Виктор Поротников - Спартанский лев
Мидяне и киссии, бесславно вернувшиеся в свой стан, за весь день потеряли убитыми пять тысяч человек. Раненых было вдвое больше.
В сумерках у города Трахина объявились мидяне, отпущенные из плена Леонидом. Они пришли без лошадей и без оружия, потеряв все свои знамёна.
У Ксеркса от подробностей прошедшей битвы осунулось лицо. Он с удовольствием казнил бы тех индийских военачальников, которые похвалялись победить эллинов с первого же натиска. Но эти военачальники погибли в сражении, все до одного. Уцелевшие полководцы были жестоко изранены, что говорило об их храбрости. Наказывать храбрецов у персов не было принято.
Никто из приближенных Ксеркса не знал, какой дать совет, чем утешить царя царей. Если бы к берегам Малиды причалил персидский флот, тогда выход из трудного положения был бы очевиден. Но флота по-прежнему не было.
Тогда пред очами Ксеркса предстал Гидарн.
— Владыка! — молвил он, отвесив низкий поклон. — Нужно послать в сражение «бессмертных», ведь это самый лучший отряд в персидском войске. Я только что разговаривал с мидянами, вернувшимися из плена, они рассказывают, что у эллинов мало убитых, но много раненых. Завтра войско Леонида будет уже не столь сильно по сравнению с нынешним днём. Главное, наступать без передышек, чтобы измотать его. И тогда победа наша!
Ксеркс долго сверлил Гидарна хмурым взглядом, потом спросил:
— Готов ли ты, Гидарн, возглавить «бессмертных»?
— Конечно, повелитель, — без колебаний ответил тот.
И Ксеркс дал своё согласие. Ему захотелось своими глазами увидеть, как будут побеждены спартанцы и их союзники, как будет пленён дерзкий Леонид. Поэтому когда «бессмертные» стройными колоннами двинулись к Фермопилам, то вместе с ними отправился и Ксеркс на роскошной колеснице, запряжённой белыми конями.
«Бессмертные» были облачены в длинные пёстрые хитоны с рукавами, покрытыми множеством металлических чешуек. На головах — войлочные шапки с плоским верхом. Вооружение «бессмертных» состояло из коротких копий, луков и длинных кинжалов. Ещё они имели большие плетёные щиты, к внутренней стороне которых были прикреплены колчаны со стрелами.
Эллины ждали варваров, выстроившись двумя фалангами на широком пространстве перед фокейской стеной. Впереди — спартанцы и феспийцы.
«Бессмертные» устремились на врага с громким боевым кличем, который отозвался дальним эхом в горах. Сделав залп из луков, они затем попытались с ходу опрокинуть передовую фалангу. Эллины сразу же подались назад. Однако торжество «бессмертных» было недолгим. Уже настигая отступающих, они неожиданно наткнулись на непробиваемую стену из щитов и копий. Эллины, прекратив бегство, сами напали на персов, передние ряды которых полегли как трава под косой.
«Бессмертные» напирали всей массой, стремясь доказать Ксерксу, что их доблесть и военная выучка гораздо выше, чем у эллинов. К тому же численно «бессмертные» намного превосходили отряд Леонида. Но чем яростнее нападали «бессмертные», тем больше их погибало в толчее и неразберихе, поскольку, наступая плотным строем, персы только мешали друг другу.
В первые же минуты сражения был убит брат Ксеркса Аброком, который был хилиархом[199] в отряде «бессмертных». Когда его тело положили к ногам Ксеркса, то царь царей в бешенстве сорвал с себя тиару и швырнул на землю.
— Что происходит? Кто мне объяснит, что здесь творится?! — кричал Ксеркс, бросаясь то к Мардонию, то к Отане. — Почему мои лучшие воины гибнут как бараны и ни на шаг не могут продвинуться вперёд!
Мардоний и Отана подавленно молчали, стараясь не встречаться взглядом с разгневанным Ксерксом.
Кто-то из приближенных сообщил, что «бессмертные» отступают. Вскоре перед царём предстал Гидарн в забрызганных кровью одеждах.
— Позор тебе, Гидарн! — бросил Ксеркс. — Ты не оправдал моего доверия. Не смог одолеть горстку безумцев!
— Повелитель! — На лице у Гидарна не дрогнул ни один мускул. — Я велел «бессмертным» отступить лишь для того, чтобы вынести с поля битвы убитых и раненых. Через час я вновь поведу их в сражение.
И тут из свиты выступил другой брат Ксеркса, Гиперанф.
— Царь! — сказал он. — Доверь начальство над «бессмертными» мне. Я хочу отомстить эллинам за смерть Аброкома. Я знаю, как надо действовать. Увидишь, я сумею разбить отряд Леонида.
Ксеркс, любивший Гиперанфа всем сердцем, обнял его и произнёс:
— Иди, брат мой. И побеждай!
Гидарн отошёл в сторону, не скрывая досады на лице.
Гиперанф повёл «бессмертных» в сражение, разделив их на отряды. Он запретил персам преследовать эллинов, изображающих бегство, повелев вместо этого забрасывать их стрелами и дротиками. Эта тактика принесла свои плоды. Среди эллинов появилось гораздо больше убитых и раненых. Но отряд Леонида продолжал неколебимо стоять, перегородив проход между морем и горами.
Все атаки «бессмертных» были подобны морским волнам, разбивающимся о прибрежные скалы. После одной из таких атак нашёл свою смерть от греческого копья и храбрый Гиперанф. «Бессмертные» опять отступили, унося убитых и раненых. Ксеркс не смог удержаться от слёз, увидев бездыханным любимого брата.
Царь вновь послал «бессмертных» в битву, доверив начальство над ними Мардонию. Сражавшийся в первых рядах Мардоний очень скоро был ранен и вынесен из сечи на щите, «Бессмертные» отступили в третий раз. Между тем солнце скрылось за дальними горами. Фиолетовые сумерки заполнили узкую приморскую долину; на оливковые рощи и прибрежные топи легла тень от высоких Каллидромских гор, вершины которых мрачно темнели на фоне лазоревых небес, подсвеченных сиянием взошедшей луны.
* * *
Никогда ещё Кармина не видела мужа в таком подавленном состоянии. Ксеркс жаловался, что боги отвернулись от него.
— Видимо, злобные демоны здешних неприветливых гор вселились в воинов Леонида, наделив их нечеловеческой силой, — говорил Ксеркс, расхаживая по своему просторному шатру, в котором от множества зажжённых светильников было светло как днём. — А может, это Ангро-Манью мстит мне за то, что я преследовал людей, отступивших от истинного учения Заратуштры, и разрушал их святилища в Мидии и Бактрии.
— Мой царь, — Кармина желала утешить мужа, — там, где бессильны копья и стрелы, должна вступить в дело иная сила, которой обладают жрецы-заклинатели. Пусть маги призовут добрых богов-язата, пусть принесут им щедрые жертвы, и тогда, быть может, твои враги ослабнут духом и телом. Такое уже бывало в прошлом.
— Верные слова! — с надеждой в голосе сказал Ксеркс. — На рассвете я призову магов и велю им зажечь священные огни по всему стану. Я принесу жертвы земле и воде, а также Митре. Сначала наши добрые боги должны одолеть здешних богов, низвергнуть их в прах! Когда Ахурамазда рассеет своими стрелами злобных демонов-даэва, тогда моё войско вновь станет непобедимым. Ты права, Кармина.
Ксеркс подсел к любимой жене и обнял её.
— Мой повелитель, тебе нужно лечь и поспать, — с нежностью в голосе проговорила Кармина.
— Не могу, — простонал Ксеркс. — Стоит мне закрыть глаза, как передо мной возникают окровавленные тела моих братьев. О, Аброком! О, Гиперанф!..
Из глаз Ксеркса потекли слёзы.
В это время в шатре Отаны происходил военный совет. Предводители персидского войска решали, что можно противопоставить тактике эллинов, если и завтра персидский флот не появится в Малийском заливе.
Двоюродный брат Ксеркса Артафрен предложил бросить в сражение отряды из самых воинственных азиатских племён, прежде всего саков и кадусиев. Кто-то из военачальников высказался за то, что в создавшихся условиях лучше всего послать горные племена, привыкшие воевать в теснинах. Кто-то заявил, что нужно выставить ионийцев, карийцев и эолийцев, поскольку вооружением и тактикой боя они почти не отличаются от европейских эллинов.
В конце совещания выступил Отана, который сказал, что властью, данной ему Ксерксом, постановляет следующее. С утра атакуют саки и кадусии. Затем, если фаланга эллинов выстоит, в битву вступят горные племена. Если и после этого эллинский отряд будет неколебим, в дело вступят ионяне, карийцы и эолийцы.
— За голову Леонида будет объявлена большая награда, — добавил Отана. — Также будет объявлено щедрое вознаграждение за голову каждого спартанца...
Стояло чудесное летнее утро. В безветрии ощущалась прохлада только-только рассеявшейся туманной дымки. Неподвижные воды Малийского залива отсвечивали серебром. Лучи солнца, падавшие из-за гряды облаков, скользили по отвесным склонам Каллидромского хребта, подножие которого было скрыто густой зеленью молодых деревьев и кустарников.
