно остались на мостовой городского торжища.
Битва кончилась, и остывающие новгородцы ужаснулись своему Городу, где на каждой улице бойня, где каждая рытвина налита кровью, где на каждом перекрестке, как стволы на лесосеках, груды тел.
Во многих местах горели дворы. В голос плакал и стонал Город. В дыму косым полетом вились вороны, дерзко садились на крыши и заборы, высматривали.
Нурманнские тела и раненых нурманнов стаскивали на берег. Чтобы не грязнить новгородскую землю чужой мертвечиной, их голыми кидали в реку. Пусть добрый Волхов унесет их подальше, в озеро Нево. А оттуда пусть тот, кого по пути не доедят раки и рыбы, добирается к себе домой по реке Нево…
Как шашель в доске, как древоточец в лесине, как червь в яблоке и обломок стрелы в теле, оставался Детинец с затворившимися нурманнами. Их лучники и пращники помешали новгородцам подойти к телам вокруг Детинца. Сберегая запас камней и дротиков, нурманны не били из камнеметов и самострелов. Но знаменитые телемаркские стрелки так метко целились, что на полет стрелы от Детинца никому не давали высунуть голову.
Городские мастера-плотники, кузнецы, токари, литейщики, кожевенники и другие умельцы, созванные старшиной Щитной улицы Изяславом, принялись размышлять и набирать материалы для постройки умных воинских нарядов-припасов.
Глава четвертая
1
Мимо брошенных жителями приволховских заимок, мимо обезлюдевших починков уходили ярл Ролло и его спутники.
Грозно рвались вниз по течению тяжело груженные черные драккары вестфольдингов со страшными, безобразными чудовищами на задранных носах. Мутная вода бурлила в глубоких бороздах за хвостатыми кормами, волна плескалась на бережок.
Прошли — и как не было чужаков на Волхове…
У братьев ярлов Беммель-фиорда Гаука и Гаенга не хватало гребцов для смены, но их три драккара не отставали. Доли добычи уцелевших викингов после заключительного грабежа увеличились почти вдвое, что заменяло недостающих.
Перед Ладогой, будто нависнув над пригородом, драккары остановились. Вестфольдинги поглядывали на низкий тын и малый Детинец Ладоги. Им Ладога была не нужна, их задержало другое. От берега, больше чем на половину Волхова ладогожане вывели заграждение из сплошных плотов, поставленных, как видно, на якоря. Волховское течение загнуло полукружьем вязанные мочальными канатами толстые бревна. За ними получилась обширная заводь с собравшимися расшивами и лодками, на которых прибывало земское войско с дальних онежских и свирских берегов.
Спереди Волхов приделал к бревнам ершистый вал из корья, мертвого камыша, сучьев и прочего речного плавучего мусора — заграждение копило его не один день.
У ладогожан не хватило бревен перехватить всю реку, зато они укрепили заслон, понаставили дощатых щитов с козырями и бойницами. Стрелки засели на загрузших плотах. Ждали нурманнов и на берегу.
Опытные вестфольдинги осматривались: несмотря на нехватку плотов, ладогожане все же заперли стрежень. Течение, бурля, уходило под бревна. У свободного берега Волхов струился незаметно, там мели, обычное продолжение береговой пологости. Заграждение, отходя от крутого берега, перехватило удобную для плавания, безопасную глубину. Видно, не нурманны над Ладогой, а Ладога над нурманнами нависла…
Вестфольдинги построились в две нитки. Ближе к плотам пойдут пять больших, а дальше от плотов, у мелкого берега, проскочат три меньших драккара.
Не спеша, готовясь прикрывать гребцов щитами, драккары начали сближаться с заграждением. Передними пустили братьев Гаука и Гаенга на двух больших и одном малом драккаре. У ярлов Беммель-фиорда не хватало викингов, Ролло и Ингольф поддержат их сзади своими стрелками. Ингольф шел вторым с одним большим драккаром и двумя меньшими. Замыкал Ролло на двух больших.
Они спускались по течению, пока передние не оказались на расстоянии четырех или пяти полетов стрелы от плотов. Тут кормчие часто забили в звонкую бронзу, и драккары рванулись.
Осторожный кормчий Гаука правил так, точно хотел не проскочить, а налететь на преграду. Зная, что ладогожанские лучники не пробьют борт «Морского Коня», а снизу вверх им неудобно целить, кормчий решил провести драккар так близко, чтобы лишь не поломать весел. Выждав мгновение, он сам вместе с подручными налег на правило руля, безупречно метко разворачивая «Коня» по бревнистому краю наплавной плотины.
Тут-то и ударило в днище! Гребцы опрокинулись с румов, и кормчий слетел вниз головой с кормовой палубы. Его подручные удержались за руль, но сам ярл Гаук не удержался за шею «Коня». Он камнем ушел на волховское дно, как был: со щитом и мечом, в латах и поножах, в рогатом шлеме с золотой насечкой на упрямой и жадной голове.
Бывалое днище «Морского Коня» треснуло. Разбрасывая плотно уложенные тюки с богатой добычей и ломая румы, снизу просунулся толстый мокрый зубище-бревно. Упершись в дно реки, оно приподняло тяжелый черный драккар, толкнуло на другое такое же зубище и спряталось. В две расщепленные пробоины яростно-хлынула мутная волховская вода.
Ни в чем не уступая брату первого места, Гаенг шел на меньшем беммельском драккаре во главе второй нитки. Кормчий «Соболя», опасаясь мелей, гнал драккар стрелой, рассчитывая проскочить возможный илистый перекат.
Опытный мореход-вестфольдинг был прав — его ждала мель. «Соболь» мчался под частый звон диска, истинный пенитель морей, и сам пронзил себя бревном, как медведь, буйно напоровшийся на боевую рогатину без перекладины. Конец окованного железом подводного зуба высоко выскочил над бортами, и «Соболь» самоубийственно вгонял в себя бревно, пока не проскочил над ним и не вырвал из расщепленного насмерть днища. «Соболь» освободился и осел. Румы залило, кормчий бросил правило бесполезного руля.
На «Соболе» никто не успел сорвать тяжелые доспехи и никто не сумел всплыть под стрелы ладогожанских лучников. Не было и ярла Гаенга. Наклонившись над хищным носом вестфольдингского «Соболя», новгородская сосна приласкала непрошеного гостя, и он побежал по дну в последний раз поспорить с братом, кто собрал больше славы и кого Отец Вотан будет громче приветствовать за столами Валгаллы.
Несколько викингов «Морского Коня» решили глупо воспользоваться лишним мигом жизни и покупали этот миг, цепляясь за плоты в ожидании новгородской дубины.
2
В тот самый день, когда ладогожане сначала слушали на своем вече гонцов самозваного новгородского князя Ставра, а потом всем скопом топили в реке неудачливых послов и нескольких преждевременно объявившихся пособников, не то трое, не то четверо мастеров обсуждали простую, нехитрую шутку:
— Если лесину от хлыста затесать остро, а на комель навязать камень и затопить? Комель встанет на дно, а вода подымет острие. Добро ли будет?
— Не добро. Острие повернет по воде, и нурманны сверху уйдут без всякой помехи.
— Не добро…
— А навязать под острие поводок с якорем? Вот она, лесина, и встанет против воды.
— А острие подтопить поводком, чтобы его наружи было не видать!
— А острие не оковать ли?
— Худа не будет.
…Кормчие Ролло вовремя остановили оба драккара норангерского ярла. Драккары же Ингольфа оказались в опасной близости к ловушке, и его большой драккар едва не погиб. Гребцы успели пересесть лицом к носу и дать обратный ход. Страшное острие коснулось днища, но дуб выдержал.
Ролло и Ингольф беспомощно наблюдали за гибелью третьего и последнего драккара бывших владетелей Беммель-фиорда. Но Гауку и Гаенгу все было уже безразлично, а Ингольф обеднел на один из своих драккаров. Меньший драккар уллвинского ярла шел за «Соболем». Кормчий «Куницы» слишком круто отвернул к берегу и посадил драккар на мель. Викинги спрыгнули в мелкую воду и тщетно пытались столкнуть «Куницу». Они принялись за разгрузку, выбрасывали добычу, но «Куница» сидела как прикованная.
На близком пологом берегу, присев в кустах тальника и лежа на животах в низких зарослях лопушистой мать-мачехи, терпеливо кормила речных комаров тайная засада ладогожан. Сильной и меткой стрельбой лучники новгородского пригорода загнали викингов за обращенный к реке борт, но и тут потерпевших крушение на излете доставали стрелы с плотов.
Ингольф не решился подойти к обреченному имуществу; но не покинул своих. Закрыв уцелевших викингов «Куницы» от плотов высоким бортом большого драккара, он принял пловцов.
